Больница на Змеиной Горе - Анна Сергеевна Платунова
Но, как и всё незнакомое, магия пугала. И Ланс не знал, что перевесит сейчас – желание чуда или страх перед ним, помноженный на недоверие к чужакам.
– Как есть сглазили, – воскликнул Ник. – Дед мой говорил, сила мажеская не от пресветлых богов…
– Дед твой, не тем будь помянут, редкостный болван был, – проскрипел из-за спин старушечий голос.
Ула, которую никто не звал и которая, как всегда, оказалась в гуще событий, отодвинула могучего орка, уставилась на Ника, подслеповато щурясь.
– И ты от него недалеко ушел.
Она развернулась, оглядывая присутствующих.
– Чего взбаламутились? Делать нечего? А еще говорят, бабы только языком чешут!
Удивительно, но никто не стал ей возражать.
– Ты правда целитель? – спросила она.
Ланс пожал плечами. Бросил диагностическое заклинание.
– У вас болит спина, госпожа Ула.
– Доживешь до моих лет, и у тебя заболит, – усмехнулась она.
Как ее убедить? Гоблинша была здоровой – насколько может быть здоровым существо, разменявшее вторую сотню лет. Измененные сосуды, из-за которых порой кружится голова и звенит в ушах, изношенные суставы, начальная катаракта, о которой можно было догадаться и без магии, просто вглядевшись в глаза… Вот оно!
– Вы позволите, госпожа? Тяжело жить, когда смотришь на мир словно сквозь стену падающей воды.
– Твоя правда, непросто. Валяй.
Ланс осторожно положил ладони ей на веки.
– Будет неприятно, – предупредил он. Время вспять не воротить, но вернуть хрусталику прозрачность магия могла. Так же, как могла отрастить новые клетки мозга взамен убитых вирусом бешенства. – Вот и все.
Он отнял ладони. Ула моргнула, сощурилась точно от слишком яркого света. Потянулась потереть глаза, но Ланс перехватил ее руки.
– Немного терпения, госпожа. Сегодня глаза лучше не трогать.
– Какая я тебе госпожа! – фыркнула она. Огляделась, расплылась в довольной улыбке, а потом низко поклонилась ему.
Мужчины зашептались.
– Идите по домам, – махнула рукой Ула. – Ты, Ник, останься. Посмотрю я на твоего мальца, но сдается мне, зря ты уважаемых людей взбаламутил и на господина Мона напраслину возвел. – Она снова повернулась к Лансу. – Не обессудь, Ласло. Доверяй, но проверяй.
Ланс не стал спорить.
*** 17 ***
«Что я натворила!» – Эта мысль заслонила все остальные.
Когда я забирала мальчика из дома, я совсем не подумала о последствиях, я знала только, что должна спасти его. И вот теперь Ланс вышел один против жителей городка, явившихся по наши души.
Я влила в Ника еще немного магии, чтобы уменьшить начинающийся отек мозга, вышла в соседнюю комнату к притихшей Глории и напряженной госпоже Нерине.
– Если что-то случится, в первую очередь спасайте Лори, – негромко сказала я, наклонившись к ее уху.
Она кивнула, не вступая в спор. Я выглянула в окно, надеясь выгадать пару минут, если дело примет скверный оборот. Ланс стоял вне поля зрения, зато я ясно видела, как старый Ник сжимает топорик, как хмурится прежде всегда доброжелательный господин Рутцен. Я не слышала, о чем говорит им Ланс, но молилась всем святым, чтобы муж сумел их убедить. Лучше пусть потом отчитает меня.
– Мам, что?..
– Ш-ш-ш, Репка…
Но я все равно вместо слов слышала только неразличимый гул. Появилась старая Ула. К добру или к худу? Она подошла к Лансу и тоже скрылась из глаз. Я думала, у меня сердце выскочит из груди! Но вот мэр кивнул, махнул рукой, мол, расходимся. Почти сразу после этого дверь в дом аккуратно отворилась, и на пороге появился Ланс, следом за ним пожилая гоблинка и дед Ника.
Ланс первым делом посмотрел на телохранительницу и качнул головой: «Отбой».
– Пойдем-ка, Глория, погуляем, – велела она.
– Но я же только…
Дочь со вздохом закатила глаза, будто хотела сказать: «Да что не так с этими взрослыми?» Раньше за ней таких повадок не водилось: явно переняла этот жест у кого-то из старших приятелей. Но пусть лучше обижается на бестолковых родителей, чем боится.
– Ник, прошу со мной, я покажу вам внука. Ула, вы тоже можете зайти.
Пасечник, который с момента нашей последней встречи будто разом постарел на десять лет, сгорбившись, прошел мимо меня.
Ланс объяснял, как именно мы собираемся помочь Нику, и его голос, как и прежде, внушал уверенность и успокаивал. Старик растерял весь свой пыл, засунул топорик за пояс мешковатых штанов. Я прислонилась к стене, чувствуя, как дрожат колени. Мы чудом избежали большой беды! Я совсем потеряла голову, признаю.
Ула, видимо, услышала достаточно, чтобы ее последние сомнения развеялись. Она подошла ко мне, протянула несвежую тряпицу, заменявшую ей носовой платок, и участливо сказала:
– Держи-ка, вытри испарину со лба. Надо же, как нехорошо получилось-то. Что же вы раньше молчали, что целители?
И посмотрела так доброжелательно, что я не сразу почувствовала подвох. Но было ясно: без ответа она не уйдет.
Я лихорадочно принялась перебирать в голове варианты, пока не решила оставить самый простой.
– Так какой был бы у нас отдых, если бы мы признались? – смущенно улыбнулась я. – Вы ведь сами знаете, спокойной жизни нам было бы больше не видать.
Ула цепко вгляделась мне в лицо, а потом усмехнулась:
– И то правда. Наши-то как прознают, так и примутся ходить – не уймешь.
«И слава святому Умберту! Все-таки швейное дело и ведение хозяйства – это совсем не мое!»
Ланс учтиво проводил гостей до порога, пообещав старому Нику послать весточку с кем-то из местной ребятни, как только внуку станет легче. А когда дверь за ними закрылась, сложил руки на груди и произнес:
– Ну что ты мне скажешь, жена?
– Прости! – искренне воскликнула я. – Я тогда ни о чем не думала, кроме жизни мальчика!
И снова испугалась: в любую минуту все, буквально все могло пойти не так! Если бы не выдержка Ланса и его умение находить нужные слова.
Муж притянул меня к себе, я ткнулась лбом в его плечо и вспомнила разрушенный дом и то, как Ланс залез в окно вслед за мной, зная, что может быть раздавлен рухнувшими перекрытиями. Кажется, именно в тот момент я поняла, как сильно я его люблю.
– Моя Грейс, – выдохнул он мне в волосы. – Почему я не удивлен… Приготовь нам кофе. Нас ждет долгая ночь.
Кофе в местной лавке
