Как приручить одинокого волка (СИ) - Лемешенко Зоряна

Я продолжал целовать её руки и пить её слёзы, невольно вспоминая свои сны…

— Да ладно тебе, ладно! Я в порядке, немного взгрустнулось… Немного скучаю кое за кем… А может и сильно.

Вот так… Осознание сначала было робким, я не мог взять на себя столько вины. Моя волчья суть чуть не сошла с ума, разрываясь от осознания того, что Света настолько остро переживает разлуку… со мной? А далее от последовавших за этим противоречивых чувств: радости, что она любит меня и нуждается во мне, и от большого горя, что причиной её слёз являюсь я.

Моё сознание я не делил ни с кем, я был и волком, и человеком, мы одно неделимое. Но будучи в человеческой шкуре, во мне проявлялись бОльшей частью качества, присущие людям. Я был не так импульсивен, мог контролировать свои эмоции, мог хитрить и обманывать, и чувства мои были не так остры. А вот волчья душа была открыта нараспашку, когда я обращался в зверя. Я переживал все эмоции на всю катушку. Вот и сейчас буря чувств трепала мою истерзанную душу: я безмерно любил Свету, я мог бы вот так лежать, обнимая её ноги, хоть всю жизнь, я ненавидел себя за то, что стал виновником её боли. Но я всё же понимал, что, вернувшись в тело человека, я не смогу бросить своих человеческих братьев там на передовой. Для волка важны любовь и стая. Я жил, пытаясь сломать эту аксиому. Но с судьбой шутки плохи, она проучила.

Сейчас та самая любовь, от которой я бежал, снова смотрела на светлое зимнее небо и нежно гладила меня, кутаясь в плед. А стая, которую я нашёл там, куда бежал от мыслей о Светлане, ждала моего возвращения. Я должен закончить там, чтоб вернуться к своей женщине с чистой совестью и открытым сердцем.

Я рванул в лес, что было сил, словно ракета, которая устремляется в космос, преодолевая земное притяжения. Я рвал когти от своей Земли, не оборачиваясь, хоть и слышал, как она зовёт меня.

Я не помню, как я добрался домой. Я не знаю, как пережил ночь. Но звонок Паши на следующий день, когда он скороговоркой сообщил мне, что Света вернулась в квартиру, а её сын попросился ночевать у друзей, был словно ведром ледяной воды, вернувшим меня в явь.

Глава 19

Я сидела дома в полной тишине и не знала, куда себя деть. Включала музыку, но это было очень непривычно, я всё равно прислушивалась к происходящему в квартире. Нацепила на себя тканевую маску для лица. Приняла ароматную ванну с пеной, но мне там надоело лежать спустя 5 минут. После моего четвертого звонка Злата на меня буквально зарычала, что я сумасшедшая мамаша. По её словам Вадим был рад ночевать у своего «почти брата» Славы и даже ни разу не вспомнил меня — а вот это было обидно. В конце беседы Злата вздохнула и сказала:

— Ну ты совсем себя загнала, отдохни, расслабься, выпей вина, посмотри кино, сходи прогуляться. Сегодня у тебя свидание с собой.

Легко сказать — расслабься, а я забыла как это делается. Решила включить фильм, но как только началась заставка, зазвонил телефон — незнакомый номер. Сразу в голову полезли всякие страшные мысли, сердце ухнуло куда-то вниз и я схватила трубку и выдохнула, застыв посреди комнаты:

— Да?..

— Привет, — сказал мужской голос, который был до боли знаком, но я боялась, что ошибаюсь.

— Привет.

— У тебя лапачо еще остался? — продолжил он.

— Н-нет, ройбуш есть. Пойдёт? — ответила я по инерции, всё еще не соображая, что происходит.

— Ладно, уговорила. Открывай.

И тут последовала пауза.

— Свет?

— А? — я застыла с трубкой возле уха.

— Открывай говорю. Я под дверью.

И тут до меня дошло. Под дверью стоит тот, кем заняты все мои мысли уже два месяца. А я стою в пижаме в ужасе от этого события. Зачем он пришёл? Он тоже думал обо мне всё это время? Сейчас как увидит мой хвост на макушке… Ёлки-иголки! Я бросилась в прихожую и уставилась на себя в зеркало… Ну зато кожа после маски выглядела как попка младенца. Ну что ж, женщин после 30 лет надо предупреждать о визите заранее во избежание стресса и у гостей, и у принимающей стороны.

— Секундочку… — вспомнила я о том, что Глеб всё еще на связи.

