Мама для дракончика или Жена к вылуплению (СИ) - Максонова Мария

Но меня остановил наш ребенок. Яйцо дракона нельзя проносить через телепорт, как и проходить через него беременным женщинам, из-за чего маги каждый раз проводят сканирование дам перед телепортацией. А оставить ребенка на попечении старого артефакта я не мог. Яйцо дракона для правильного формирования зародыша нельзя оставлять в одиночестве надолго, когда-то наши предки поочередно высиживали яйца, не покидая их и на пять минут. Магические артефакты, конечно, дали больше свободы родителям, позволяли покидать яйца на несколько часов, но не более. Крепкая магическая и эмпатическая связь с родителями — это основа формирования психики и магии ребенка, эту связь нельзя разрушать.

Поэтому я писал письма. Сперва с надеждой, потом с отчаяньем, но все они возвращались нераспечатанными и без ответа. Моя любовь к Ребекке становилась все сильнее, а чувство вины усиливалось. Если бы я сразу поехал за ней, когда она без предупреждения удалилась в свою усадьбу, если бы я раньше сделал ей предложение руки и сердца, если бы я предусмотрел...

Магические вестники и обычные почтальоны возвращались без ответа, и мысли мои обрели мрачный оттенок. Что будет с этим ребенком, лишенном матери? Чистокровный дракон, он, однако, окажется заложником светского лицемерия. О, я знал эти истории не понаслышке, мой друг Кевин ФицУильям, сын герцога Уильямса, несмотря на то, что рожден от человеческой женщины, способный обернуться драконом, сильный маг и талантливый лекарь вынужден влачить существование обычного мещанина. Свет не признал его, несмотря на признание отца. Он учился вместе со мной в пансионате, а потом и в академии высшей магии, но везде был изгоем. Даже некоторые учителя не гнушались занижать ему оценки, несмотря на покровительство герцога. И наследство его отца, скорее всего, отойдет к какому-нибудь дальнему родственнику, но не родному сыну, во всех смыслах достойному чести стать его приемником. Все лишь потому, что герцог женат на чистокровной драконице, ритуал проведен полный и не разрываемый без воли обоих супругов, а женщина не пожелала подобного позора. Она готова была терпеть наличие у мужа второй семьи, но не отказаться от герцогской короны. Жизнь Кевина была отравлена из-за спеси стервозной бабы и слабости его отца, который не сумел настоять на разрыве брака. Образование, магическая сила, ум — всего этого недостаточно оказалось, чтобы занять то место, которого он достоин. Возможно, хотя бы его дети смогут избавиться от клейма приставки «фиц-».

Неужели, это ждет и моего ребенка?

Уже ведомый не столько любовью к женщине, сколько любовью к нерожденному дракончику, я писал новые и новые послания: умолял о встрече, заверял в своих чувствах... но писем она моих не читала. Поддавшись порыву, я купил в ювелирном изумрудную парюру: полный комплект из кольца, серег, диадемы, браслета и колье, стоящий небольшое состояние, и отправил их с доверенным лицом Ребекке.

В этот раз я наконец-то получил ответ. Короткое письмо о том, как ей жаль, как она страдает от разлуки со всеми своими детьми, как несправедлива жизнь, что не дает влюбленным быть вместе... Я читал и что-то во мне переворачивалось. Быть может, если бы эти речи вела сама Ребекка, если бы я видел ее вблизи, я бы проникся, но ее изящный почерк с завитками не мог передать тех эмоций, что так завораживали на ее прекрасном лице. Читая о детях, я вспоминал, как иногда она могла неожиданно грациозно остановиться о окна, чтобы свет свечей падал на ее нежные щеки, и смотреть на луну.

— Что случилось? — спрашивал я ее.

— Я так скучаю о своих мальчиках, — улыбалась она грустно, но изящно, и глаза ее блестели, казалось, от непролитых слез.

