Сердце степи. Полёт над степью - Ася Иолич
- Аслэг… - Камайя схватила его руку второй рукой, и сердце оглушительно стучало в ушах. - Аслэг… - Её щёки горели, а его взгляд потемнел. - Ты сказал…
- Ты слышала, что я сказал! - в гневе воскликнул он. - Не заставляй меня повторять!
Она подалась к нему, ухватила его негнущимися пальцами за чёрный халат и притянула ближе к себе.
- Я останусь с тобой. Я останусь с тобой, Аслэг. - Губы немели от мучительного страха, слёзы обжигали глаза, а дыхание перехватывало. - Ты… мой, а я твоя, - прошептала она, зажмуриваясь.
Бубен эным гулко стукнул где-то за шатрами, потом ещё раз. «Вуф, вуф», - басовито взлаял какой-то волкодав из дальней ограды.
Молчание. Сердце замерло, сжавшись от боли.
- Ты моя, а я твой, - тихо сказал Аслэг, сжимая её запястья. - Камайя, я…
Грохот был страшным, оглушительным. Камайя сначала не услышала, а скорее почувствовала его. Кезер и саврасая метнулись в сторону и понесли, задняя лука седла оглушила болью, ударив в поясницу, и Камайя, ничего не видя перед собой, следуя памяти тренированного тела, отпустила поводья и вцепилась в переднюю луку, откидываясь назад.
- Хэйо! - крикнул Аслэг где-то сзади и сбоку. - Хэйо!
Шатры, прыгая, проносились мимо. Камайя сжала челюсти и медленно подобрала правый повод.
- Кэтас! - крикнула она. - Кэтас! Хэйо! Стамэ! Стой!
Кезер скакала рядом. Аслэг наклонился и схватил повод саврасой, и наконец она пришла в себя и замедлила бешеный галоп.
- Баранья кишка! - крикнул Аслэг, яростно глядя на лошадку. - Камайя, ты цела?
- Испугалась, - пробормотала Камайя, восстанавливая дыхание и разворачивая лошадь к городу. - Я не думала, что она может понести… Быстрее, это было со стороны города!
Собаки надрывались. В дверях всех шатров стояли перепуганные женщины и старики. У ворот города метался совершенно белый мальчишка из Удэ. Вдалеке, у окраины стойбища, слышались крики - с холмов, где пировали, к городу бежала толпа.
Аслэг кинул поводья мальчишке и протянул руку Камайе. Она спешила за ним, сжимая его пальцы. На одной из улиц он остановился и поискал глазами, но она зажала рот рукой и ткнула в дым, поднимающийся на западе.
Аслэг растолкал растущую шумную толпу и остановился. Камайя глянула и обмерла.
Яма была огромной. Обломки стен, смешанные с почвой и каким-то хламом, клубы оседающей пыли, дым, поднимающийся со дна…
- Назад! - крикнул Аслэг. - Назад! Края осыпаются!
Люди сзади напирали, но при звуке его голоса все отшатнулись от края. Аслэг оттащил Камайю за руку на середину улицы, огляделся и махнул нескольким усымам, которые бежали от воинского двора.
- Охранять! - кивнул он на Камайю. - За царапину жизни лишу!
Камайя сжала его рукав, потом кивнула и отпустила. Аслэг поджал губы и исчез за поворотом. Она вздохнула и повернулась к парням.
- А ну, за мной, - скомандовала она, и на миг показалось, будто кто-то из парней жалобно застонал, но, конечно, это ей только показалось.
89. Алай.Истреби!
- Я пойду. - Келим встала и улыбнулась Алай. - Ужин надо готовить. Алай, хочешь, курицу пожарю?
Алай радостно закивала. Келим ушла, Сэгил грустно посмотрела ей вслед.
- Пойдём-ка, пройдёмся. - Алай поднялась и оправила халат. - Свежим воздухом подышим.
Выы был тёплым: он с юга пришёл, и пальцы его на щеках были ласковыми. Алай шла, поглаживая живот, и представляла, как через год, таким же апрельским праздничным днём, Харан будет подкидывать голенького сына, прося благословения Тан Дан, чтобы здоровым рос, и как босые пухлые ножки коснутся просыпающейся земли, вбирая её силу.
Но потом вздохнула и сморщилась. Кто знает, где она будет через год, и где - Харан…
- Сэгил, а ты не хотела бы мир повидать? - спросила она, чувствуя, как перехватывает горло. - Дальние страны…
- Куда мне теперь, - тихо сказала Сэгил. - Мне бы мужа повидать…
- Не получится. - Алай поморщилась, потому что опять начинала сердиться. - Сэгил, мы уезжаем завтра. На восток поедем… К Хасэ-Дагу, - неопределённо сказала она, чтобы не вдаваться в подробности, а потом добавила для значительности: - Распоряжение досточтимых и Ул-тууса.
Сердце сжималось от боли, когда она подумала о разлуке с Хараном, но женская доля такова - мужа слушаться. Дитя беречь надо, а не о себе, глупой, думать, и о печали своей.
- Нет… - прошептала Сэгил, бледнея. - Но как же…
- Иди, собирайся, - сказала Алай, стараясь, чтобы голос был твёрдым, даже немного жёстким. - Мужчины так сказали. Слушаться надо. Это ради нас и них, - показала она глазами на живот Сэгил.
Та ничего больше не сказала, только всхлипнула, вяло кивнула и
