Попаданка со стажем (СИ) - Черная Мстислава

– Нишаль, – окликает меня дама.

Её сын остаётся за её плечом.

– Госпожа, – я кланяюсь и повторяю прошлое объяснение, – простите, после беспрерывной молитвы семь дней и ночей моя голова не совсем ясная.

– Вы действительно беспрерывно молились семь дней и семь ночей, Нишаль?

– Да, госпожа. Прежде я была неразумной, но Небеса смилостивились и через потерю позволили мне понять мои прежние ошибки. Отныне и впредь я должна блюсти себя, чтобы оправдать доверие и стать достойной дочерью своего отца.

Дама кивает и переводит взгляд с меня на своего сына.

Хм? Эй, меня же уверяли, что жизнь кончена, замужество мне не светит, и вдруг очевидный матримониальный интерес. Вот обманщики. Даму я вспомнить не могу. Вероятно, она из семьи не самого высокого положения, так что её даже «бракованная» дочь губернатора устроит.

Надолго задержать дама меня не может, мы обмениваемся ещё буквально парой фраз и я прощаюсь.

Та-ак… Прибыла ещё одна группа, но случайно пересечься с ними не получится, потому что дядя ждёт меня слева, а до них идти по прямой.

Я возвращаюсь к дяде:

– Спасибо, дядюшка.

– Пойдём домой, Нишаль.

– Да, дядюшка, – я само смирение, правда?

Вместо паланкина меня, точнее нас, ждёт двухколёсный экипаж. Буланая кобылка флегматично косит на меня карим глазом. Ей бы яблоко предложить, но чего нет, того нет.

Дядюшка помогает мне забраться в салон, садится напротив.

– Трудно поверить, что время пролетело так быстро, – вздыхаю я, когда экипаж трогается.

Моя реплика тонет в тишине. Дядя недовольно поджимает губы, и я замолкаю. В конце концов, я бы расстроилась, если бы он ответил. Нет ни малейшего желания тратить на дядю слова. Неделю назад он согласился оплатить своё благополучие моей смертью. Как можно относиться хорошо к человеку, позволившему племяннице пойти на верную смерть? Тц, я чувствую, что семейное древо остро нуждается в обрезании негодных ветвей.

Представив, как секаторами отсекаю дядюшки «корень», я не могу сдержать улыбку. Я опускаю голову и всю дорогу смотрю на собственные пальцы. Экипаж покачивается, кобылка цокает по мостовой. Что происходит на улице, увидеть нельзя – шторы опущены.

Наконец, экипаж останавливается. Дядя выходит первым. Перед домом он не утруждает себя заботой обо мне, руку не подаёт. Я должна либо ждать служанку, либо выйти самостоятельно. Я выбираю второй вариант, спускаюсь и следую за дядей в холл.

Тётушка здесь.

Ох, зачем же смотреть на меня с таким недоумением?

– Фират, кто это?

– Тётушка, вы больше не хотите признавать меня? – я позволяю глазам увлажниться. – Ах, дядюшка, мне не стоило возвращаться, мне стоило остаться в храме. Я не должна позорить семью. Я вернусь.

Я действительно порываюсь уйти. Почему нет? Меня остановят и будут упрашивать, ведь иначе злые языки скажут, что бедняжку Нишаль выгнали из дома.

– Нишаль, ты всё не так поняла, – дядя бросается ко мне и собственным телом перекрывает выход. – Ты побледнела и осунулась, только поэтому твоя тётя не узнала тебя. Она помнит тебя жизнерадостной и красивой, а сейчас ты сама на себя не похожа. Иди в комнату, а я пришлю целителя. Хорошо?

– Тётя, вы не сердитесь на меня?

Слов дяди недостаточно. Если тётя сама признает, что не сердится и не винит меня, то позже я не позволю ей попрекать меня сорванной свадьбой.

– Нишаль, твой дядя говорит правильно, тебя не узнать.

Она собирается увильнуть? Разумно, но…

– Вы сердитесь, тётушка, – вздыхаю я.

Ей остаётся лишь одно:

– Нишаль, я ни в чём тебя не виню, и не сержусь. Знак судьбы даётся нам свыше, и мы можем лишь принять его. Я счастлива, что ты вернулась домой. Иди скорее в свою комнату, ты должна хорошо отдохнуть. И переоденься.

– Да, – повинуюсь я.

Тётушке, наверное, не терпится расспросить дядю, каким чудом я оказалась жива и даже здорова. Пусть расскажет, ничего не имею против. Пока они будут говорить, я начну наводить свои порядки. Только позавтракаю сперва.

