Н. Уолтерс - Наследие Александры
Глаза Алекс стали большими, словно две полные луны, изумление сияло в их глубине. Она открыла рот, чтобы что-то сказать и снова закрыла его. Потом напряжённо сглотнула.
— Ты хочешь сказать, что тебе восемьдесят лет? — Девушка оглянулась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.
— Да.
— Вот это возраст! У меня до сих пор это в голове не укладывается. — Алекс потерла ладонями вверх-вниз по своим рукам.
— Привыкнешь со временем. Я полагаю, что ты будешь жить также долго, как и остальные из нас, так как волк доминирует в твоей генетике.
Алекс откинулась на спинку сиденья, качая головой.
— Потрясающе! — Она покрутила головой, оглядываясь. — Пойду, поищу дамскую комнату. Нам, надо полагать, пора двигаться, — сказала она, резко меняя тему. Джошуа почувствовал ее нежелание оставаться здесь слишком долго, учитывая её изменившиеся обстоятельства. Он не мог винить ее, особенно потому, что они не были здесь в безопасности.
Джошуа поднялся из-за стола, вытащил из кармана и оставил на столе более чем достаточную плату за их обед, предусмотрев щедрые чаевые. Задержка стоила того, хотя бы только потому, что кофе и еда сделали Алекс счастливее.
Придерживая её рукой за талию, он повел Алекс по короткому коридору в сторону туалета.
— Я буду ждать тебя здесь. Никуда не уходи без меня.
Алекс дерзко отсалютовала ему:
— Есть, сэр!
Джошуа игриво шлепнул ее пониже спины, когда она толкнула дверь в дамскую комнату. Алекс подскочила и через плечо бросила на него свирепый взгляд, потирая свой зад.
Он улыбнулся и покачал головой. Никто, за пределами его семьи, не относился к нему так, как она. Большинство людей отступали подальше, опасаясь привлечь его внимание, но только не Алекс: она на каждом шагу подначивала его, возражала, кидала на него сердитые взгляды. Проходя в мужскую комнату, он решил поторопиться. Кто знает, что она может натворить, если оставить ее одну надолго.
Алекс спустила воду в туалете и вышла из кабинки, направляясь к одной из двух крохотных потрескавшихся раковин. До этого, за закрытой дверью, она проверила ножи, которые были надёжно закреплены в её сапожках, и до поры переложила пистолет в глубокий карман кожаной куртки. Был конец сентября, но на улице стояло тепло. Продолжать ходить в этой куртке было бы слишком жарко.
Алекс бросила её на другую раковину, намылила и ополоснула руки, пристально разглядывая своё отражение в зеркале. В автомате не было бумажных полотенец, так что она вытерла руки о джинсы. Для того, чья жизнь изменилась так резко, и кто столько пережил, она выглядела на удивление нормально.
Ее волосы были растрепаны, кожа бледна, но лицо было всё то же. Даже ее глаза не изменились: знакомые, серебристо-серые — они пристально смотрели на нее из зеркала. Почему-то она думала, что будет выглядеть как-нибудь иначе.
Руки начали дрожать. Дрожь от рук распространилась дальше, по всему телу. Этим утром она убила человека. Скорее, волка. Но, тем не менее, он был и человеком тоже, разве нет? Сознание того, что он собирался убить ее отца и похитить ее, не облегчало состояния.
Первое рыдание пришло из самой глубины души, застав ее врасплох. Вплоть до этого момента ей удавалось держать под спудом все свои эмоции, оставив функционировать только нужные, чтобы продолжать двигаться вперед. Но сейчас, когда она была сыта и в относительной безопасности, эти эмоции устремились наружу, требуя выхода.
Держась за край раковины, она сосредоточилась на дыхании, стараясь делать равномерные вдохи. Это было бесполезно. Алекс уступила неизбежности и позволила слезам течь.
Раздался резкий стук в дверь, но она проигнорировала его.
Дверь приоткрылась.
— Поторопись, Алекс. Мы не располагаем временем.
Его голос заставил ее зарыдать еще сильнее. Как он смеет указывать ей поторопиться? Это она предложила, что пора ехать. Значит, когда он сидел там, за столиком — они располагали временем? Она ещё выскажет ему все, как только сумеет справиться с собой.
— Черт, — пробормотал он и толчком распахнул дверь. Алекс высоко подняла голову, гневно посмотрела на него, и снова спрятала лицо в ладонях. Обычно она не рыдала вслух, но сейчас не могла заставить себя остановиться. Щелчок закрывающегося замка громко прозвучал в тишине комнаты, а затем две сильные руки обняли ее за плечи.
— Все будет хорошо, — тихонько нашёптывал он ей на ухо, легонько покачивая ее в своих объятьях. Алекс почувствовала, как ее окружило его тепло, умиротворяя своим неповторимым ароматом. Это был свежий запах чистого воздуха, сосновых деревьев и насыщенный аромат земли — и она уткнулась носом в его грудь, желая впитать его своей кожей.
— Я убила человека. Волка. Мужчину, — причитала девушка. — Чем бы он ни был, я убила его.
Она сделала это не думая, без малейших колебаний, когда поняла, что он вот-вот вцепится в горло ее отца. Сознание того, что в ней живёт инстинкт убийцы — смущало и приводило в замешательство.
— Ты защищала себя и своего отца. Я не ожидал бы меньшего от дочери Джеймса ЛеВо. Это была самооборона в чистом виде.
— Все произошло так быстро. — Алекс шмыгнула носом, тайком вытирая глаза о его черную футболку.
— Да, я знаю, милая.
Ни один мужчина прежде так ласково не обращался к ней, кроме ее отца, но это было не в счет. Они поносили ее по-всякому, бранными словами, когда она отвергала их неуклюжие сексуальные домогательства. Но это было что-то новое и неожиданное.
Девушка старалась не придавать этому слишком большого значения. Он нуждался в ее сотрудничестве, так что может быть, просто посмеивался над ней. Хотя она так не думала,… скорее всего, это происходило просто автоматически. Кто знает — может, он называет «милой» каждую женщину, которую встречает. Все, что она знала — что от этого на душе стало тепло.
Они долго простояли так. Алекс не возражала бы и дальше находиться в его объятиях, но она знала — им пора идти. Неохотно, девушка отстранилась. При движении ее соски коснулись его груди. Она закусила губу, чтобы сдержаться и не застонать вслух. Что ей хотелось сделать — так это избавиться от своей трикотажной рубашки и лифчика и тереться своими грудями о твердую выпуклость его груди.
— Ну, как ты? — Он отвёл назад прядку волос из челки с ее лица. Она получилась неровной, у нее были непослушные волосы.
— Всё нормально.
— Хорошо. — Едва вымолвив это слово, он опустил к ней голову. Ее губы непроизвольно открылись, и она поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до него. Его теплый рот прижался к её губам. Это было легчайшее прикосновение, но оно отдалось рикошетом по всему телу, заставляя его ожить.
