Огненная избранница Альфы (СИ) - Маслова Ника

Зудящее под кожей желание повернуть назад стихло, когда из-за изменившегося рельефа стихли все звуки погони. Преодолев перевал, стая начала спуск с горы, и Хольгер вынужденно сосредоточился на другом. Идти стало намного трудней, приходилось сражаться со снегом и льдом, буйно заросшим склоном, уходящими из-под ног то острыми, то скользкими камнями.

Лишние мысли развеялись вместе с убыстрившимся током крови и потяжелевшим дыханием. Теперь, если Хольгер и думал о Маркусе, то лишь проклиная за то, что пришлось уйти с удобного во всех отношениях пути. С этой стороны горы они продвигались вперёд раза в полтора медленней.

Другие давно успокоились, но Изи всё недовольно порыкивала, никак не желала принять его решение оставить людей промыслу их богов. Хольгер пустил её вперёд, чтобы в сражении со снегом об ином позабыла.

Увы, это оказалась не самая мудрая его мысль.

Сестра оставалась рассеянной и потому чуть не угодила в расщелину. Пришлось вытаскивать её за шкирку, будто щенка, проверять ногу — нет, не повредила, но могла и сломать. Изи понимала, чего чудом избежала — поджала хвост, опустила голову, прижала уши — по-настоящему испугалась. Хольгер не стал её бранить, только рыкнул, чтобы всё были внимательны и шли за ним след в след.

Спуск оказался настолько сложным, что Хольгер за собственным тяжёлым дыханием даже не сразу понял, что за звуки тревожат его чуткий слух. Он остановился, и сестра тявкнула, призывая прислушаться, будто он не знал, что в таких случаях делать.

Дорога, по всей видимости, шла вокруг горы, и преследователи вместе с жертвами успели обогнать прошедшую по вершине горы стаю Хольгера. Судя по крикам людей, ржанию лошадей, торжествующему волчьему вою теперь находились внизу, прямо под ними.

Хольгер честно пытался, но полностью разминуться с Маркусом не удалось. Должен ли он признать в этом знак судьбы и вмешаться?

Порыв ветра донёс медвежий рык, и Хольгер, больше не раздумывая, повернул влево, выбирая более сложный путь для тела, но для духа — простой. Цель требовала вести стаю своим путём — подальше от празднующих скорую победу охотников.

Альфа упорно шёл по выбранному пути, продирался через бурелом, оставлял на колючих кустах обрывки шерсти. Никто с ним больше не спорил, все подавленно молчали, прислушивались к звукам внизу. И Хольгер не хотел, но тоже внимательно слушал.

Вопль боли и ужаса раздался уже после того, как стихли звуки погони. Кричал человек, раздирал горло так, будто его поджаривали на костре. Попадись он в лапы безумцу-медведю, быстро бы смолк. Значит, виноват кто-то другой, совсем не имеющий жалости.

Человеческим воплям вторили волки, но в их вое не слышалось привычного торжества победителей. Такая сильная стая — и проиграла? Как и кому?

Хольгер, пойманный на приманку из любопытства, совсем остановился и повернул голову в сторону, откуда доносились ужасные крики. Сестра тотчас одобрительно рыкнула, и не только она — другие тоже надеялись повоевать и заулыбались, завиляли хвостами.

Он сжал зубы — решение принято, менять его нет причин. Но как же хотелось спуститься вниз и всё разузнать, и, если повезёт, поучаствовать.

В голосах собравшихся внизу волков звучал откровенный испуг, они подбадривали друг друга, но, похоже, не решались напасть на неведомого противника. Человеческие крики не затихали, наоборот, превращались в подобие звериного воя, и Хольгер подумал: надо хотя бы узнать, с каким противником столкнулся враг, что или кто его так напугало.

Мысль ему настолько понравилась, что он не смог от неё отказаться. Хольгер заведомо знал, что лукавит — ну не умел он прятаться по кустам. А значит, добравшись туда, почти наверняка не ограничится только разведкой. Знал, но всё равно поддался соблазну. Тем более сестра и остальные смотрели на него с такой надеждой в глазах.

«Вниз», — скомандовал он, обещая себе, что для начала только посмотрит, а уж потом… Что потом, и так было ясно.

Теперь спускаться с горы им ничто не мешало, даже проклятый шиповник, ежевика, малина и заросли хмеля. Они молча бежали на горящие внизу огни и, чем ближе подбирались, тем сильней в нос било палёным. И свежей кровью, как без неё.

