Я стала сестрой злодея - Анастасия Миллюр
— Сколько лежал этот хлеб? — спросила лея Ганно.
— Семь, кажется, — со смешком отозвалась горничная. — Как вы и приказывали, он валялся в свинарнике все это время.
Я сильнее сжала плеть, а перед моими глазами заплясали черные точки гнева. Вот же шайка! А я-то все думала, что мне этот запах напоминал! Все. Теперь они меня точно достали. Никакой пощады им не будет!
— Только продукты переводим… — пробурчал повар. — Эта паршивка вот уже три дня не ест то, что вы ей даете.
В животе все сжалось в спазме, я почувствовала кислый привкус во рту, а по моей коже побежали мурашки. То есть… Получается… Настоящая Азалия это ела? В груди зашевелилось что-то темное.
— Это потому что ты все на видных местах оставляешь! Она постоянно крадет нашу еду! — фыркнула горничная.
Вашу еду?! Да, кто вы такие?! Кучка оборванцев, которые видимо сослепу были взяты на работу! Таким моральным уродам лечиться надо!
Гнев во мне разгорался все сильнее, а плеть на полу стала сама собой подергиваться. считывая мои эмоции. Я сжала ее крепче в ответ, и та немного успокоилась. Но я нет.
— Вся в свою мать. Маленькая дрянь, — процедила лея Ганно. — Уберите все на верхние полки, повесьте замки, что бы у этой мерзавки и шанса не было что-то достать. Такой отброс, как она, должен питаться лишь отходами.
— А чем по-вашему должны питаться вы? — практически выплюнула я с ноги распахивая дверь в кухню.
Вся троица тут же резко развернулась ко мне, и на их лицах возникли схожее выражение неприязни, словно они столкнулись с тараканом или дурно пахнущей мошкой.
— Иди наверх, Азалия, твой завтрак еще готовится, — высокомерно проговорила женщина и сложила руки на груди.
— Ты приказываешь мне? — усмехнулась я, прищурившись. Плеть затряслась рядом со мной, вся сгорая от нетерпения. — Я сейра Азалия Абенаж, признанная дочь эрцгерцога Абенаж. А ты, напомни-ка, из какой вообще дыры вылезла?
— Не смей! — прикрикнула на меня лея.
— Не повышай на меня голос, — дернула я подбородком и, мрачно усмехнувшись, со всей силы хлестнула ее плетью.
Женщина взвизгнула и дернулась, но от веревки было не увернуться. Она щелчком разрезала воздух и оставила кроваво-алый след на светлой одежде леи Ганно. Гувернантка зашипела и тут прижала ладонь к кровоточащей ране.
— Ты, дрянь, посмела ударить меня?! Чего вы стоите? Схватите ее!
Остолбеневший повар тут же пришел в себя и ринулся в мою сторону, я прищурилась и лишь слегка повела плетью, а она уже скрутила мужчину и отбросила его к стене. Послышался удар тяжелого тела, затем слабый стон, затем в комнате наступила тишина, в которой горничная и лея Ганно уставились на меня квадратными глазами.
Мозгов у них было немного, но их видимо хватило на то, чтобы понять, что я не шутила.
— Еще желающие? — вскинула я брови, переводя взгляд с одной женщины на другую. — Нет? Прекрасно.
Молча скручивая плеть, я подошла к одному из стульев, взобралась на него и сверху вниз посмотрела на присмиревших слуг.
— Сколько отец выделяет денег на мое содержание? — спросила я, глядя прямо в глаза лее Ганно.
Она злобно зыркнула в ответ и резко ответила:
— Ни медяка, он не…
Я сочувствующе поцокала языком и, замахнувшись, снова обрушила плеть на тело женщины. Та взвизгнула, я улыбнулась и подалась вперед.
— Сколько. Отец. Выделяет. Денег. На мое. Содержание? — раздельно проговорила я каждое слово в вопросе.
Горничная, глаза которой готовы были просто вывалиться из глазниц, взвизгнула:
— Десять тысяч золотых, сейра!
— Десять тысяч золотых, — повторила я.
На десять тысяч золотых можно было купить дом в столице. Как я и ожидала, Тайрон жадиной не был. Ему было немного плевать на своих детей, но он на них не скупился.
Я перекинула ногу на ногу и вновь посмотрела на лею Ганно.
— И куда же уходят мои десять тысяч золотых? Принесите мне бухгалтерские книги.
— Вот еще. Чего тебе их нести! Ты все равно ничего… — шипяще начала лея, но стоило мне замахнуться, как она тут же умолкла.
— Кажется, вы, ребята, не понимаете, в каком положении оказались, — усмехнулась я им и невинно подперла щечку кулаком. — На протяжении нескольких лет вы воровали у меня мое ежемесячное содержание. Если посчитать, то только за пять лет получится шестьсот тысяч золотых. Шестьсот тысяч золотых, — повторила я им. — Вы знаете, какое наказание следует за кражу в особо крупном размере?
Женщины переглянулись. Горничная поджалась, а вот гувернантка все еще надувалась от мнимого господства и вздергивала нос, словно даже не желала слушать бред восьмилетнего ребенка.
Я подалась ближе к ним и тихонечко, словно по секрету шепнула:
— Метка.
Тут даже лее Ганно не удалось сохранить хладнокровие. Она сначала странно дернулась, а потом неожиданно накинулась на меня, словно в попытках отобрать мою плеть. Но я среагировала быстрее, и вот кухню уже огласил новый женский вопль.
Быть может, я немного садистка, но он прозвучал, как музыка для моих ушей.
Мне не было жаль. Ни на каплю. Ни на самую маленькую чуточку. Эти ублюдки несколько лет подряд морили крошку голодом, кричали на нее, запугивали, кормили помоями и отходами. О, нет. Боль - это слишком легкое наказание для них. Боль - это лишь цветочки.
— Тебе никто не поверит! Никто не воспримет слова восьмилетнего ребенка! — крикнула лея Ганно, держась за новую рану.
Ага, как бы не так! Я, по-вашему, зачем те скучнейшие книги изучала?
— Одного моего обвинения будет достаточно, чтобы упечь вас за решетку. Поскольку я - признанная дочь эрцгерцога Абенаж. А вы… — я невинно улыбнулась. — Вы никто. Одно мое слово имеет вес на суде, даже если я ребенок. Но доказательства
