Последняя из своего рода (Том 2) (СИ) - Веденеева Валерия

— К тебе? — я растерянно огляделась — Ты здесь живешь? В этом храме? — не веря, засмеялась. — Неужели подался в жрецы? Вот уж никогда бы не подумала…

— Не совсем здесь, — во взгляде брата мелькнула грусть. Потом он взял меня за руки, крепко сжал ладони и скомандовал: — Закрой глаза.

Я послушно зажмурилась, хотя очень хотелось подглядеть. Но Камир не Ренард, он никогда не причинит мне вреда. Сквозь закрытые веки я увидела яркую вспышку, однако пронзительный свет быстро исчез.

— Можешь открывать, — разрешил брат.

Я открыла и изумленно замерла, потом встряхнула головой:

— Но ведь… мы дома. Как?

Дома…

Мы стояли с ним на опушке внутреннего леса, того самого, где я впервые встретила Мервина. Невдалеке виднелась изящная беседка, с крыша из искусно сплетенных живых ветвей. Да, помню, Камир любил сидеть здесь, отдыхая. Но ведь Дракон сжег лес вместе со всем, что окружало королевский замок… Как же так?

Я торопливо развернулась, сделала шаг назад и врезалась в Камира.

— Аккуратней, Райша, — хмыкнул он, положив мне руку на плечо.

— Но дворец превратился в пепелище, я видела это уже через несколько месяцев после битвы! И все здесь — все было покрыто отвратительной черной сажей. Даже земля кое–где оплавилась в камень. Камир, — я вывернулась из его рук, чтобы лучше видеть брата, — я не понимаю!

— Это иллюзия, сестренка.

— Но, — наклонившись, я сорвала первую попавшуюся травинку и растерла. Я чувствовала ее пряный запах, липкость ее сока. Поднеся ко рту, я слизнула ее кисловатую горечь, — но иллюзия не может обманывать все чувства! Это невозможно!

— Если будет проще, считай, что ты во сне. В очень ярком и реальном сне. Пойдем, присядем, нам предстоит долгий разговор, — брат зашагал к беседке, я растерянно последовала за ним.

— Ты один спасся? — спросила, едва только Камир опустился на сидение. — Только ты? Остальные, они все… Все погибли? Мама…?

— Все погибли, — брат вновь отвел взгляд. — Братья, мама, отец. И я тоже.

— Что? — я не понимала. — Что значит — и ты? Камир!!! — мне хотелось встряхнуть его, чтобы прогнать с лица это слишком серьезное выражение, чтобы брат усмехнулся лукаво, как бы говоря — «ага, попалась».

— И я тоже погиб, — он криво улыбнулся. — Мы все мертвы уже больше года, сестренка. Седда выпили вампиры, Мийо сгорел, пытаясь спасти маму, — они вместе погибли под горящими обломками. Ренарда разорвал кто–то из оборотней… а меня добил ан-Тоэль. Если не ошибаюсь, отрубил голову.

— Мервин? — прошептала я.

— Он самый, — вновь эта кривая усмешка.

— Мервин… говорил мне об этом, — сказала я тихо. Глаза резало, но отчего–то сейчас я не могла заплакать.

— Но как? — я подняла на него глаза. — Если ты мертв, как это возможно? Я же чувствую тебя, — протянув руку, я осторожно коснулась его большой ладони. — Ты теплый, я слышу, как бьется твое сердце. Ты ведь настоящий.

— Лабиринт Властелина, — объяснил брат. — Здесь бывает даже то, что невозможно. Бог устанавливает законы жизни, но он же может поменять их по своей прихоти.

— Но ты… ты сможешь теперь вернуться в мир живых? Выйти из Лабиринта вместе со мной?

— Нет, — Камир покачал головой. — Моя прошлая жизнь окончена. Когда я заслужу право на следующее перерождение, то меня, каким ты помнишь, не станет.

— Заслужишь? — переспросила я удивленно. — Разве это еще надо заслужить?

— Да, — он усмехнулся. — Видишь ли, сестренка, после смерти мне очень хорошо объяснили, какую неправильную жизнь я вел.

— Кто объяснил?

— Те, кому положено. Но это неважно, — он встряхнулся, лицо посуровело, и я мысленно поразилась, как он сейчас стал похож на отца.

— Важно другое, Риэль, — продолжил брат мрачно. — Почему ты приняла и простила нашего врага, эль–туань, который убил твоего отца и брата и запустил в наш мир Дракона? Как ты могла так поступить?

— Ты это серьезно? — спросила я недоверчиво.

