Ледяное сердце Элленхейма (СИ) - Иконникова Ольга
Лотта задумалась, а потом ответить мне уже не успела, потому что дверь, ведущая в каземат, снова распахнулась, и на пороге в конце длинного коридора я увидела нескольких мужчин с факелами. Они направились в нашу сторону, и шаги их были такими тяжелыми, что мне показалось, что каменный пол содрогнулся.
– Где эта отравительница, Ульсен? – спросил тот, который шел впереди. – Я задушу ее собственными руками.
Этот звенящий от гнева голос принадлежал королю Эйнару.
Глава 22. Эйнар
Наследный принц Нерландии погиб от рук какой-то горничной – мне даже думать об этом было стыдно. Да, к боли от потери сына примешивался дикий стыд. А еще – обида на самого Вегарда. Зачем ему понадобилось путаться с какой-то служанкой, если любимая дочь короля Матиаса была от него без ума? И если бы он сделал предложение принцессе Элине, свадьбу можно было сыграть в самое короткое время. А теперь вместо свадьбы были похороны.
Я был намерен отвезти тело сына в Нерландию, но прибывший в Свеадорф вместе с нами епископ Элленхейма этому воспротивился.
– Ваше величество, тело должно быть предано земле в течение трех суток после упокоения. А дорога займет не меньше двух недель. Погребение нужно совершить здесь, в Терции.
И как мне ни горько было признавать это, он был прав. Король Матиас пообещал нам, что церемония будет проведена с соблюдением всех нерландских традиций, и тело Вегарда поместят в королевском склепе Бруннельдов.
– Он и мне был уже почти как сын, – сказал его величество, и скупая слеза покатилась по его щеке. – Мне жаль, что мы не успели породниться.
А принцесса Элина – похудевшая, с посеревшим от горя лицом – выдохнула:
– Я каждую неделю буду приносить цветы на его могилу.
Я обнял ее и поцеловал ей руку. Меня тронули ее слова, хотя я был уверен, что спустя несколько месяцев она забудет о своем обещании. Молодость и легкий характер возьмут своё, и печаль останется в прошлом. Но я никогда не упрекнул бы ее за это – это было естественным. Нельзя всю жизнь тосковать даже по самому близкому человеку – важно лишь помнить всё то хорошее, что он тебе принес.
Хотя я знал, что многие считали, что я до сих пор скорбел по своей умершей много лет назад жене, на самом деле это было не так. Наш брак был основан не на любви, а на чувстве долга перед нашими семьями. Мы поженились, едва успев познакомиться. И хотя я так и не сумел полюбить Ребекку, я уважал ее и всегда заботился о ней так, как и было положено заботиться мужу. А любовь я никогда не считал чувством, достойным особого внимания. А уж для короля это чувство и вовсе было непозволительной роскошью – в этом меня особенно убедил пример короля Асманда.
И я был слишком занят государственными делами, чтобы думать о новом браке. Да и к чему было связывать себя новыми узами? У меня уже были двое почти взрослых сыновей.
Острая боль снова пронзила сердце. Сына, которому я оставил бы корону и трон, не колеблясь, уже не было в живых. А я до сих пор еще не мог поверить в то, что никогда уже не увижу, как он ловко сидит на лошади, как отчаянно смел на охоте, как грациозен в танце на балу.
И снова, уже в который раз, я мысленно пообещал Вегарду, что отомщу за него. И именно это я должен был сделать прямо сейчас.
В тюрьму, где содержали эту девку, со мной отправились Бьорн (пора и ему становиться мужчиной), министр иностранных дел Нерландии и мой друг герцог Роалд Орхус и еще два человека из моей личной охраны.
– Где эта отравительница, Ульсен? – спросил я у начальника дворцовой стражи. – Я задушу ее собственными руками.
– Ваше величество, будьте благоразумны!
Неужели он пытался меня остановить? Король Матиас обещал мне, что не станет защищать того, кто убил моего сына, и я надеялся, что он сдержит слово.
Возле дверей камеры я увидел девушку в сером плаще. Кажется, это была одна из дочерей Матиаса. Как ее там – Кайса? Должно быть, эта отравительница была именно ее горничной. Как я ни был зол, мне совсем не хотелось ее пугать, и я просто попросил ее удалиться.
Но она не сдвинулась с места, и я пожал плечами. Ну, что же, если она хочет, чтобы я расправился с убийцей Вегарда прямо на ее глазах, то так тому и быть. Я достал меч из ножен и велел Ульсену открыть камеру.
Но тот побледнел и замотал головой:
– Ваше величество, пусть приговор вынесет суд!
Кажется, дверь он открывать не собирался. Ну, что же, тогда мне придется изрубить эту дверь в щепки.
– Он прав, отец! – услышал я вдруг голос Бьорна. – Ее должны судить. А ее казнь должен видеть весь Свеадорф.
После первой фразы я хотел обозвать его трусом, но после того, как дослушал до конца, переменил свое мнение. Пожалуй, в этом он был прав. Вряд ли Вегард хотел бы, чтобы я расправился с этой девкой тайком, в этой мрачной темнице.
Но и мысль о том, что на суде будут обсуждать его отношения с какой-то дворовой шлюхой, была мне неприятна. А ведь это вынуждены будут слушать и король Матиас, и его дочери.
– Суд будет закрытым, ваше величество, – Ульсен словно прочитал мои мысли. – А вот казнь может быть проведена при большом скоплении народа. А вам не стоит марать свои руки.
Я посмотрел через решетку на стоящую по ту сторону служанку. Невысокая, худенькая, темноволосая – что Вегард в ней нашел? Ее губы были искусаны в кровь, а плечи дрожали, но у меня не было к ней ни капли жалости.
И прежде, чем развернуться и уйти, я сказал Ульсену:
– Я добьюсь, чтобы суд состоялся как можно скорее. Что в Терции делают с отравительницами?
Девушка всхлипнула, а я не стал дожидаться ответа и пошел прочь. Ей будет о чём подумать этой ночью.
Глава 23. Кайса
Отцу, разумеется, сообщили, что я навестила Лотту в темнице, и он завтраком в тесном семейном кругу попенял мне на это.
– Поддерживая свою служанку, Кайса, ты тем самым выказываешь неуважение нашим нерландским гостям. Подумай, кто для нас важнее, дорогая! Я понимаю – ты знаешь эту девушку много лет и привязалась к ней, но разумно ли поддерживать преступницу и отказывать в этой поддержке тем, кто от нее пострадал? К тому же подумай, как к этому отнесется Элина, ведь твоя служанка убила человека, который вот-вот должен был стать женихом твоей сестры.
Моя младшая сестра, равно как и Алда, и Мэрит, и матушка к завтраку не вышли. Мы все чувствовали себя подавленными.
– Ее вина еще не доказана, – тихо сказала я.
– Разумеется, – согласился отец. – И уверяю тебя, что я не собираюсь воздействовать на судью, который будет рассматривать это дело. Но и ты не должна в это вмешиваться. Ульсен сказал, что его величество приходил для разговора с Лоттой как раз тогда, когда и ты была там. Не удивлюсь, если твой поступок его оскорбил. Полагаю, тебе следует перед ним извиниться, а иначе он может решить, что мы все не на их стороне. Отправляйся к нему прямо сейчас и постарайся всё объяснить.
Я не стала спорить и, выйдя из-за стола, отправилась в крыло нерландцев – вот только намерения у меня были вовсе не такими, какие пытался внушить мне папенька.
Камердинер его величества попросил меня подождать в приемной и отправился докладывать обо мне своему королю. Ждать пришлось недолго – уже через пару минут меня пригласили в гостиную, которую мы именовали «Зеленой» - здесь всё было выдержано в соответствующих тонах. И мне показалось, что это был вполне подходящий цвет для нашего разговора – он действовал успокаивающе, а это королю Эйнару, после того, как он выслушает меня, наверняка совсем не помешает.
– Ваше высочество! – король Нерландии поприветствовал меня низким поклоном. – Что привело вас сюда? Впрочем, мне кажется, я знаю это и сам – должно быть, вы пришли просить меня о снисхождении к вашей горничной?
Я немного растерялась под его пристальным взглядом и в ответ смогла только кивнуть.
– Ну, что же, если так, то вы сделали это совершенно напрасно, – продолжил он, и в голосе его появился холод. – Нет-нет, я вполне понимаю, почему вы делаете это, и вовсе вас за это не сужу. Ваш поступок свидетельствует о вашем добром сердце. Но и вы должны меня понять – я потерял сына, и в моем сердце не будет места прощению того, кто его погубил. И если это всё, что вы хотели мне сказать, то, простите, но я вынужден просить вас удалиться – завтра, как вы знаете, пройдет погребение Вегарда, и нам нужно еще многое сделать, чтобы церемония прошла достойно.
