Карен Монинг - Магия грез
Это — я моргнула — я сама говорила ему раз или два.
Ну… может, несколько раз.
Я зарычала и натянула простыню, прикрывая грудь. Животное, которым я была до сих пор, не исчезло. Эта тварь все еще жила во мне, и я знала, что она останется навечно. Я была довольна. Мне нравилась ее дикая суть. Розовой Мак не помешает определенная доля дикости. Снаружи меня ждет совершенно дикий мир.
Я хладнокровно радовалась тому, что жива, радовалась, что у меня есть будущее, несмотря на то, какой ценой я этого добилась. И я кипела от злости на всех, кого встретила, и на все, что со мной случилось после того, как я оставила Ашфорд, штат Джорджия.
Ничто не шло так, как планировалось. Ничто. Убийца моей сестры должен был быть человеческим монстром, которого я намеревалась предать правосудию — либо при помощи ирландской Гарды, либо своими силами. Я не собиралась принимать участие в войне между человеческой расой и сверхъестественными, сверхчувственными, бессмертными и большей частью невидимыми врагами. И уж тем более не собиралась становиться в этой войне оружием, которым может воспользоваться кто угодно, стоит ему узнать, как лучше всего мной манипулировать. И это только начало длинного-длинного списка того, что пошло не так.
К слову о манипулирующих гадах…
Какой смысл в татуировке, которую Бэрронс сделал у меня на затылке, если он не смог ею воспользоваться и найти меня, когда я больше всего нуждалась в его помощи? Какой смысл в имени В'лейна, которое принц Светлых поместил мне на язык, если в критический момент это имя не сработало? Разве Бэрронс и В'лейн не должны быть самыми могущественными, опасными и умными игроками на этом поле? Ведь именно поэтому я с ними связалась!
Но оба они подвели меня, когда я больше всего в них нуждалась. Я рассчитывала на них. Я верила, что Бэрронс сможет найти меня. Верила, что В'лейн появится, как только я его призову. Инспектор Джайн мог помочь мне с определенными проблемами. Эти трое должны были увеличить мои шансы.
И кто спас меня?
Дэни. Тринадцатилетний ребенок. Девочка.
Она вырвала меня из лап Большого Г и отнесла в безопасное место.
Нет, не в безопасное. Не совсем.
Она отнесла меня к Ровене, которая заперла меня в клетке и оставила в жутком, мучительном одиночестве. Оставила умирать?
Некоторые воспоминания о времени, когда меня поймал Гроссмейстер, и начале моего заточения в аббатстве давались мне с трудом. Они были во мне. Я могла их почувствовать, они были спрятаны глубоко, в темном тайном месте, куда наше сознание прячет то, что трудно понять и принять. Это были не совсем воспоминания, потому что только работающий мозг способен сохранять нашу память, а мой в то время был травмирован. Остались лишь слабые отпечатки. Как фотографии, снятые, но не проявленные. Когда-то услышанные разговоры. Увиденные предметы. Придется поработать, чтобы вытащить их из глубин моего сознания. Но я это сделаю.
Большой Г не думал, что я смогу от него сбежать. Ровена не ожидала, что я выживу.
— Сюрприз, — мурлыкнула я. — Я это сделала.
Я отбросила простыню и вскочила с кровати. Мое тело чувствовало себя хорошо. Оно было более гладким, более сильным, чем в тот последний раз, что я помнила. Я потянулась и посмотрела вниз, потом моргнула, наслаждаясь видом.
Исчезли мягкость и округлость, за исключением груди и зада. Мои икры, бедра, руки, живот — все было слеплено из гладких сильных мускулов. Я напрягла бицепс. Он у меня появился. Длинные ногти впились в ладони. Я посмотрела на них. На Самайн я коротко их остригла.
Сколько же времени я занималась сексом с Иерихоном Бэрронсом? Сколько понадобилось времени, чтобы привести мое тело в такую — Дикая Мак была явно довольна, — куда более полезную новую форму? Чем мы занимались? Регулярной сексуальной гимнастикой?
Я отбросила эту мысль. У меня было слишком много довольно свежих воспоминаний, от которых поднималась волна противоречивых эмоций.
Например: спасибо, что спас меня, Бэрронс, — мне жаль, что придется тебя убить за то, что ты со мной делал, и за то, что ты видел меня такой.
Я занималась сексом с Иерихоном Бэрронсом.
Не просто сексом. Невероятно диким, совершенно разнузданным сексом.
Я делала с ним все, что только может делать женщина с мужчиной. Я поклонялась каждому дюйму его тела. И он мне это позволял.
О, не только позволял — с энтузиазмом в этом участвовал. Он подстрекал меня. Он погрузился в животное безумие вместе со мной, синхронно двигаясь в той темной, полной неистового секса пещере, в которой я обитала.
Я повернулась и посмотрела на огромную кровать с шелковыми простынями. Именно таким я представляла ложе, на котором спит Бэрронс. Украшенное в стиле «короля-солнца», с четырьмя столбиками, задрапированное шелком и бархатом, чувственное, очень мужское логово.
Со столбиков свисали отделанные мехом наручники. Воспоминания о них накрыли меня прежде, чем я успела себя одернуть. Мое дыхание стало прерывистым, руки сжались в кулаки.
— О да, я собираюсь убить тебя, Бэрронс, — холодно сказала я. Отчасти потому, что был короткий миг при взгляде на эти наручники, когда мне захотелось забраться обратно на кровать и притвориться, что я еще не пришла в себя.
И я подумала о том, что общение с Бэрронсом было сложным. Со дня нашей встречи мы тщательно выстраивали стену отчуждения и редко нарушали проведенные нами же границы. Я была мисс Лейн. Он был Бэрронсом. Стена между нами рассыпалась в пыль, и мне нечего было сказать по этому поводу. Мы перескочили от вежливых формальностей и почти постоянной раздражительности к Мак, Обнаженной Душой и Телом, и между этими двумя состояниями не было никаких промежутков. Он видел меня в самом худшем, самом уязвимом состоянии, а сам по-прежнему полностью контролировал себя, и я до сих пор не знаю о нем ни малейшей чертовой детали.
Мы стали близки, как только могут быть близки два человека — ну, если не принимать во внимание то, что он не человек. И теперь, вдобавок к тому, что Бэрронс мог нашпиговать Тенями Сферу Д'жай перед тем, как отдать ее в аббатство, к тому, что он мог сознательно сорвать ритуал МакКелтаров и мог хотеть, чтобы стены между реальностями Фейри и людей рухнули, я знала, что его возбуждает убийство. Что это его заводит. Я не забыла этой маленькой, но очень яркой детали, которую узнала, пробравшись в его разум. Теперь воспоминание о том, как я увидела его входящим через зеркало Невидимых с окровавленной мертвой женщиной на руках, воспринималось в совершенно ином свете.