— Абсолютно, — говорит он жестко.

В ярости я вскочила на ноги:

— Значит, это я виновата в том, что оказалась пленницей эль–туань, который по твоей милости ненавидел всю нашу семью? Может, еще обвинишь меня в том, что я выжила, а вы погибли? Может, я могла это как–то изменить? Например, собственноручно победить Дракона? Это ваша вина, это вы оставили меня одну! Отец и братья, вы должны были защищать меня, а не п-погибнуть т-так… т-так… — у меня пережало горло, несколько мгновений я не могла дышать.

— Риэль, успокойся.

— О, я спокойна, я очень спокойна!

Камир подошел ко мне и положил ладонь на мой живот, совсем еще плоский:

— Я вижу, что ты ждешь ребенка от своего бывшего тюремщика, и этот факт тебя не печалит.

— Да? Ну, тогда ты должен знать и то, что Мервин — мой эль–эро! — выпалила я, сбрасывая его руку.

— Твой — кто? — вся суровость с лица Камира исчезла, он выглядел изумленным и даже испуганным.

— Мой эль–эро, — повторила я с вызовом. — Ты ведь помнишь, что это такое? Вторая половина души?

— И… давно? — задал он глупый вопрос.

— С рождения, естественно. Когда, по–твоему, в тело входит душа? — злиться было проще, чем страдать, и я была почти рада обвинению Камира. Злясь, я могла не думать о том, как моя нечаянная радость превратилась в боль. Зачем он позволил мне поверить, пусть ненадолго, в то, что выжил? Казалось, сердце разорвется от счастья, что хоть одно существо, родное мне по крови, еще живет в этом мире. Я даже была готова простить то, что он оставил меня одну после битвы, бросив на произвол судьбы.

Да, оставил, потому что погиб.

— Как давно ты знаешь, что он твой эль–эро? — исправил свой вопрос Камир.

— С семи лет, — ответила я сердито.

— И… ты молчала? Все это время ты молчала? Почему?

Я пожала плечами.

— Я же столько раз хотел убить его, — тревожно сказал брат. — Хотел и мог, и однажды собрался! Райша, ты разве не понимала, что играешь с огнем? Скажи ты нам, мы берегли бы его, как королевскую сокровищницу, пылинки сдували бы. Ведь его жизнь — это и твоя жизнь.

— Ага, верю, — ответила я насмешливо. — Правильнее сказать, посадили бы в клетку, да раз в месяц надевали бы обруч забвения, чтобы не вздумал бежать. И держали бы так лет двести, пока бы Мервин сам не умер — от старости. Только задолго до этого он сошел бы с ума. Но это и не страшно, правда? Подумаешь, без всякой вины лишить свободы и смысла жизни какого–то полукровку.

Брат покачал головой, но знакомый блеск в его глазах подсказал — я была права. Еще бы, разве я не знала своего дорогого Камира?

— А на что рассчитывала ты?

— Попросить Мервина себе в вассалы на совершеннолетие, — я улыбнулась, вспоминая. Могло получиться.

— Попросить таирта? Вместо двух морских портов и герцогства Аршер, которые тебе обещал отец? — возмутился Камир. — Ты что, осталась бы ради него нищей?

— Не придумывай, братец, уж нищей бы вы меня не оставили. Попеняли бы за глупость и все равно бы дали, что обещано, — ответила я уверенно.

— Отец пришел бы в ярость.

— Тогда отдал бы ты, — я пожала плечами. — Ты же меня любишь?

Камир несколько мгновений молча смотрел на меня, потом начал хохотать.

— Райша, милая… ты невозможна!

— Я? Ты меня обижаешь.

— И не думаю! — Камир тряхнул головой, все еще посмеиваясь. — Надеюсь, что в следующей жизни мне встретится девушка, подобная тебе. Иначе жить так скучно.

— Ты меня больше не обвиняешь?

Камир покачал головой:

— Ты все сказала правильно: и про то, что мы должны были тебя защитить, и про то, что не могла поступить иначе, раз ан-Тоэль — твой эль–эро. Главное, никогда не забывай об этом сама и ни в чем себя не вини.

Сглотнув, я опустила голову:

— Какой ты мудрый стал после смерти, даже не верится.

— Я всегда такой был, просто ты не ценила, — с апломбом заявил брат, и я с облегчением рассмеялась.

— Ты все сделала правильно, Райша, — продолжил он уже серьезно. — И то, что позволила ребенку зародиться, тоже. Особенно то, что позволила ребенку зародиться.