Да, у нее было еще двое детей от герцога, уже подросших и отправленных в один из лучших пансионов. Но этой красивой материнской грусти не хватало для того, чтобы Ребекка сама ехала навещать их, лишь писала письма и отправляла подарки. Иногда у меня мелькали мысли, что она слишком холодна к детям, но всякий раз я отмахивался от них, считая, что это все оттого, что она вышла замуж слишком рано и никогда не любила мужа-человека. Конечно, прекрасная юная драконица, отданная за какого-то шестидесятилетнего человеческого мага. Конечно, маги стареют не так, как обычные люди, но до драконов им далеко. В этом браке не было любви, впрочем, получив двоих наследников, герцог освободил супругу от своего общества, как это принято среди людей.

И вот теперь и мой ребенок всего лишь в списке малышей, по которым она скучает. Так же прекрасно, выверенно глядя большими глазами, не морща лба, не кривя губ, прекрасно и равнодушно...

И именно это письмо раскрыло мне глаза на то, что произошло. Эта женщина играла со мной в любовь точно так же, как это делают светские повесы. Ее карты были иными, женскими: нежность, хрупкость, игривая невинность, но исход один. Я клялся ей в любви, как и она клялась, но что в итоге? Это все были лишь слова, лишь воздух, выдыхаемый изо рта, мираж. Она получила с изумрудной парюрой мое письмо, прочла мое предложение брака, все клятвы и заверения, но что сказал в ответ? Что ей жаль, что судьба разлучает влюбленных, и мы жертвы мировой несправедливости, и как она страдает... на предложение она не ответила ни да, ни нет. Опять завела свои игры, но сейчас и здесь я не был готов играть.

Это было не то, что мне нужно, не то, что требовалось моему ребенку.

Единственный, у кого я мог попросить совета — это Кевин ФицУильям. Я знал, что он меня поймет, но все равно заставил его поклясться магией, что он сбережет мою тайну. Выслушав меня, он обследовал и яйцо как лекарь:

— Что ж, все хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах.

— Что это значит? — напрягся я.

— Мать отвергла свое дитя в первые же дни его рождения — это не могло пройти бесследно. Магическая связь с ней не сформировалась.

— Насколько все плохо? Он лишится магии? Не сможет оборачиваться в дракона?

— Нет, вероятно, нет. Это случается и в случае гибели матери. Дети драконов, особенно рожденные с помощью яйца, весьма чувствительны. А, впрочем, я скажу, что и людские тоже. Если мать, вынашивая, ненавидит ребенка в своем чреве и отвергает его, это не может на нем не сказаться. Но крепкая связь с отцом, а также с родом может помочь выровнять эту ситуацию. Будь с ним рядом побольше, общайся, прикасайся. Хорошо бы оборачиваться рядом в дракона и высиживать его по-старинке.

— Так уже никто не делает!

— А зря. В драконьем виде ты сможешь ощутить дракончика куда лучше, и ваша связь станет крепче.

Мы перешли в кабинет и взялись за бокалы:

— Я бы хотел признать его своим, но не знаю, что делать...

— Жениться на его матери, я так понимаю, не вариант?

Я отрицательно покачал головой и сделал глоток. Напиток показался более горьким, чем обычно.

— Тогда выбери другую девицу, которая будет согласна признать ребенка своим.

Я поморщился:

— Брак — это не для меня, я сомневаюсь, что вообще захочу подобных отношений.

— Ты решил стать закоренелым холостяком? — хмыкнул Кевин.

— Это на всю жизнь, понимаешь? Даже если я выберу обычную женщину, не обладающую магией, она будет жить в моем доме еще сорок-шестьдесят лет: портить нервы моему ребенку, выматывать прислугу, изводить меня своими капризами...

— У тебя какое-то странное представление о браке, — заметил мой друг.

— Ну, мне не повезло встретить самую чудесную женщину в мире, — улыбнулся я и призадумался, глядя на Кевина. — Вот если бы было возможно ограничить брак по времени...

— Ты можешь жениться по эльфийскому ритуалу, его можно разорвать в любой момент.

— Его использование считается неприличным в свете. И очень подозрительным. Драконы не женятся по эльфийскому ритуалу, это моветон, даже люди-то его практически не используют. Это... это все равно, что объявить свою невесту куртизанкой. Ни одна женщина не согласится. Да и на ребенка все равно падет тень...

— М-да, а полный брак может быть прерван либо разводом, что слишком сложно и скандально, либо смертью одного из супругов, что произойдет минимум лет через пятьдесят, — задумчиво произнес Кевин.