Ким Харрисон - Тень демона

— Ал видел, что ты в коме, — сказал Трент. — И он рассказал об этом демонам. Возможно, тебе стоит оставить все как есть. Именно поэтому я и надел на тебя зачарованное серебро. Это моя попытка … — он помедлил, и, вздохнув, снова сел в кресло. Склонил голову, разглядывая руку, свою прекрасную руку, искалеченную и травмированную. Возможно, он уже никогда не сможет создать лей-линейные чары, требующие определенных жестов, подумала я и вздрогнула. — Мой отец превратил тебя в инструмент, способный спасти расу эльфов, — сказал он тихо, с болью в голосе. — Он одновременно спас тебе жизнь и отнял ее, превратив тебя в то, что большинство людей считает правильным уничтожить, — Трент поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Не знаю почему, но я чувствую, что несу за это ответственность. За все. У тебя не было выбора, и я хочу извиниться за это.

— Ты этого не делал, — сказала я, чувствуя, как во рту пересохло. — А твой отец спас мне жизнь.

— Обернув все себе на пользу и даже не спросив твоего разрешения, — Трент вздохнул. — Я хотел вернуть тебе право выбора. Вот и все.

Я проследила за его взглядом, направленным на браслет зачарованного серебра. И все? Это же весь мой мир.

— Это не обычный браслет, — Трент сел ровно. — Он отрезает тебя не только от линии, но и от всего демонского коллективного сознания. Иначе они бы узнали, что ты жива, даже если бы ты избегала линий всю оставшуюся жизнь.

Мои губы приоткрылись, когда я осознала смысл его слов. Раз Ал видел меня в коме и я была отрезана от коллективного сознания, значит, для них я мертва. То есть я свободна?

— Ты все еще можешь заниматься магией земли, и лей-линейные чары будут действовать на тебя, но демонская магия, использующая коллективную энергию, не будет, — сказал Трент, и я собрала разбежавшиеся мысли.

— То есть проклятия на меня не подействуют, — произнесла я, и он кивнул, выражение лица у него было более открытым и честным, чем я когда-либо прежде видела. Казалось, он вернулся к своей истинной сущности, потому что был слишком уставшим и избитым, чтобы пытаться скрыть ее.

— Я так поступил не чтобы защитить тебя. Я так поступил, потому что мой отец превратил тебя в нечто, а я дал тебе возможность быть личностью, а не инструментом для достижения чьих-то целей. Ты не инструмент, Рэйчел, — произнес он искренне, почти пугающе. — Ты человек. Ты можешь оставаться сама собой и быть, ну, не совсем обычной, но довольно близко к этому. И пусть Ковен заклеймил тебя демоном, ходящим под солнцем. Или ты можешь снять зачарованное серебро и быть тем, кем являешься. Тебе решать. Теперь это твой выбор.

Он замолчал и продолжал сидеть молча. Я уставилась на браслет, продолжая крутить его на своем покрасневшем запястье. Я стала демоном, способным ходить под солнцем, но неспособным заниматься магией. Но я ощущала эльфийскую дикую магию, чувствовала, как она бурлит во мне. Она исходит из серебра? Или она все время была внутри меня, но заметить ее я смогла лишь тогда, когда меня полностью отрезало от лей-линий?

— Разве не этого ты хотела? — спросил Трент, не понимая, почему я молчу. — Право выбора?

Я глубоко вдохнула, заставив себя поднять голову и собраться с мыслями.

— Да. Именно этого, — сказала я, и он слабо улыбнулся. — Спасибо.

Именно этого я и хотела. Я всегда этого хотела. Но почему тогда я чувствую такую опустошенность?

Глава 32

Длинный черный автомобиль Трента остановился возле тротуара, в темноте раздался тихий скрип тормозов. Айви тут же взялась за ручку, передняя дверь открылась, и вот она уже стоит на улице, всматриваясь в колокольню. Она оглянулась, посмотрела сначала на Квена, потом на Трента. Он сидел на заднем сиденье вместе со мной, Бизом и Люси — ее детское кресло было пристегнуто между нами.

— Спасибо, что подвез, Трент. Квен, — сказала Айви, тихо, но искренне. Развернувшись, она ушла, ее каблуки громко постукивали по обледеневшему тротуару, как будто стряхивая с себя долгое отсутствие. Вампиры — настоящие домоседы по сравнению с другими внутриземельцами, и я знаю, что ей было трудно пережить эти дни, но вряд ли могу представить себе, насколько. И то, что Трент арендовал специально сконструированный, низко летающий реактивный самолет и смог доставить нас домой в считанные часы, было просто чудом.

— Скажи своему пилоту, что его устройство регулирования давления просто отстой, — буркнул Дженкс, вылетая в открытое окно, и умчался вслед за Айви. Улыбнувшись мне своей клыкастой улыбкой, Биз выбрался в открытый люк на крыше и последовал за ними в темноту.

Я положила руку на волосы, когда он, замахав крыльями, взлетел, а Люси нахмурилась во сне и вытянула ручку, как будто падала. Дженкс, Айви и Биз поднялись по ступенькам и открыли тяжелую дубовую дверь — наружу вырвались поток света и толпа пикси. Увидев облако шелка и шляпок, от которого сразу же начинала болеть голова, я вжалась в мягкое кожаное сиденье, отказываясь выходить, хотя была рада вернуться домой.

Дженкс ярким пучком света взлетел к колокольне, проверяя часовых во всей церкви. Я услышала громкое жужжание крыльев и резкий голос, который начал читать нотацию. Дженкс был чем-то недоволен. И это еще одна причина задержаться здесь подольше.

Раздался щелчок замочка ремня безопасности, и Квен вышел из автомобиля. С соседний улицы доносились крики детей и шум машин. Послышался звук открываемого багажника, и я переложила свою новую сумочку на колени. Не представляю, что произошло с моей прежней сумкой. Мой телефон пропал, но Вивиан, по крайней мере, вернула мне зеркало вызова. Уже что-то.

— Спасибо, что подвез до дома, — сказала я Тренту тихо, чтобы не разбудить Люси. — Не обращай внимания на Дженкса. С давлением все было в порядке.

Улыбнувшись, Трент заправил одеяльце с изображением диснеевских персонажей под самый подбородок Люси. Она заерзала, но не проснулась.

— Мне было нетрудно. Немного меда, и она крепко спит… надо же, какая простая хитрость.

— Ага.

Айви кричала Дженксу, который уже вернулся в церковь, что его дети справились отлично, хотя и были одни. Каким-то непостижимым образом в разговор затесались ангелы и задницы. Вздохнув, я посмотрела на свет, льющийся из церкви. Я так устала и знала, что как только выйду из машины, на меня свалится еще куча работы.

— Я знаю, что уже говорил это, но все равно спасибо. За Люси, — произнес Трент.

Я повернулась к эльфам и улыбнулась, заметив, как Люси надула губки во сне. Подняв глаза на Трента, я увидела на его лице любовь к ней, чистую и непоколебимую. Он изменился, больше не был таким надменным, даже выражение лица стало мягче. А может, он только для меня изменился.