Переодеваться времени не было, поэтому я набросила черный халатик поверх черного комплекта — майки и шортиков. Вроде бы халат всю срамоту прикрыл почти до колена. И я открыла дверь.

Глеб застыл на пороге со своим фирменным пристальным взглядом.

— Здравствуй… — прошептала я севшим голосом.

— Здравствуй, Свет.

— Ну ты проходи, чего на пороге стоишь? — я не знала куда деть себя, свои глаза и свои руки, поэтому хаотично двигалась и жестикулировала.

Глеб очень изменился за пару месяцев, внешность потеряла лоск, огрубела, но так он был даже как-то… привлекательнее и ближе. Я боялась мужчин, которые выглядели ухоженнее меня. Сейчас я боялась Глеба по другой причине. Я не знала как себя с ним вести, мой мир раздвоился: в реальности мы с ним всего пару часов поболтали за чашкой чая, а в своих мыслях, чувствах и снах я с ним дошла до той стадии отношений, что в пору прыгать к нему на шею и обвивать ногами, чтоб повиснуть как обезьянка.

— Ты очень хорошо выглядишь, — наконец произнёс он.

— Спасибо, ты тоже. Возмужал так! Я так рада, что ты в порядке. Ну проходи же, чего стоять тут.

И я пошла на кухню, а он за мной.

— А где Вадик? — спросил мужчина.

— Приехала подруга, у неё сын чуть старше, им нравится играть вместе. Она уговорила меня оставить его на ночёвку… — и тут я что-то заподозрила. Злата отправляла меня домой без сына слишком настойчиво, аргументируя это тем, что мне просто нужно немного отдыха, и всё наладится.

— А, ясно. Я ему сувенирчик принёс, — Глеб поставил на стол небольшую коробочку. — И тортик, и по мелочи кое-что.

Я улыбнулась, кивнула и, будучи радушной хозяйкой, принялась заваривать чай. Пока я несла какую-то чушь лишь с одной целью — чтоб не молчать, Глеб даже не пытался сделать вид, что слушает меня. Он лишь кивал иногда, чему-то загадочно улыбаясь, иногда невпопад. А потом, когда я разлила в стоящие на столешнице чашки красно-оранжевую жидкость, стоя к нему спиной, я услышала его голос.

— Свет, я очень скучал.

Дыхание, успокоенное моей увлеченной болтовнёй, вновь сбилось, и я судорожно пыталась его выровнять и сообразить, что ответить. Не говорить же, что ночами не спала, что грезила им?.. Или говорить?

— Иди ко мне, — сказал он с хрипотцой.

Когда я повернулась к Глебу, он уже нависал надо мной, отрезая все пути к отступлению. А мне так невыносимо хотелось сдаться, что я блаженно прикрыла глаза, когда он коснулся своей тёплой и немного шершавой ладонью моей щеки.

— Ты дрожишь, не бойся, я постараюсь не кусать, — улыбался искуситель.

— В моей жизни так давно не было общения с мужчиной, что чувствую себя как школьница, — мне действительно было неловко.

— Послушай это, — и Глеб взял мою ладонь и положил себе на грудь. Его сердце колотилось как сумасшедшее. А когда я изумлённо подняла свои глаза на него, то он склонился и поцеловал меня. Сначала нежно, будто спрашивая разрешения и пробуя на вкус, а затем всё увереннее, словно заявляя свои права на меня.

Крепкие мужские руки обвили моё тело, у него были ладони на всю мою спину, я чувствовала себя такой маленькой и беззащитной в его власти, и это безумно заводило. Почувствовав как моё тело уже машет белым флагом, крича о готовности капитулировать на милость победителя, я выкрутилась из рук Глеба. Он посмотрел на меня удивленно и огорчённо.

— Я на минутку, позвоню только.

Я взяла телефон и вышла в комнату, набрав Злату.

— Он в тепле, не голоден, не плачет, даже не падал, уже помыт, выпил молока и слушает со Славкой сказку в исполнении Геры, фото его в пижамке я тебе только что отправила, — отрапортовала подруга.

— Чьё фото? Геры?! — пошутила я.

— Ха-ха, юмористка! Отдыхай, мать.

— Всё, хорошо, тогда доброй ночи вам! Целую!

— И я тебя, дорогая!

Я отбила звонок и вернулась в кухню, где Глеб невозмутимо пил чай, оперевшись о столешницу. Я растерялась: брать с него пример, или возвращаться к тому, на чём закончили?