С ветром им повезло, чужая стая не могла их учуять, а увидеть приближение мешали деревья, густой кустарник и то, что, загнав жертву, охотники себя жертвой не чувствуют и редко оглядываются по сторонам.

До места стычки оставалось около трети пути, когда внизу завыл альфа — громко и мощно. Ему дружно ответили, но Хольгера удивило другое: выл не Маркус. Уж голос Маркуса он бы узнал.

На призыв альфы ответил медведь, перекрыв мощнейшим рыком и злобное волчье рычание, и затихающие крики мучительной боли.

Далеко. Хольгер пытался хоть что-то разглядеть сквозь частокол деревьев, но увидел лишь огни и движение неясных теней.

Новый призыв вожака словно за поводок потянул: быстрей! И Хольгер постарался быстрей, ещё быстрей, так быстро, как только возможно.

Прыгая через поваленное дерево, он нашёл медведя взглядом — тот стоял на задних ногах, драл глотку рыком. Выстроившиеся полукругом волки вторили ему. Перед ними лежала перевёрнутая карета, вокруг неё горели огни.

Сколько их там? Хольгер никак не мог сосчитать, деревья мешали. Медведь-то точно один, а бродящих кругом кареты волков — неизвестно. Но что противников в разы больше — так точно.

С таким раскладом не победить, и Хольгер должен был бежать не сюда, а отсюда, но ноги будто сами несли и его, и всю его стаю с горящими от возбуждения глазами и шерстью, поднятой на загривках.

На что они надеялись? Отсидеться в кустах и всё разузнать — точно нет. Все они, даже Изи — безумцы, любящие хорошие битвы. Берсерки по духу, как и он, Хольгер-берсерк, альфа-властитель Соколиных утёсов.

Медведь мощно зарычал, предупреждая, что готов убивать. Его рык становился всё громче. Бьёрн-людоед надрывал горло так, будто шёл против равного или целой стаи. Он, несомненно, боялся. Но кого мог испугаться чудовищно сильный огромный медведь?

До дороги оставалось всего ничего — преодолеть с десяток деревьев по склону, когда рык медведя оборвался изумлённым, испуганным визгом, а огромная тёмная фигура запылала огнём. Волки отпрянули врассыпную, и Хольгер выбрал минуту чужого смятения, чтобы остановиться, поднять голову и завыть — яростно, дико, как всегда в битвах, возвещая, что на поле боя выходит берсерк.

Одного его страшного воя хватило, чтобы ряды противника смешались, а самые трусливые поджали хвосты. Несколько серых теней бросилось под прикрытие кустов на той стороне дороге, остальные сбились в кучу, не зная, что делать, и мешая друг другу. Медведь рычал и катался по снегу, безуспешно пытаясь сбить пламя, рассыпая вокруг себя яркие искры, крохотными язычками остающимися гореть на снегу.

И в эту смятенную толпу ворвался скалящий острые клыки Хольгер и его беты. А уж они точно знали, что делать там, где каждый, кроме них — враг.

Под рёв медведя, визг и клацанье челюстей Хольгер провёл свою самую быструю победоносную битву. Ему хватило нескольких минут и десятка людей, чтобы обратить в бегство стаю втрое-вчетверо больше.

Он рычал, рвал зубами, сбивал с ног всех, кто не свой, и вскоре на дороге, кроме катающегося по снегу, пылающего, словно хорошо промасленный факел, медведя и перевёрнутой кареты, в тени которой прятался кто-то в белых мехах, никого не осталось.

Хольгер обежал поле боя по кругу, но никого не нашёл, кроме трупов. Из четвёрки павших лошадей на одну даже ему было страшно смотреть — видно, бедняга пришлась медведю по вкусу.

Из двух мёртвых людей только один был человеком — тот, чьё тело оказалось в сугробе, оставив снаружи лишь сапоги. Вторым мертвецом оказался обгорелый волк в человеческой форме. Его Хольгер сразу узнал, и, пусть и воняло ужасно, не отказал себе в удовольствии помочиться.

Крысе — крысиная смерть. И даже приятно, что не нужно мараться о такое ничтожество.

Хольгер вернулся к своим, поглядывая то на катающегося по снегу медведя, то на прячущегося под прикрытием кареты человека. Внутри неё тоже кто-то был, но угрозы собой не представлял. А вот снаружи находилась женщина, судя по запаху — молодая, испуганная, вкусная, а если вспомнить о незавидной судьбе Маркуса — крайне опасная.