(не) истинная. Полюбить вновь (СИ) - Евгеньева Екатерина
Осторожно ступая по ступенькам, стараясь не поднять шума, я наконец-то добралась до неё. Дверь из красного дуба. Такая массивная, местами в трещинах, она словно хранила не одну тайну, скрывала нечто запретное, скрытое от чужих глаз. Набрав побольше воздуха в лёгкие, я легонько потянула за ручку, приготовившись бежать в случае шума.
Есть двери, которые не стоит открывать. Мне жаль, что я поняла это так поздно.
Глава 9.1
Амалия. Замужество, день 62
Дверь, на мою удачу, не скрипела, и вообще она открылась настолько бесшумно, словно в неё раз в неделю вливают по литру масла, чтобы не скрипела. Передо мной возник небольшой тёмный коридор, уходящий вглубь. Стены, драпированные красным бархатом, выглядели безумно дорого, а маг-светильники, тоже, между прочим, дорогие, в отличие от обычных из нашей с герцогом спальни, были приглушены. Я двигалась медленно, обращая внимание на каждую деталь, на всё, что хоть немного выбивалось из моей картины мира. А этого было немало. От картин, висящих по обеим сторонам вдоль стен, хотелось спрятаться, но я не могла отвести от них взгляд, как бы ни старалась. Неужели такое возможно между мужчиной и женщиной? Чуть повернув голову, чтобы лучше рассмотреть одну из них, я чуть не споткнулась о ровный пол, услышав знакомый голос. Первым желанием было убежать, наплевать на всё больше растущий во мне интерес. Затем, когда сердце успокоилось и принялось отбивать обычный ритм, я задумалась, что же мой муж может делать в столь странном месте, насквозь пропахшим похотью и пороком.
Я шаг за шагом приближалась к разгадке, выстраивая в голове возможный диалог, подготовив вопросы к герцогу о том, почему он здесь, почему же не пришёл на ужин, когда я так его ждала. Реальность же для меня оказалось хуже самых ярких предположений, хуже самых развратных картин, увиденных мной на пути в эту комнату.
Мой муж, вернее его оголённая задняя часть, двигалась довольно ритмично, попадая в такт с покачивающимися грудями брюнетки, лежащей на столе в сползающем до талии платье. Увлечённые друг другом, они не обращали на меня внимания, а я стояла, завороженная увиденным, и не могла ни сдвинуться с места, ни произнести хоть один звук. Словно пригвождённая к полу, я смотрела, как он, мой муж, мой Дерек, дававший клятву у алтаря, наклоняется ниже и с остервенением целует ту, другую, слизывая капли крови, выступающие с её губ.
От увиденного мне стало плохо, тошнота мгновенно поднялась к горлу и, не давая мне возможности что-либо сделать, вырвалась наружу выпитым несколько минут назад соком. Живот скрутило спазмом, а из горла вырвался крик боли.
— Убери её отсюда! — Визг женщины дошёл до меня не сразу. Поначалу я даже засомневалась в том, что вижу именно её, думала, что это обман зрения.
— Тебе же сказали, что сюда нельзя. Разве нет? — Герцог резко поднял меня за руки, схватив за запястья.
А я, ошарашенная увиденным, пребывала в каком-то шоке. Леди Валериан, спешно натягивающая платье на грудь и пытающаяся скрыть ссадины на руках, больше похожие на укусы. Муж, пытающийся обвинить меня в том, что я зашла куда не следует. И я, ещё несколько часов назад — счастливая жена и мама будущего ребёнка.
— А тебе не сказали, что изменять жене — это не значит заботиться о её благосостоянии? Разве нет? — Не знаю, откуда во мне взялась такая смелость, но я вырвалась из его захвата и, наконец-то отмерев, кинулась прочь из этого места, подальше от увиденного, скрываясь от предательства.
Пришла в себя лишь в спальне, устало сев на кровать. Не знаю, чего же я ждала больше, того, что он придёт извиниться, или того, что скажет, что это больше не повторится. Я запуталась в своих мыслях. Хотелось бы мне забыть всё увиденное в той комнате, но в тоже время этого никак нельзя было допустить — помнить, помнить о том, какими на поверку оказались данные у алтаря клятвы, помнить о том, как он схватил меня, помнить о том поцелуе.
