Аня Сокол - Первый ученик

— Романтикой? — Макс ел, пропуская половину разговора мимо ушей, библиотекарша была болтливой, но в отличие от остальных никогда не шпыняла Гроша, даже после того, как студент продал одну из книг налево.

— Романтикой, — у нее это слово получилось каким-то пренебрежительным. — В горах много камней и не меньше охотников на них.

— Продажа кад-артов частным лицам запрещена, — проговорил он с набитым ртом.

— Куда торопишься, не отберут ведь, — она встала, забрала у него пустую тарелку и пошла на кухню за вторым. — Это по закону, тут много любителей искать обходные пути.

Она чем-то там загремела, а Макс быстро поднялся и, отодвинув занавеску, выглянул на улицу. У соседского забора мочился на доски кудлатый пес.

— Ну, бог с ним, с постояльцем, — бабка Маша вошла в комнату с тарелкой дымящейся гречи, Грош вернулся за стол. — Ты лучше расскажи, чего на тебя Нефедыч взъелся? Опять у него погоны с кителя срезал что ли? — Макс едва не подавился. — Ну, будет, будет, — она хлопнула его по плечу.

— Откуда Вы… то есть это не я.

— Не ты, не ты, — согласилась она, — не ты с Игроком спорил, не ты деньги получал в отделе периодики. Не слушай бабку, она слепая и глухая, шаркает себе потихоньку и ладно. Сейчас-то что? Погоны с утра вроде на месте были, когда он перед Шоромскими специалистами гоголем ходил.

— Про убийство слышали? — вздохнул парень.

— Слыхала, весь Некропольский гудит. Ты что ли его? — он провела ладонью по горлу, и парень подавился уже по-настоящему. — Ну, будет уже, — она снова стукнула его по спине. — Экий студент нежный пошел, шуток не понимает. Знаю я, что его призрак прибрал, да, чего там, все знают. Ты-то с какого боку?

— Хр, — парень откашлялся и сипло продолжил, — в мое дежурство куб из хранилища пропал.

— Вот, значит как.

— А вы этого Ирыча хорошо знали? — спросил парень. — У него много хвостов было?

— Но-но, — библиотекарша поднялась и погрозила парню узловатым пальцем. — Следствие оставь шоромским, они за это деньги получают, — бабка Маша подхватила опустевшую тарелку и понесла на кухню, на этот раз задержавшись там подольше, наливая в чайник воды и что-то бормоча.

Макс снова подошел к окну, улица была все так же пуста, пса у забора сменила воробьиная стайка.

— Кого высматриваешь?

Студент вздрогнул, в комнату хозяйка вернулась бесшумно, хотя до этого шарканье войлочных тапок разносилось по всему дому.

— Уж не патруль ли? — она поставила на стол пузатый, накрытый варежкой чайник. — Они будут минут через двадцать. И нечего глазами сверкать, не в бега же ты надумал податься?

Парень пошел к выходу, он понял, что чувствует мышь, съевшая сыр из мышеловки.

— Молодость и глупость синонимы? — библиотекарь оперлась о стол, всем видом показывая, что задерживать и тем паче гоняться за студентом она не собирается. — От кого ты надеялся убежать? От кого прятался в моем доме? — Макс скривился. — Я тебе не конвой вызвала, а охрану.

— Обойдусь.

— Ну, конечно, а потом меня будут спрашивать, вышел ли ты отсюда с целыми зубами и не упал ли на пороге, потеряв добрую половину?

— Это не ваши зубы! — он резко развернулся, руки сжались в кулаки.

— Твоя правда, — беззлобно согласилась старуха. — Кстати, у Ирыча было четыре хвоста.

Парень остановился, так и не перешагнув порог. Злость схлынула.

— Чаю? — невозмутимо предложила бабка Маша, и студент вернулся к столу. На этот раз глупой мыши предложили сыр повкуснее.

— Четыре хвоста, — напомнил он библиотекарше.

— Четыре, — кивнула та, опять присаживаясь напротив. — Первый он схлопотал давно. Друг детства или враг, тут как посмотреть. Умер в шахте, под обвалом.

— Имя?

— Не имею ни малейшего представления. Это было задолго до того, как я сюда переехала, — она пододвинула к нему кружку, к которой он не прикоснулся.

— Кто еще?

— Диша. Теща. Потом Капитоныч, собутыльник. И какая-то девка из Малоозерца, именем не интересовалась, — женщина подняла руки.

— Все?

— Все мальчик, все, — покивала она, но он уловил маленькую заминку, слишком привык прислушиваться, очень привык искать подвох.

— Марья Курусовна, — попенял он.

Она подняла дугообразные, начерченные черным карандашом брови, и не смогла удержать улыбку.

— Хм, теряю форму. Вроде ничего особенного, но неделю назад у Рутки сын сбежал.

— Ищут?

— Нет. Он совершеннолетний. И давно мечтал уехать в Заславль, говорил об этом на каждом углу.

— Тогда что в этом интересного?

В дверь постучали. Бабка, вздохнув, нарочито тяжело поднялась и отправилась открывать. В комнату вошли двое в черной форме и с повязками патруля на руках. Грош не был знаком с ними лично, но здоровый бугай справа победил в личном первенстве по рукопашному бою среди старших курсов.

— Ноги, — сурово сказала библиотекарша, и те послушно повозили ботинками о коврик.

— Сам пойдешь? — исподлобья спросил бугай. — Или как?

— Или как, — ответила за него библиотрекарша. — Или больше за пирогами и не приходи.

У старшекурсника покраснела шея, но отнекиваться он не стал. Грош не того полета птица, чтобы ссориться. А библиотекарша не того уровня человек, чтобы прислушиваться к ее мнению в случае серьезной заварушки. Так что парни могли пообещать ей что угодно, а сделать все по-своему. Но смысла ломать копья не видел никто.

Грошев встал, парни расступились, пропуская его на выход. И лишь в сенях студента догнал голос бабки Маши.

— Собака Лапка, — библиотекарша выглянула. — Мелкая глупая пустолайка, но Сварик, сын Рутки, в ней души не чаял, а отец грозился утопить докуку.

— И? — студент стал обуваться, парни из патруля терпеливо ждали.

— Парень уехал без собаки. Чемодан взял, паспорт взял, деньги и те у матери спер. А собаку забыл.

— Бывает, — равнодушно кивнул Макс.

— Точно, — подтвердила библиотекарша, выходя следом за ними из дома. — Ирыч отвез Лапку в горы и … — она не договорила, но этого и не требовалось.

В караулке их ждали. Макс почему-то был уверен, что его в очередной раз отведут в кабинет к Куратору, а потом уже знакомым маршрутом в карцер, который уже должен освободить Самарский. Он ошибся. Наполовину.

Арчи взмахом руки отпустил дежурных и уставился на парня тяжелым взглядом.

— Что еще случилось? — спросил Макс.

— Еще один куб пропал, — наверное, на лице Гроша отразилось что-то такое, само по себе бывшее ответом на незаданный вопрос. — Слава императору, на этот раз не активный. Призрак должен был исчезнуть на днях, если уже не исчез, на атаку он не способен. Настя, как старшая, дала исчерпывающие объяснения.