Как я не хотела спасать мир (СИ) - Славачевская Юлия

— Он меня не лю-ю-ю-юбит! — снова сморщилось миленькое личико девушки. — Совсе-е-е-ем!

— Кто? — уставилась я на нее. — Кто тебя не любит?

— Он! — вытащила она из-за пазухи белоснежного балахона какую-то смятую бумажку и сунула мне в руки. И почему все девы бегают топиться в белых ночных рубашках? Надеются, что по дороге поймают и отговорят?

— Чур меня! — развернула я листок и отшатнулась. Там было углем нарисовано что-то перекошенное с одним глазом, без зубов и носом на сторону. — Это ж счастье, что такой не любит.

— Дай посмотреть, — сунулся ко мне любопытный Гри и отпрыгнул, вздыбив шерсть. Слегка успокоился и сказал: — Слышь, дуреха, выползай на берег. Мы тебе сейчас кого-то посимпатичнее найдем.

— А мне можно? — сунул в бумажку пятачок Малютка. — Ой! Он на моего двоюродного дедушку похож. Просто одна рожа. Он тоже так выглядит, когда синявки нажрется.

— Так он не красивый? — шмыгнула носом дева, выползая на берег и присоединяясь к нам. Чертик, как это увидел, свистнул и весь берег мгновенно оцепило чертово семейство, занимая бдительный караул.

— Не то чтобы очень, — обтекаемо сказали мы с Гри, переглянувшись. — Но если душа просит, то можем приворожить. Только что ты с ним, таким, делать потом будешь?

— Да-а-а, — заглянул в бумажку Леви, — я бы его в свой лес точно не пустил. У меня зверье бы повымерло от такой радости.

— Не надо привораживать, — всхлипнула последний раз дева, отбирая у меня бумажку и изучая. — Когда я последний раз его видела, он был гораздо симпатичнее, а тут…

— И кто это рисовал? — поинтересовалась я, облегченно вздыхая. Таскаться за грибами-спринтерами для отворота мне категорически не хотелось.

— Да я рисовала, — подняла намокший подол дева, — по памяти, в темноте, на ощупь. Ну я пойду?

— Иди-иди, — обнял ее за талию шустрый Малютка. — А если захочешь с моим двоюродным дедушкой познакомиться, то милости простим. Он как раз холостякует… — и они удалились, погрузившись в разговор о мужской красоте и ее влиянии на неокрепший девичий ум.

— Уф! — вытерла я со лба пот. — Хорошо, что хорошо заканчивается. Если уже все, то могу я искупаться?

Мне все милостиво разрешили, кроме кота. Тот сморщил мордочку и заявил:

— Что за манера заголяться перед всеми?

Все пообещали не подсматривать и удалились по своим делам. Я поверила. Да и какая радость подсматривать за толстой, искалеченной ведьмой?

Прошло уже столько времени, а я до сих пор избегала смотреть на свое отражение. Да и что нового я могла увидеть?

Я с наслаждением стянула с себя свои постановочные лохмотья, наказала коту сильно не пялиться и вошла в воду. Блаженство!

Плавая и плескаясь, я просто отводила душу, смывая усталость и негатив. Озерная вода освежала и лечила. Может и патетично, зато правда.

В какой-то момент я переплыла озеро и подобралась поближе к раритетным кувшинкам, разглядывая нежные цветы.

— Снежная дева! — раздался где-то рядом потрясенный голос. — Чудо!

— А? — повернулась я на звук, машинально присаживаясь, чтобы не светить наготой. Ведьма — это еще не стриптизерша!

И чтобы вы думали? На меня с берега во все глаза пялился Ромуальд. Принесла его нелегкая!

На этот раз рыцарь был на гнедом коне и весь из себя такой ухоженный. Сменил наш костюмчик на свой и выглядел если не принцем, то человеком с деньгами. Шитый золотом черный камзол украшала тяжелая витая цепь с медальоном, сплошь утыканным драгоценными камнями. Черные лосины. Сапоги из дорогой кожи. Ну ни дать, ни взять принц. Лучше не взять. Безопаснее.

— Зойка, — вынырнул рядом Гри, маскируясь под кувшинку, — ты говорила, что человек человеку брат?

— И? — не поняла я его намека.

— Так вот, — недовольно фыркнул кошак, отплевываясь, — он на тебя совсем не по-братски смотрит! Давай быстро тикать отсюда!

