Ведьма на выданье - Марина Сергеевна Комарова
Мария некоторое время молчала. И курила.
Сказанное заставило задуматься. Может быть, со стороны всё кажется не так уж плохо, но потеря дара — это самое страшное, что может произойти с ведьмой. Потому что для врагов она станет слабее котёнка. Есть те ведьмы, которые не упустят возможность, полакомиться ослабленной товаркой, забрав себе её душу. Или что похуже…
Валевскую девушка не боялась хотя бы потому, что та была только зельеваром, пусть и необычным.
Поэтому, когда молчание затянулось, Мария не выдержала:
— И что мне нужно сделать?
Ответ Алины лишил дара речи:
— Убить меня.
3
Мария поперхнулась дымом и закашлялась. Понадобилось некоторое время, чтобы осознать сказанное.
— Простите?
— Убить меня, — как ни в чем не бывало повторила та. — Не смотрите на меня так, это не такая уж и дикая просьба. Дайте объяснить.
Мария уже хотела выставить девчонку из магазина и никогда о ней не вспоминать, однако что-то не дало произнести ни слова. От взгляда юной ведьмы по спине прошёл холод.
— Мне не интересна жизнь здесь, пани Валевская, — ровным голосом произнесла Алина. — Я давно уже изучаю пути потусторонних сущностей. Во-первых, это мне намного интереснее, во-вторых, возможно, я сумею разыскать отца.
Мария чуть нахмурилась:
— Но убить… Алина, никакого криминала и…
— Перевоплощение в старинных гримуарах величается «убийство», — неожиданно чуть нахмурилась она и вздохнула. — Ох, простите, пани Валевская, сорвалось. Речь идет не о физическом убийстве, нет-нет. Чтение отцовских гримуаров что-то совсем не дает перестроиться на современный лад.
Мария облегченно выдохнула. Убрала сигарету подальше. За Каторжинской лучше следить в оба. Возможно, это оговорка будет не единственной.
Как при помощи зелья заставить душу человека покинуть своё тело, она прекрасно знала. Правда, в таком случае в него мог заселиться кто угодно. И прежним этот человек уже не станет никогда.
Мария взяла ближайший флакончик духов, вдохнула аромат. Фиалки, ваниль, жасмин. Один из самых удачных, тот самый, который так любил Налион Первый, великий император Франсаи, с которым она…
Мотнув головой и отогнав мысли о далеком прошлом, где всё было прекрасно и упоительно сладко, она спросила:
— Какие гарантии, что с меня не потребуют ответа, панна Каторжинская? Перевоплощение не карается законом, но в то же время это не каждодневное дело.
— О… — На бледных губах Алины появилась улыбка. — Не переживайте, я написала документ и поставила колдовскую печать рода. Если вы согласны мне помочь, то документ будет у вас.
Неплохо. Но…
— А ещё собрание гримуаров мадам Шаанель «Руководство для парфюмеров» из библиотеки рода Каторжинских, — тонко улыбнулась Алина.
Мария позабыла, как дышать. Вот это да! Легендарные гримуары самой Шаанель! Ох… Даже сердце заколотилось быстро-быстро. Да о них мечтает любой, кто связан с изготовлением духов! Как они оказались тут, у Каторжинских? Впрочем, неважно!
Награда за зелье перевоплощения была слишком хороша. Да что там… Никто такого больше не предложит. Тем не менее, пришлось взять себя в руки.
— Алина, а вы подумали над тем, что будет с вашим телом? — всё же уточнила Мария.
— Подумала, — кивнула та. — Не переживайте, там будет всё хорошо. Никто не узнает правды.
…Каторжинская уже давно ушла, а Мария Валевская всё сидела в кресле и смотрела в окно, не в силах подняться и заняться делами. По-хорошему, не стоило соглашаться. Не стоило снова влезать туда, где может быть опасно. Кто знает истину об Алине Каторжинской, её целях и стремлениях?
И в то же время интуиция подсказывала, что девушка говорила правду. Ей действительно будет лучше где угодно у посторонних сущностей, чем в родном доме…
— И вы согласились? — хрипло спросила я.
Мария смотрела на золотые кольца, украшавшие её длинные пальцы. В крупных александритах танцевали красные искры. Казалось, мысли прекрасной парфюмерши были очень далеко от меня, увитого розами балкончика и вечернего Львовиша.
— Согласилась, — наконец-то произнесла она. — Алина была настойчивой девочкой. Ей и правда не хотелось тут находиться.
— Ну, родственники у неё противные, конечно, — буркнула я. — Но ничего такого, чтобы сбегать в другое измерение.
Или я чего-то не знаю? Сложно судить о даре. Что его потеря для ведьмы? Для меня отсутствие колдовских способностей — всё равно, что исчезновение третьей руки, которой никогда не было. А для Алины?
— А… — Я невольно взлохматила волосы, не зная, как правильнее сформулировать вопрос. — У вас всё получилось?
— Учитывая, что ты здесь, всё, — качнула головой Мария. — И назад отсюда дороги нет. Душа Алины не сможет вернуться в собственную оболочку. А ты — к прежней жизни. И теперь твоя очередь рассказать, кто ты и как сюда попала.
Не смогу…
Внутри всё сжалось. Почему-то резко захотелось зажать уши, зажмуриться и заорать, чтобы меня не трогали. Вмиг накатила апатия и желание никого не слышать.
Только на улице шелестел листвой деревьев ветер, переговаривались прохожие и трещали сверчки. Розы сводили с ума ароматом, а загадочная пани Валевская смотрела на меня и ждала ответа.
Я вздохнула. Что ж, во всяком случае она была откровенна. Это чувствовалось.
— М-да, у меня не такая веселая биография, как у вашей Алины, но всё устраивало. Ровно до того момента, как меня сбила машина, а господин в черном костюме вручил серебряный кулон в виде летучей мыши.
— Господин? — удивилась Мария. — Какой господин?
4
* * *
Возвращалась я за полночь. Разговор с пани Валевской затянулся. Бецик уже начал летать и усиленно семафорить, что пора домой и нечего рассиживаться в гостях. В меня, по правде говоря, больше не лезли ни вафельки, ни пироженки, ни горячий шоколад, которым угощала пани. Да и кофе, казалось, ещё чуть-чуть и польется из ушей. Как и информация, которой меня попотчевали от души.
А вот, к сожалению, про господина с кулоном Валевская ничего не знала. Это серьёзно удручало.
Я бодро шагала по ночным улицам, обхватив себя за плечи. Как-то не рассчитала, что так похолодает.
Так, надо отвлечься.
Так вот, Алина Каторжинская. Она была особой явно… не совсем нормальной. Но в то же время мышиную ведьму сложно судить только со слов Валевской. Тетка и её кобры явно Алину не любили. Хорошо к ней относилась Дорота. И Лешек. Но, черт возьми, было же что-то, что не давало ей выйти за него замуж, нарожать кучу детей и счастливо жить, по утрам показывая язык любимой тетушке в соседнем доме!
— Алина! Ты вообще меня слышишь? —
