Алина Углицкая - Дитя океана

Массивные, обитые железом створки ворот были сейчас наглухо замкнуты, а вот маленькая дверца стражницкой оставалась приоткрыта, и из нее на каменную мостовую падал тусклый свет. Я различила приглушенные голоса и смех. Судя по всему, стражники проводили время за игрой в карты.

— Где гостиница? — шепнул дуэргар мне в самое ухо. От его горячего дыхания, задевшего мою щеку, по спине пробежали мурашки.

— Надо пройти вправо, — тихо ответила я и пошевелила рукой, надеясь, что Райзен ее отпустит, но он только крепче сжал пальцы.

— Идем.

Мы молча прокрались мимо ворот, причем у меня от страха даже ладони вспотели. Я все думала, а вдруг сейчас кому-то из стражников придет в голову выглянуть наружу? По нужде сходить или просто воздухом подышать? Любая случайность могла оказаться роковой, а мы вместо гостиницы — в застенках брингвурдской тюрьмы.

— Вот она! — я с облегчением ткнула пальцем в угол двухэтажного дома, на котором болталась вывеска, едва слышно поскрипывая от ветра. — Это гостиница. Но как вы туда войдете? Вас же увидят!

— Мне приятно, что ты переживаешь за меня, — произнес Райзен с тихим смешком, — но не стоит, я уже все продумал. Ты никогда не хотела завести домашнее животное, например, кота?

— Если вы не забыли, то еще сегодня вечером у меня была собака! — прошипела я и резко выдернула свою руку из его пальцев.

— Я помню. Хороший верный пес. Он с удовольствием обменял свою жизнь на мою. Разве не в этом было его предназначение — защищать хозяина.

Меня охватило такое негодование, что я на мгновение потеряла дар речи. Стояла, смотрела на дуэргара в немом изумлении и даже не представляла, что ему сказать!

— Это был мой пес, — выдавила я наконец-то из себя, — моя собака.

— Жалеешь, что спасла меня?

Он наклонился так близко, что я опять увидела эти странные огоньки в его глазах.

— Нет, — я замотала головой, отступая назад. Конечно же я не могла жалеть о том, что спасла чью-то жизнь, я целительница, хоть и очень слабая. Уважение к жизни — любой жизни! — у меня в крови, вместе с той каплей магии, которая позволяет мне помогать другим. — Но если вы не прекратите эти ваши штучки, то могу пожалеть!

Он отступил, и я опять услышала, как он смеется. Но когда Райзен заговорил, его тон был серьезным и сухим.

— Я не могу разгуливать в таком виде по Брингвурду. И наложить на себя иллюзию тоже не могу. У меня осталось немного сил, но их не хватит, если поблизости окажется маг, понимаешь? Поэтому сейчас ты сама пойдешь в гостиницу и закажешь номер. Вот деньги, — он сунул мне в руку несколько монет, тускло блеснувших в лунном свете, — больше не даю, чтобы не привлекать внимание.

— Мой внешний вид уже привлечет внимание, — буркнула я, пряча монеты в рукаве.

— Это я легко исправлю. Повернись!

Я послушно повернулась спиной к дуэргару и почувствовала, как его ладони легли на мою голову, а потом легко скользнули вниз, будто что-то стряхивали с меня. Кожа тут же покрылась мурашками, по спине пробежал озноб, моментально сменившийся волной жара, а потом мне вдруг стало легче дышать, и я с удивлением обнаружила, что мое платье абсолютно сухое. Я развернулась к свету и с невольным восхищением осмотрела себя. Платье было чистым и сухим — ни малейшего намека на то, что ему пришлось пережить, исчезли даже пятни крови на подоле.

— Почему вы не сделали этого раньше? — удивилась я.

— Даже такое простое действие требует некоторых сил, — пояснил Райзен. — Если помнишь, они мне были нужны для другого.

Я невольно поежилась, вспомнив Темные тропы. Надеюсь, что больше никогда не попаду в этот странный и страшный мир!

— Закажешь номер, — продолжал напутствовать он, — откроешь окно и поставишь свечу на подоконник. Или светильник, что там у них есть. Я появлюсь, когда удостоверюсь что это безопасно. Ты все поняла?

Я молча кивнула.

— И закажи себе ужин, — добавил мужчина, — тебе тоже понадобятся силы.

— А вам?

— Сейчас меня интересует совсем другой тип подкормки, — усмехнулся он, а меня моментально прошиб пот от того, каким тоном это было сказано. — Иди!

Я сделала шаг, другой, пятясь задом и не спуская глаз с дуэргара, который стоял в тени городской стены и спокойно смотрел на меня, а потом развернулась и побежала, молясь всем богам, чтобы не споткнуться в темноте и не упасть.

Взбежав по высоким ступенькам деревянного крыльца, я толкнула массивную дверь, но она оказалась заперта. Пришлось постучать. Через пару минут в двери приоткрылось небольшое зарешеченное окошко, и гнусавый мужской голос произнес:

— Кого там принесла нелегкая?

— Доброй ночи, — ответила я, стараясь говорить спокойно и не выдать волнения, — мне нужна комната и ужин.

— Ты одна? — тон невидимого собеседника тут же поменялся, из скучающе-безразличного превратившись в заинтересованный. Мне даже показалось, что я заметила, как в глубине окошка блеснули его глаза.

— Одна, милостивый тирн.

— Есть чем заплатить?

— Да, милостивый тирн, — и я протянула к окошку раскрытую ладонь, на которой поблескивала пара монет.

— Проходи.

Двери отворились медленно, будто нехотя. Мне пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку. Едва я перешагнула порог, как в нос мне ударил запах мясной похлебки и свежей спаржи. Рот моментально наполнился голодной слюной, желудок болезненно заныл, а в глазах помутнело. Я испугалась, что потеряю сознание, и прислонилась к дверям, пытаясь собраться с силами. Бездумно обшарила взглядом помещение.

Судя по всему, я находилась в обеденном зале, небольшом и сейчас наполовину скрытом в полумраке. Несколько окон были наглухо закрыты ставнями, огонь в камине давно погас, но угли продолжали тлеть, а на кухонной стойке и паре столов у стены горели масляные лампы. Под потолком на толстой цепи покачивалось тележное колесо, утыканное свечами, но сейчас ни одна из них не горела.

— Ужин давно прошел, мои постояльцы спят, — как бы оправдываясь произнес хозяин гостиницы, увидев, что я смотрю на свечи.

Я перевела глаза на него. Невысокий, довольно упитанный мужчина лет сорока, несмотря на поздний час, одетый в наглухо застегнутый сюртук, в петлице которого белел цветок, похожий на ромашку. Хозяин гостиницы тоже внимательно обшаривал меня взглядом, видимо, хотел удостовериться в моей благонадежности. В руках он держал подсвечник, на котором горела одинокая свеча, весьма слабо разгоняя полумрак.

— Ничего, мне вполне достаточно одного светильника или свечи. — поспешила я его успокоить. Мне вовсе не было нужно, чтобы здесь стало светло как днем, пусть лучше полумрак. Тогда, если королевские псы и доберутся сюда, этот добрый человек сможет честно им рассказать, что не рассмотрел меня в темноте.