Марина Ефимова - Влюбленный призрак
– Как давно вы видели Алексея Протаева? – следователь закурил, и нас окутало облако удушающего дыма. От запаха ядреных сигарет меня затошнило.
– Я его вообще никогда не видела. Мы не были знакомы, даже через соцсети.
Маленькая ложь во спасение. Вряд ли полиция смогла бы узнать, что до исчезновения я однажды встречалась с Алексеем. Дорожное столкновение скорее вызвало бы десятки вопросов, чем дало бы какие-либо объяснения…
– Однако его брату вы заявили, что якобы видели замороженное тело пропавшего. Так?
– Бред! – огрызнулась я, но заметив, каким предвкушением вспыхнули глаза следователя, поумерила пыл: – Ничего подобного я не говорила!
– Но вы видели тело? – следователь самым бессовестным образом давил на меня.
– Нет.
– Тогда откуда вы знаете подробности?
– Соврала, – нахально объяснила я. Лучше быть обвиненной в мошенничестве, чем в убийстве!
И тут же почувствовала, как кольцо на пальце принялось нагреваться, постепенно превращаясь в раскаленный ободок. Когда жжение стало невыносимым, на столе мелко затрясся и зазвенел графин. Вода внутри сосуда забурлила, словно ее подогревали невидимой горелкой, брызнула в разные стороны, залила документы и оставила след на пыльном мониторе компьютера. Следователь беззвучно открывал рот, не произнося ни звука. В тишине угрожающий звон дрожащего графина был еще страшнее.
Вдруг он сорвался с места и ударился об стену! В разные стороны прыснуло стеклянное крошево. Я даже не успела прикрыться руками, спасая лицо от острых, исчезающих в воздухе осколков.
Карта пригорода потемнела. Секундой позже кляксы ожили, заплясали по топографическому изображению местности, и вот уже крупное водохранилище за городом было наполнено водой. По луже, притянутой к бумаге потусторонней силой, даже бежала рябь, как по реальной водной глади.
– Так что скажете, Зоя Валерьевна? – вкрадчивый грассирующий голос Вениамина вывел меня из забытья.
Графин, прикрытый желтым бумажным квадратиком, красовался на столе, целый и невредимый. Как всегда, я являлась единственным зрителем потустороннего представления и снова не сумела догадаться, что именно пытался сказать мне погибший художник.
Следователь изогнул брови и, рассыпая окурки, придавил сигарету в тарелочке.
– Скажу? – Я прочистила горло. – Можно мне водички?
На лице Вениамина Кондратьевича появилось пресное выражение. Он плеснул воды в не слишком чистый стакан и поставил его передо мной. К угощению я не притронулась, а полюбопытствовала:
– Для чего вы меня пригласили на беседу? Вы же не пытаетесь навязать мне похищение господина Протаева?
Он промолчал.
– Потому что во время исчезновения Алексея я находилась в загородном пансионате, – продолжила я.
– Кто это может подтвердить?
– Триста человек, которые слушали мое занятие. Это был трехдневный семинар по организации детских праздников.
– Но потом… – начал было следователь.
– Не возвращаясь в город, я сразу же улетела в Турцию на две недели. Если у вас больше нет ко мне вопросов, я могу идти?
– Так почему вы сказали семье Алексея, что он убит?
– Если я признаюсь, что являюсь экстрасенсом, вы меня попытаетесь обвинить в мошенничестве?
Вид Вениамин Кондратьевич приобрел подозрительный. Я никак не могла отделаться от мысли, что он не просто попытался запугать меня, а собирался превратить в главную фигурантку зависшего дела.
– Вы можете идти, – задумчиво произнес он. – Думаю, мы свяжемся с вами в ближайшее время.
Ответить на его улыбочку я не пожелала.
В коридоре с десятком закрытых дверей и неприятно подмигивающей лампой меня покинули и бравада, и нахальство.
* * *Успокоительные лекарства с каждым днем помогали все меньше. Он давно перестал считать, сколько пилюль проглатывал за день. Доктор разрешил не более трех. Однако сейчас он засунул под язык сразу четыре таблетки.
– Ты ешь успокоительные как конфеты, – пробурчала старшая сестра и с раздражением в очередной раз нажала на клаксон. Вероятно, бездарная водительница полагала, что безудержное гудение машины, стоявшей почти в центре глухой пробки, поможет первым рядам поскорее разъехаться.
– Они мне помогают жить.
Не мог же он признаться, что всего минуту назад в миловидном, простоватом лице сестры вдруг проявилась глубокая тень, означавшая приближение его персонального ада.
Он отвернулся к окну. Рассеянный взгляд скользнул по соседним автомобилям и вдруг зацепился за знакомый профиль. Сердце остановилось. Всего на расстоянии руки в такси сидела женщина, чьи портреты он так отчаянно рисовал.
Ангел из снов не являлся плодом больного воображения безумца. Она была реальной женщиной с открытой улыбкой. Во сне она никогда не улыбалась…
– Леша, ты куда? – выкрикнула сестра, когда он, не задумываясь, открыл дверь и выпрыгнул на дорогу.
На улице было прохладно, накрапывал мелкий дождь. Дворники автомобилей сгребали с лобовых стекол влажную пыль. Он протиснулся между грязными боками соседних машин, добрался до пассажирской двери такси и широко раскрыл.
Женщина на сиденье изумленно распахнула глаза. В следующий момент он схватил ее за руку и попытался вытащить наружу.
– Что вы делаете?! – Она отбивалась. Колотила его сумочкой. Он вцепился в тонкие изящные запястья мертвой хваткой и вынудил незнакомку выбраться из салона. В следующий момент его руки обвились вокруг талии женщины, крепко прижали к груди.
– Это ты! – шептал он ей в волосы. – Я нашел тебя!
– Отпустите меня! – она трепыхалась как пташка. Упиралась в его плечи ладошками, пыталась освободиться из объятий. – Уберите от меня свои руки!
– Вспомни меня, – молил он, вдыхая ее чистый аромат. – Умоляю тебя, вспомни!
А в следующий момент мощная лапища сгребла его за ворот и отшвырнула к соседнему пикапу. Со всего маха он влетел в грязную дверь, похоже, оставив приличную вмятину. От силы удара в глазах потемнело, а из легких вылетел воздух.
– Отвали, придурок! – оказалось, что здоровяк-таксист пришел на выручку своей пассажирке.
– Леша! – сестра бросила заведенную машину с открытой дверью. – Ты сошел с ума?!
– Ангел, почему ты меня не помнишь? – хватаясь за голову, в отчаянье кричал он. – Посмотри на меня, это же я! Ты должна спасти меня!
– Клянусь, я не знаю его! Клянусь! – лепетала она, прячась за спиной таксиста.
