Вирджиния Кантра - Морская ведьма
— На таких собраниях снова чувствуешь себя школьницей, я угадал? — негромко прошептал за ее спиной Калеб.
Испуганная и недоумевающая, Люси повернула голову. Она, конечно, заметила брата еще до начала программы — его окружали мужчины, стремясь пожать руку вернувшемуся с войны герою острова. Но когда дети затянули заключительную песенку, она решила, что Калеб выскользнет на парковочную площадку, чтобы руководить движением транспорта.
И ощутила удовольствие от того, что он предпочел отыскать ее и поговорить.
— Как хорошо, что ты здесь.
— В кои-то веки, да?
Калеб занимался ее воспитанием с тех самых пор… словом, еще с пеленок. После того как исчезла мать, прихватив с собой их тринадцатилетнего брата, больше сделать это было некому. И уж конечно, не их отцу, который отметил бегство жены тем, что вернулся к своей лодке и бутылке.
Калеб поступил в колледж, когда Люси перешла уже в третий класс. Но она запомнила его стоящим в дальнем конце комнаты на собраниях, посвященных окончанию очередного учебного года, — своего высокого, добродушного, невероятно крутого и классного, восхитительно терпеливого старшего брата.
— Ты приезжал так часто, как мог.
— Недостаточно часто.
Калеб взглядом указал на ряды складных стульев, на которых восседали родители, дедушки и бабушки. Семейство Хопкинсов в полном составе явилось отпраздновать окончание их сыном Маттом средней школы на материке. Реджина Бароне, в модных черных джинсах и стильной белой блузке, сидела рядом с матерью, Антонией, которая по случаю перехода Ника в следующий класс надела бархатный фиолетовый костюм.
— Я пропустил выпускной вечер, когда ты закончила колледж.
— Ты был занят.
Он был в Ираке. Еще одна тема, на которую они никогда не говорили.
Тем не менее Люси сделала еще одну попытку.
— Как бы то ни было, папа пришел.
— Ага. Ты писала мне об этом по электронной почте. Как все прошло?
Не слишком хорошо. Мрачный как туча Барт Хантер, в пиджаке и галстуке, хмурился всю церемонию, а на торжественном ужине принялся пить, явно чувствуя себя не в своей тарелке в шумном модном ресторанчике, который она выбрала для такого случая. И даже лязг посуды, доносившийся из кухни, и смех, звучавший за соседними столиками, не смогли заглушить отчужденного молчания между ними.
— Отлично, — соврала Люси. — Мне очень понравились цветы, которые ты прислал.
Брат многозначительно прищурился. Нет, неужели она в самом деле решила, что его так же легко сбить с толку, как любого из ее пятилетних оболтусов-учеников?
— И еще чек, — поспешно добавила она. — Это было чертовски щедро с твоей стороны.
— Я решил, что он может тебе понадобиться, если ты решишь снять квартиру где-нибудь в другом месте. В Аугусте, может быть, или в Портленде.
Люси открыла было рот… и тут же закрыла его.
— Почему ты вернулась, Люси? — спросил Калеб.
Разумный вопрос. Впрочем, ее брату всегда была свойственна разумность в делах и речах.
Но именно поэтому она никогда не смогла бы объяснить ему, почему решила вернуться. Вернуться в темный, холодный дом, в котором они выросли, вернуться к продуваемым сквозняками комнатам, в которых жила пустая оболочка их отца и призраки матери и брата.
Вернуться на остров, где — к добру или к худу — все знали, кто они такие и что с ними сталось.
Вернуться к морю, которого она боялась и ненавидела, но без которого не могла жить.
А ведь она попыталась. Один раз. Убежала, добралась автостопом от Порт-Клайда до самого Ричмонда, и все только для того, чтобы прийти в себя на грязном полу туалета при бензозаправке, когда ее выворачивало в унитаз. При воспоминании об этом у Люси до сих пор мороз пробегал по коже.
Грипп, решил доктор на острове, когда Калеб нашел ее и привез домой.
Стресс, безапелляционно заявил ассистент врача в колледже, когда она грохнулась в обморок в Дартмуре, где ей предложили стипендию.
Люси не знала и не понимала причин того, что с ней случилось. Но путем осторожных опытов и экспериментов она выяснила, что ей лучше не удаляться более чем на двадцать миль от океана. И на учебу она поступила в колледж штата в Мэйчиасе, до которого от залива можно было дойти пешком.
Люси облизнула губы.
— А ты?
Калеб в деланном удивлении приподнял бровь.
— Я? У меня здесь работа.
— И у меня тоже.
— А как насчет жизни?
Она упрямо выпятила подбородок.
— Это и есть моя жизнь. Впрочем, ты ведь тоже здесь.
— Мне тридцать три, — возразил Калеб. Мягко и благоразумно, как всегда. — А тебе всего двадцать три. Так что не стоит торчать здесь безвылазно.
Люси не стала указывать брату на то, что десятилетняя разница в возрасте не давала ему права навязывать ей свою волю. Он желал ей добра. Как всегда.
— И тебе тоже.
Выражение его лица мгновенно изменилось, как будто на окне задернули занавеску.
— В данный момент это не является жизненной необходимостью.
Она не решилась настаивать. Открытое общение не относилось к числу их семейных ценностей. Люси даже не успела познакомиться с бывшей женой Калеба — также известной под кличкой «сука» — до их свадьбы, равно как ей не были известны пикантные подробности их развода. Но сейчас ей казалось, что вмешиваться в личную жизнь брата безопаснее, чем обсуждать свою.
— А как насчет той женщины, о которой ты наводил справки пару недель назад? Маргарет как-ее-там?
— А что насчет нее?
— Ты собираешься еще раз повидаться с нею?
— Нет. Она уехала, — добавил он, прежде чем Люси успела поинтересоваться, почему нет.
— Вот как…
Будь проклят ее длинный язык! Вот почему члены их семьи так мало и так сдержанно разговаривали друг с другом. Слишком много неловкостей при этом возникало. Она попыталась как-то исправить положение:
— Что ж, может быть, она еще вернется. Типа чтобы нанести визит.
— Нет, — снова повторил Калеб тем самым «оставь эту тему, Люси» тоном, который она так хорошо знала. — Она не вернется.
* * *Она не вернется.
Калеб стиснул рулевое колесо джипа так, что побелели костяшки пальцев. Ну что же, отлично. Он пытался начать здесь новую жизнь. Так что в его планы не входило преследование очередной женщины, которая не собиралась задерживаться в этой жизни, пусть даже выглядела при этом как ангел.
Что, впрочем, отнюдь не объясняло, почему в девять часов вечера за рулем полицейского джипа он направлялся в сторону мыса по старой Олд-Норт-роуд.
В памяти у него вновь зазвучал голос Мэгги: «По вечерам я люблю гулять по пляжу».