Я иду по коридору довольно быстро, поворачиваю за угол. А вот и дорогая сестрёнка…

– Нишаль?!

Тиана смотрит на меня как на привидение. Ах да, меня же мысленно похоронили. Я улыбаюсь:

– Сестрёнка?

Честно? В том, что она увела у Нишаль жениха я её не виню. Если девочка готова быть второй, то это её личные проблемы. Скорее, нужно сказать спасибо за то, что она обнажила истинную сущность Калана. Но вот то, что она навредила Нишаль, я принять не могу.

Тиана справляется с эмоциями быстрее, чем я ожидала, бросается ко мне на шею, крепко обнимает и выплёскивает целый фонтан восторга. Я отстраняюсь:

– Сестрёнка, мне так стыдно. Из-за меня и твоя репутация пострадала, репутация всей семьи.

– Нишаль, не говори глупостей! Мы все любим тебя, желаем тебя только добра и, конечно, не станем ни в чём винить. Знак судьбы это знак судьбы. Нишаль, ты провела семь дней и ночей беспрерывно молясь?

– Да, Тиа. Старший брат сказал, что, должно быть, Небеса благословили меня.

Сестрёнка берёт меня под руку, и мы вместе идём в сторону моих комнат, она осторожно с показной доброжелательностью и сочувствием расспрашивает, что случилось на свадьбе и как я осталась жива. Я «лью» ей в уши выгодную мне версию. Сестрёнка кивает. Я же внимательно присматриваюсь к коридорам, к попадающимся по пути служанкам.

У меня в доме интересное положение. С одной стороны, как младшая, я должна подчиняться воле дяди и тёти. С другой стороны, я дочь старшей ветви рода, а они – ветвь младшая, так что я могла бы перехватить управление домашним хозяйством. Только зачем? Достаточно перекрыть финансовый кран, и посмотреть, как они запляшут.

Тиа исполняет роль служанки и лично открывает для меня дверь. Я вхожу в свою гостиную и едва не налетаю на сундук. Гостиная похожа на склад, всюду ящики, коробки. Похоже, моё приданое как собрали перед отправкой в дом мужа, так оно и ждёт, никто его обратно не раскладывал.

– Нишаль, – Тиа помогает мне сесть с кресло, – не расстраивайся. Раз Небеса тебя благословили, значит, они не отказались от тебя.

– Что ты имеешь в виду?

Тиа успокаивающе берёт меня за руку:

– Ты молилась за Калана, и Небеса приняли твою молитву. Уверена, цензор просто не сможет остаться равнодушным. Хотя твоя помолвка была разорвана, обещание можно вернуть.

Вернуть?! Ха, мне нравится, как она подбирает слова.

Но вообще в чём-то Тиа права. Благословение Небес отчасти перевешивает позор, а значит совсем исключать замужество нельзя. За Калана я, конечно, не пойду…

– Тиа, ты ошибаешься. Помолвка была разорвана, и только отец может решить, как поступить дальше.

– Нишаль? – она слегка теряется.

И я дожимаю:

– Тиа, принять решение может только мой отец. Что это будет за ситуация, если после такого скандала дядюшка отошлёт моё обещание прямо перед приездом отца?

– Нишаль…

Тиа никогда не слышала от Нишаль твёрдого, уверенного, практически, приказного тона. Спорить она не решается, ей банально нечего возразить. Ан, нет, одну попытку она всё же предпринимает:

– Калан так любит тебя. Вдруг твой отец будет против? Может быть, поговорить с папой, и он передаст обещание сегодня же?

Я растягиваю губы в улыбке:

– Тиа, с каких пор юный господин Дар для тебя всего лишь Калан?

Попалась?

Конечно, нет. Тиа бледнеет, но тотчас берёт себя в руки:

– Нишаль, о чём ты? Мы всегда упоминали юного господина по имени.

Упс, не учла.

– Даже тогда это было слишком вольно, Тиа, но тогда я была невестой господина Дара. Поскольку помолвка разорвана, больше столь неофициальное обращение недопустимо, иначе люди могут подумать, что ты с ним близка, – я улыбаюсь.

– Нишаль? Ты изменилась.

– Хм? Должно быть, это действительно так. Я очень ясно осознаю то, что раньше от меня ускользало.

В дверь постучали, и завершение беседы получилось идеально двусмысленным. Дождавшись разрешения, Изи приглашает в гостиную семейного целителя. Степенный пожилой мужчина с окладистой бородой уважительно кланяется: