Аэсолли (СИ) - Иванченко Мария Антоновна "Sirius"

Вокруг меня вились призраки. Их белёсые прозрачные тела проникали сквозь меня. У них были огромные чёрные глаза и молочно-белая чешуя. Я смутно понимал, что они пытаются разогнать тьму вокруг меня. Зачем? Я всё равно уже мёртв. Хуже, чем мёртв. Я проиграл.

Почему всё закончилось так? Теперь она одна, и красная нить, обвившаяся вокруг её мизинца, порвалась. Я выбыл из круга перерождений.

В этом мире я знал, что сражался напрасно. Я не смог бы одолеть эту грозную силу, пришедшую от самого Создателя. Это просто невозможно. Никому не под силу одолеть их.

Сквозь неподвижное небытие до меня доносились слова какой-то мантры. Я не мог разобрать ни слова – звуки, как и цвета, пропали для меня.

В этом мире теней я сам был не более чем тёмный силуэт – бесформенный и тоскливый. Я знал, что спустя какое-то время меня развеет на части, я растворюсь без надежды на возрождение. Конец всему. Я испытывал какое-то чувство, похожее на счастье, но только с точки зрения тёмной стороны. Моя боль прекратится, и страдания растворятся вместе со мной.

Я начинал забывать, кто я есть.

Закрыв глаза, я приготовился исчезнуть.

Но…

Твой час ещё не настал. Вернись. Ангелов невозможно убить, но их можно изгнать в ад. Найди Огненный Меч, это – единственное оружие против таких, как они. Только ты можешь спасти свою возлюбленную. Не оставляй её в одиночестве в кромешном мраке. Будь сильным. Пробудись к жизни!..

Резкая боль вспыхнула в моих лёгких. Закашлявшись, я распахнул глаза. Не помню ничего, что было после падения. Но в ушах продолжает звучать чей-то бестелесный голос… Теперь я знаю точно: мне нужен Огненный Меч.

– Верни свою невесту, нефилим. Только это сможет исцелить тебя. Мы временно изгнали Тьму из твоего сердца, но эта первостихия не из тех, что отступаются от цели. Ты обречён, если не спасёшь эту деву.

Теперь я знал, что нужно сделать.

Глава 21. Узник

Prisoner

От третьего лица.

Сквозь узкие бойницы просачивались тонкие полоски света, оставляя на стене клетчатые следы. Сильные порывы ветра продували темницу насквозь, поэтому внутри постоянно сохранялся ледяной холод. В то же самое время пол представлял собой огромную жаровню, пылающие угли которой каждый час ворошили и переворачивали. Чад, поднимающийся от этого гигантского кострища, раздувался ветром по всему помещению.

Альберт висел, подвешенный за ноги. Длинные цепи, вмурованные в потолок, обвивали всё его тело, руки были сцеплены за спиной перекрученными оковами. Кровь приливала к голове, и он мог впасть в беспамятство, если бы не сильный жар, идущий снизу, и адский холод, приходящий сверху. Кроме того, дым разъедал глаза, хотя слёзы уже кончились. Во рту вампира пересохло, он хотел уже не столько крови, сколько обычной воды. Его трясло крупной дрожью, от долгого висения в неудобном положении всё тело затекло и ныло. Он не знал, что с ним сделают за шпионаж, а потому ожидание чего-то страшного занимало все мысли.

А ещё он очень боялся за Иирис. Если собственную смерть он мог принять, то судьба Иирис очень беспокоила его. Совершенно очевидно, что Элур не знает о том, что ей грозит. Хорошо, если бы девочка сама выбрала свою судьбу, но ведь она одурманена, он собственными глазами видел это. А сам Альберт бесполезно висит здесь, не в силах помочь, предупредить, спасти…

Если бы Элур увидел его сейчас, он сказал бы, что Альберт хуже новорождённого слепого щенка. Обида и сильная боль во всём теле не давали вампиру забыться. Даже солнце, источник надежды, было против него, направляя свет так, чтобы слепить и жечь открытые участки кожи. Хуже не придумаешь.

Он не знал, сколько времени прошло с момента его пленения, хотя солнце вставало уже несколько раз. Очень давно Альберт не ел и не спал, наверное, скоро он умрёт от голода. Или сойдёт с ума – тоже не слишком-то приятная перспектива. Надо найти какой-то способ предупредить Элура.

Прошло много часов. Ничего не менялось, лишь его безмолвный тюремщик всё так же приходил ворошить уголья, добавляя новые поленья взамен прогоревших. Его присутствие напоминало Альберту о том, как сильно он ненавидит ангелов. Каждый раз, как этот невзрачный по сравнению со всеми остальными ангел приходил, чтобы усиливать его мучения, вампир желал, чтобы огонь каким-то образом перекинулся на крылья его мучителя и спалил их дотла. Тогда-то и он познает всю прелесть несвободы.