Не знаю, во сколько, но мне всё же удалось уснуть. Снова одной, снова в пустой постели. Ну, теперь хотя бы понятно, где он пропадает всё время. Красная комната, комната, полная моей боли и разочарования. Можно ли так поступать с истинной, а истинная ли я для него вообще? От размышлений отвлёк стук в дверь, вернее, не сам стук, а звук открывающейся двери.
— Почему не сказала сразу о ребёнке? — Герцог не любил ходить вокруг да около, сразу переходил к делу. И если вначале мне казалось, что так правильно, так и должен поступать мужчина — говорить всё, что думает, не заботясь о том, что скажут другие, то сейчас, будучи по другую сторону, я была против таких слов.
— В перерывах между твоими утехами? Да не успела как-то, не до этого было. — Я поправила сползшую с плеча кружевную сорочку и потянулась за халатом. Было противно находиться в таком виде перед ним, противно от того, что он видит меня такую, сонную, полуодетую. Хотелось спрятаться в халат, накинуть шаль и отсесть подальше, оказаться в коконе из вещей, лишь бы не рядом с ним.
— Не тебе меня судить. — Дерек прошёл до окна и уставился вдаль.
Глава 9.2
— Конечно не мне, кто я такая. Всего лишь твоя законная жена, мать твоего будущего наследника. — И стало так больно после осознания, что я не могу позволить себе ни на кого здесь положиться. Ни на лекаря, который недолго думая и нарушая наш уговор, рассказал всё мужу. Ни самому этому мужу, который на поверку оказался лишь очередным вруном. Ни леди Валериан — так улыбаться мне на балу, говорить, как рада за меня, и набиваться в подруги. Зачем? Для чего? Чтобы ещё больше растоптать меня? Подруга, которая спит с моим мужем в нашем же доме.
— Вот именно, — отвлёк меня от размышлений холодный голос герцога. — Ты будущая мать, вот и думай о ребёнке. Это твоя первостепенная обязанность.
— А о чём же будешь думать в это время ты? О том, как ещё порадовать старую подругу детства? — Я была в гневе. Мало того, что он не собирался извиняться за произошедшее, так и делал вид, что всё так и должно быть, будто само собой разумеющееся — изменять жене.
— А вот это, жена моя, вас более не касается. — Он впервые за утро посмотрел мне в глаза. И сейчас мне стало страшно. Таким я его ещё не видела. Пустой взгляд, не выражающий ничего. Так смотрят на надоевшую вещь, которая внезапно стала занимать много места. Как оказалось, я была недалека от истины.
— Дерек, муж мой, ответь мне, почему? Что не так со мной? — не знаю, почему я хваталась за эту соломинку, почему мне было важно услышать причину. Будто узнав её, я перестану его ненавидеть? А что я сделаю, узнав? Если ему нравится именно так, как с ней? Я не смогу, нет, только не так, грубо и без любви, это не для меня.
— Всё так, ты верная и послушная жена… была. Есть правила, которые не стоит нарушать даже матери моего сына. Если бы послушалась, то сидела сейчас, как обычно, в комнате за чтением, и была счастлива. Скажи мне, стоило ли оно того?
— Ты сейчас и в самом деле обвиняешь меня в произошедшем? — На этих словах я потеряла над собой контроль. В стену полетели вазочки с украшениями, вазы с цветами разлетались на мелкие осколки, оставляя кривые росчерки воды на стенах и устилая пол рваными лепестками. А он молча смотрел, будто и на меня, и сквозь одновременно, держа руки в карманах брюк.
Когда обессиленная я села на кровать, ещё хранящую его запах, он произнёс:
— Я вижу, что ты не хочешь слышать меня, а по сему… Думаю, лучше тебе будет уехать.
— Мне? — Если до этого я думала, что меня уже ничем не удивить, то судьба вновь сыграла со мною злую шутку.
— У скал Ардонии твой замок. Думаю, тебе будет в нём комфортно до самых родов. Свежий воздух и фрукты круглый год, ребёнку это пойдет на пользу.
