Шесть опаленных роз - Карисса Бродбент
Вейл решительно подвел меня к кровати.
— Не называй меня так, — проворчал он. — Я же сказал тебе. Я не лорд.
Глава
10
Я ненавижу сидеть на месте.
На самом деле я презираю это.
Вейл практически швырнул меня обратно на кровать, и я просидела так полчаса, судорожно пытаясь встать, но тут же снова спотыкалась. Он быстро сооринтировался и вскоре стал дежурить у моей кровати.
— Ты занимаешься саморазрушением, — пробормотал он, заметно раздражаясь на меня.
— Я занятой человек.
— Ты больна.
И что?
Но прежде чем я смогла придумать другое возражение, он подошел к книжному шкафу, достал несколько книг и грузно положил их на кровать.
— Вот. Если ты так сильно хочешь работать — работай.
Я взяла книги. Все они были написаны на языке, которого я никогда раньше не видела.
— Это… обитрэйский?
Только по моему тону Вейл, казалось, осознал недостатки своего плана.
— Что это вообще такое? — Я взяла еще одну из книг и пролистала ее. Она была графически проиллюстрирована.
Мои щеки напряглись, когда я перевернула книгу на бок, рассматривая разворот на всю страницу.
— Боже, Вейл. Твой вкус…
Он выхватил книгу.
— Отлично. Тогда сиди здесь и ничего не делай.
— Что именно, по твоему мнению, я должна делать, если ты думаешь, что можешь дать мне случайную стопку книг, написанных на непонятном мне языке, и это будет считаться «работой»?
Его лицо покраснело от чего-то, что почти напоминало смущение. Боже, как бы я хотела запечатлеть это выражение. Это было настоящее произведение искусства.
— Ты ужасно неблагодарна за мое гостеприимство, — проворчал он, отворачиваясь.
— Подожди.
Он остановился у двери и оглянулся.
Нет, эти книги, чем бы они ни были, а я была совершенно уверена, что они не имеют никакого отношения к моей специальности, не помогут мне в работе. Но… все же любопытство не давало мне покоя. Сколько людей читали книги на обитрэйском?
— Ты мог бы прочитать их мне, — сказала я. — Если тебе так уж нравится принимать гостей.
— Прочитать их тебе?
Была ли в его голосе нотка отвращения? Он скривил губы, как будто так и было.
— Я не знаю обитрэйского, но ты знаешь. Если ты хочешь, чтобы я оставалась в постели, будет проще, если мне будет чем заняться.
Вейл задумался на мгновение, затем взял с кровати одну из книг, к сожалению, не иллюстрированную и сел в кресло у окна.
— Ладно, — буркнул он. — Не то чтобы у меня не было более важных дел, но я буду снисходителен к тебе, раз ты хочешь быть такой сложной.
— Это честь для меня, — сказала я, не в силах подавить улыбку. — Я знаю, что ты очень занят.
Но Вейл, при всей своей мнимой занятости и ворчливой неохоте, принялся за эти истории с энтузиазмом человека, который предпочел бы быть нигде в другом месте.
Я ПОТЕРЯЛА себя в этих историях. Это было слишком легко. Мой разум был затуманен и помутнен, и я была измотана. Первая книга, которую Вейл взял в руки, была исторической книгой с преданиями о вампирах, рассказанными в коротких фрагментах. Их история была… ужасающей, но в то же время захватывающей, каждый миф и легенда сплетались в гобелен крови и предательства. И все же, даже когда он рассказывал такие ужасные истории, его голос был ровным и глубоким, поднимался и опускался, как волны океана. Голос был ровный, как биение сердца или дыхание. Изящный, как его кровь переливающийся на стене.
Я не помнила, как заснула, лишь голос Вейла и его рассказы сопровождали меня во сне. И я не помню, как легла или натянула на себя одеяло, только то, что, когда я проснулась, меня заботливо уложили, а шелковые простыни плотно облегали мое тело.
Я чувствовала жар и слабость, но мир был лучше, чем раньше. Поэтому я сделала единственную возможную вещь: встала с кровати и начала исследовать окрестности.
Я все еще не могла решить, был ли особняк Вейла самым уродливым или самым красивым местом, где я когда-либо бывала. Каждая комната, в которую я забредала, была более захламленной, чем предыдущая, там царил абсолютный беспорядок, но с самыми интересными предметами. Я пришла к выводу, что Вейл, должно быть, живет только в очень маленькой части этого огромного дома, потому что почти каждая комната, в которую я заглядывала, использовалась как склад.
Все они были потрясающими, но четвертая комната заставила меня остановиться на месте будучи потрясенной от увиденного.
Оружие. Оружие повсюду. Я была академиком, дочерью фермера, выросшей в фермерском городе. Я никогда не держала в руках меч, даже не видела их, кроме тех, что висели на бедрах городских стражников. Они всегда казались мне простыми и грубыми инструментами. Непримечательными.
Но не эти.
Эти были произведениями искусства. Даже мои крайне необученные глаза могли сразу это заметить. Вдоль стен висели мечи, выложенные серебром и золотом по темным обоям, — мечи всех размеров, всех форм, одни почти в мой рост, другие легкие и изящные. С одной стороны комнаты на деревянных рамах висело несколько комплектов доспехов. Великолепные, даже на расстоянии, доспехи из серебристого металла и черной кожи, плащи из пурпурного шелка. На отдельно стоящих стеллажах, бессистемно расставленных по всему помещению, лежали топоры, луки, стрелы.
Некоторые из них, как я поняла, когда мои глаза адаптировались, были отмечены брызгами черного цвета.
А там, на тумбочке, прямо за дверью, лежала рапира, испачканная засохшей красной кровью — свежей красной кровью. Возможно, этой всего несколько дней.
Волосы у меня на затылке встали дыбом. Красота всего этого столкнулась с осознанием того, что десятки, сотни, может быть, тысячи людей почти наверняка были убиты орудиями, которые окружали меня сейчас.
— Ты чертовски плохо отдыхаешь.
Я подпрыгнула и чуть не упала на стеллаж со стрелами, прежде чем рука Вейла успела подхватить меня. Он поднял меня на ноги, но не отпустил. Наши тела были слишком близко друг к другу. Его глаза слегка сузились, изучая мое лицо, и я с трудом пыталась понять, что в них заложено.
Раздражение — да, это я ожидала. Но и что-то другое, как будто он ждал ответа на какой-то вопрос и нервничал по поводу того, какой ответ может быть.
— Я так понимаю, тебе уже лучше, — сказал он.
— Да. Лучше. — Я прочистила горло и отстранилась. Затем оглядела комнату.
— Тебе не следует здесь находиться, — сказал он.
— Откуда у тебя все это?
— Я серьезно отношусь
