Стражи Сердца. Единственная для пустынников - Кира Евгеньевна Полынь
— Тайна, принцесса. Хочет кое-что разузнать. Так что пока нам придется побыть вдвоем. Надеюсь, я тебе не в тягость.
— Если честно, я жутко устала и хочу лечь, — призналась я. — Голова раскалывается.
— Конечно. Ложись, я посижу в кресле.
Не став спорить, Ворон поднялся с кровати и устроился напротив, в кресле, между шкафом и завешанным окном, разминая затекшую шею и лениво покачивая ногой.
Мне ничего не оставалось, кроме как взять свою ночную одежду, укрыться в небольшой и пустой гардеробной и стянуть чужой наряд с плеч. Распустив до конца просохшие волосы, расправила пальцами волны и вышла, стараясь как можно быстрее оказаться в постели.
— Спокойной ночи, Лирель, — негромко произнес Ворон. Я затушила единственную свечу, не удержавшись от вопроса:
— А как давно вы с Тайпаном знакомы?
— Хочешь убедиться, что я знаю его достаточно для своих заявлений? — не в бровь, а в глаз спросил он, слишком быстро разгадав мои помыслы. — Давно. Больше чем жизнь, наверное. Он мой покровный брат, что дает мне полную уверенность о том, что в его голове.
— Спокойной ночи, — буркнула в ответ, услышав многозначительное хмыканье. Натянула одеялом почти до макушки и закрыла глаза.
Сон не шел.
Я невольно вслушивалась в чужое дыхание и в звуки за дверьми, пытаясь услышать шаги Тайпана, возвращающегося в свою комнату. Которые я, честно признаться, не слышала никогда, даже не представляя, как они звучат.
Тревожная дремота все же смилостивилась, пряча в свои объятия. Растеряв концентрацию, я невольно задремала, неглубоко провалившись в сон. И уже даже яркость сновидений начала понемногу заполнять сознание, как дышать стало неожиданно тяжело.
Открыв глаза, я увидела нависающего надо мной Ворона, который накрыл мой рот ладонью, а к своим губам прижимал палец, приказывая молчать.
Где-то за дверью послышалось какое-то шуршание, привлекшее наше внимание, и пустынник, дернув головой, намекнул мне притвориться спящей, а сам отошел, почти полностью растворяясь в темноте.
Ручка негромко повернулась — с легким скрипом, словно кто-то точно знал, в какой момент она может щелкнуть. Дверь приоткрылась, впуская в комнату тонкую полосу света из коридора. Стараясь выглядеть неподвижной, я осторожно приоткрыла глаза, вглядываясь в черный силуэт, приближающийся с опасной медлительностью.
В руках у него было что-то большое, и пока я соображала, что это, мне на лицо опустилась подушка, перекрывая доступ к воздуху, отчего я резко задергалась, тут же ее сбросив.
— Кто такой? — прошипел пустынник, и в полумраке я заметила его за спиной нападавшего, который почему-то стоял смирно и не дергался, словно оцепенев.
— А ты? — нагло ответил мужчина, и только тогда я разглядела сверкнувшее гранью лезвие, прижатое к его горлу так близко, что слегка вдавливалось в кожу.
— Хочешь поиграть, умник? — спросил пустынник, и от его тона я поежилась.
Глава 15
Кровожадность даже не читалась между строк: она лежала на поверхности, качаясь на кровавых волнах последствий. Все-таки голос был еще одним оружием пустынника, способным доносить даже самые страшные мысли.
Непроизвольно я представила, как он может шептать мне на ухо самые грязные вещи, а я, завороженная, словно кобра — дудочкой факира, буду смиренно стоять, позволяя сделать с собой что угодно.
Хоть кинжал в спину, хоть…
Боги.
Наемник как-то странно крякнул и выгнулся, смешно растопырил пальцы и негромко застонал, не сумев скрыть боль.
— Кто ты и кто тебя прислал?
— Тебе какое дело? Я пришел за девчонкой, щенок, так что дай мне закончить, и мы с тобой распрощаемся, словно и не встречались, — перестав так выгибаться, мужчина шумно задышал, переводя дыхание. — Ей положено сдохнуть, как и ее мамаше.
Грязно сплюнув на пол, он оскалился, продемонстрировав слишком белые для простого бандита зубы.
— Давай, друг. Отпусти меня, и мы с тобой договоримся. Сколько ты хочешь?
— Заткнись, — и вновь наемник выгибает спину, задерживая от боли дыхание. — Как вошел сюда?
— Через дверь, — булькающий негромкий смех пробрал меня дрожью до самых колен, а пальцы на ногах словно покрылись инеем. — Прислуга впустила. Хозяйка была не против, кто же прогонит с порога голодного бродягу? Ш-ш-ш-ш! Прекрати, твар-рь…
— Не люблю, когда мне врут, — пояснил Ворон. — Тебя пустили по приказу Мадлен. Несколько часов назад.
— С чего ты?..
— Воняешь навозом, — рыкнул пустынник. — Сидел в сарае по меньшей мере час-два. Значит, ты явился почти сразу, как мы переступили порог.
— Госпожа ничего не знает, — поняв, что попался, наемник дернулся, но не пойми откуда взявшийся клинок не позволил. — Я просто вошел.
— Не-е-ет. Она отправила тебе письмо, сообщила, что ее кузина здесь, и ты примчался, до времени затаившись в конюшне. Ждал, когда свет в ее комнате потухнет, чтобы прийти и выполнить заказ. Так ведь, друг? — припомнив обращение, проговорил Ворон. — Только вот если сидишь в засаде, наблюдать надо внимательнее.
Его голос опустился до почти шипящих звуков, превращая тон в одну сплошную угрозу, словно змея застрекотала своей трещоткой, предупреждая о нападении.
— Тогда бы, возможно, не пропустил, как я карабкался в ее окно. Но ты слишком глуп для такого. Друг.
— Она не знала…
Бешено вращая глазами, под стон своего голоса, мужчина все сильнее опускался на колени, нелепо взмахнув руками и пугающе захрипев. Стукнувшись коленями об пол, он окончательно обмяк и, отпущенный Вороном, рухнул безжизненным мешком, распластываясь звездой у моих ног.
Я сидела ни жива ни мертва.
Руки дрожали, от лица отлила вся кровь, а глаза отказывались закрываться, распахнувшись так широко, что стало больно. В ушах стоял невыносимый гул, а мозг отказывался принимать увиденное. Не переваривая, утрамбовывая в меня информацию так, что появилась тошнота.
Я впервые видела убийство своими глазами, словно наивное дитя всю жизнь считая, что меня это никогда не коснется.
О чем я думала, отправляясь в это путешествие? Что меня всюду будут встречать с цветами и фанфарами, любезно открывая двери и смиренно кланяясь?! Почему я так глупо в это верила, идиотка?
Только сейчас до меня неожиданно дошла вся безвыходность моего положения. Это не шутки, не наивные предположения, а настоящая угроза, мечом зависшая над головой.
Меня только что пытались убить, а я даже двинуться не могу, глупо хлопая глазами и пытаясь шевельнуть хотя