— Не получится, — с сомнением сообщила ему я, просчитывая варианты. — Пока я плыву, он уже туда доскачет. А доскачет точно, мужика почему-то сильно торкнуло! У нас что, уже началась пора цветения опупейки?

— Дура ты, Зойка, — рассержено прошипел кот. — Сама не ведаешь, что городишь. Плыви пока подальше, а я что-то придумаю! — и смылся.

Я послушалась и погребла подальше от этого сумасшедшего. Никак мои зелья у него из головы еще с зимы не выветрились. Какой все же стойкий эффект оказался. Пил зимой — подействовало летом. Мда.

Ромуальд углядел, что я гребу «ластами» в противоположную от него сторону и как-то весь заволновался. Чуть не заколосился, болезный. С коня спрыгнул и с криком:

— Снежная дева! — полез в воду. Это его и сгубило. Чертово семейство не стерпело второго надругательства за последние несколько часов и полезло из воды, раздраженно помахивая хвостами и почесывая рога. Чует мое сердце, сейчас Ромуальда и за хвост, которого нет, подергают и рога поотшибают.

Пока они там выясняли суверенитет и отметали экспансию, я выскочила на берег и побежала домой, по дороге свистнув лешему, чтобы поднимал волков. Только попросила, чтобы рыцаря убеждали мягко. А то я его знаю, снова лечится приползет.

— Ну, Зоя, — присоединился ко мне на крылечке злющий кот, пока я переводила дух, — хватит с меня твоих выходок! К озеру больше не ногой!

— А что там? — не отреагировала я на его выпад. Позлится и перестанет. В первый раз, что ли?

— Там чертово семейство твоего мочит, — поведал мне слегка успокоившийся кот, перестав меня ощупывать. Можно подумать, что я при беге половину себя потеряла. Да и потеряла бы, все равно ущерба бы никто не заметил. — Когда я убегал, они как раз решали — можно ли рыцарскую цепь с медальоном использовать как камень, если она уже на шее.

— И что? — поинтересовалась я, впрочем, не испытывая ни малейшего сочувствия к Ромуальду. — Будут озеро поганить?

— Не-а, — улегся рядом Гри, прижимаясь боком. — Появился Леви и предложил любое дерево на выбор. А волки пообещали на ногах гирями повисеть, тем более что сапоги рыцарь уже в озере помыл, так что грязи не нажрутся.

— Какая у него интересная жизнь, — фыркнула я. Вспомнила: — А что он там о ледяной деве плел?

— Не ледяной, бестолочь, — замурлыкал кошак. — Снежной. Существует поверье, что когда-нибудь появится в этом мире Снежная дева и спасет его от всех напастей.

— Это каких напастей? — покосилась я на собеседника. — У нас проблемы?

— У них у всех проблемы, — заверил меня Гри. — Где ты видела мир без проблем. А от каких именно напастей — неведомо. В пророчестве сказано ото — всех!

— Бедная дева, — вздохнула я, заранее жалея несчастную. — Это ж все равно, что мне мировую экономику доверить. Вроде бы и считать умею, а все равно при сложении сплошное вычитание получается.

— Это да, — согласился со мной кошак. — Ты существо непредсказуемое, а потому опасное. Но это и к лучшему — никто живым не уйдет.

— А почему он меня-то за Снежную деву принял? — недоумевала я, ласково поглаживая млеющего кота.

— У тебя белые волосы и голубые глаза, Зоя, — пояснил Гри. — Но у девы из пророчества должна еще быть немереная сила, а у тебя ее нет. Так что сиди в избушке, вари зелья и отбывай положенный срок. Потом, может, и тебе какой муж обломится…

— Я не хочу мужа, — тихо сказал я, вспоминая своего Грегори. Прошло уже столько времени, а он ни разу не пришел ко мне во сне, хоть и звала я его каждую ночь. То ли я повзрослела, то ли он вырос. Кто нас, взрослых, разберет? Это только у детей все просто.

— Пошли спать, — поднялся Гри, потягиваясь. — Через пару дней надо будет за ведуницей на дальнюю поляну идти. Она только один день цвести будет. Если не соберем — осенью клиентов потеряем. Они за предсказаниями попрут. А только ведуница вызывает безопасные галлюцинации.

Через пару дней мы собрали с собой узелок с едой и на рассвете отправились в путь за редким растением. Когда пришли, солнце уже было в самом зените. И я так уползалась на жаре, собираясь мелкие соцветия, что свалилась без сил посреди поляны.