Прошло, наверное, с полчаса с тех пор, как ангел приходил последний раз. Неожиданно дверь распахнулась – в узилище снова кто-то вошёл. К сожалению, Альберт не мог видеть вошедшего, так как был повёрнут лицом к стене, противоположной двери, что тоже являлось частью кары.

– Кто ты? – спросил чей-то медлительный голос.

Альберт попробовал извернуться, но у него ничего не получилось. Цепи пили его силы, обращая затрачиваемую энергию против него же.

Ввысь взметнулись языки пламени. Кто-то подошёл к нему и, взяв за лицо, развернул.

– Ты не похож на тех, кто населяет этот замок. Мне разрешается ходить везде, и я решила, что с этой башни откроется хороший обзор. Быть может, я смогу бежать. Отчего-то мне здесь не нравится, хотя мой жених и живёт в этом замке. Он так говорит, но я его не люблю. Он сказал, это из-за того, что на меня были наложены злые чары. Ты знаешь, кто я?

Говоривший подошёл вплотную к Альберту, и тот застыл. Его распахнутые от шока глаза были исполнены ужаса.

Это оказалась Иирис. На ней оказалось надето платье из красно-чёрного шёлка, с такими огромными разрезами, что её одеяние открывало больше, чем скрывало. Длинные рукава ниспадали до пола, а спина была открыта почти вся. Девушка сама напоминала струю пламени, и глаза её отливали красным.

– Твоё лицо… Оно кажется мне смутно знакомым. – Она схватилась за голову. – Нет, не могу вспомнить, болит голова.

– Поцелуй меня, – просипел Альберт. В его глазах полыхал огонь страсти. Он видел, как пламя отодвигалось от Иирис, чтобы не жечь её белоснежную кожу. Вот она, сила почти чистокровной. – Я обречён на смерть. Пусть это будет моим последним желанием.

Как ни странно, Иирис послушалась. Она приблизила лицо к губам Альберта, и осторожно поцеловала. Через мгновение в глазах девушки словно мелькнула какая-то тень, и она отступила от него.

– Я думала, это будет весело. На самом деле, я сделала это в протест моему жениху. Он держит меня здесь, не давая уйти. Но теперь, когда я поцеловала тебя, что-то внутри меня запротивилось этому. Я делаю нечто неправильное. Но ты не должен так висеть здесь. Я уже пробовала сбежать отсюда, и у меня не получилось. Но тебя я, думаю, смогу выпустить.

Её глаза сверкнули, и оковы рассыпались на части, серебристо зазвенев. Альберт, не могущий пошевелить даже пальцем, упал на пол, больно ударившись. Огонь, однако, по воле Иирис, не опалил его.

Прямо под ним засияло золото портала. Проваливаясь в эту светящуюся дыру, он услышал последние слова Иирис:

– Скоро вечер, а значит, я опять забуду всё, что произошло за день. Мы с тобой больше не встретимся, а если и встретимся – я тебя не узнаю. Скоро моя свадьба, и я стану наполовину ангелом. Сердце моё очерствеет, и я забуду, что видела тебя когда-то. Прощай же. Пусть тебе повезёт больше, чем мне!

Альберт покатился по зелёной траве. Он увидел, что Иирис прислонила руку к порталу с той стороны. Её ладонь не могла преодолеть невидимую преграду. Девушка грустно улыбнулась, и на миг в её глаза вернулась жизнь.

И тут портал погас.

Глава 22. Спасение

Rescue

Всё ещё слабый после неожиданного спасения, я распрощался с драконами, которые теперь относились ко мне покровительственно, создал портал и отправился в наш мир. Ненавижу быть в долгу, поэтому когда-нибудь я спасу драконов. Непременно.

Когда я вышел из золотистого кольца, снаружи бушевала буря. Небо, скрытое кромешной мглой, было затянуто чёрными тучами, из которых тут и там вырывались золотистые стрелы молний. Гремело так, что мир вокруг сотрясался. Тяжёлые дождевые нити прочертили всё пространство между небом и землёй. Моя одежда мгновенно промокла насквозь, волосы слиплись. Ветер рвал податливую ткань, бросая в глаза водяную россыпь. Усилием воли я отодвинул дождь от себя, высушил потоками стихии Воздуха одежду и волосы, а затем, зафиксировав купол безмолвия вокруг себя, медленно побрёл сквозь грохочущий ад.