Ким Харрисон - Тень демона

— Мистер Каламак! — крикнул он, и Трент вернулся. Хмурясь, он опустился на колени рядом со мной. Я чувствовала его ауру и хотела укутаться ею, но не могла даже шевельнуться.

— Глупая ведьма, — пробормотал Трент, присев возле меня. На голове у него была небольшая шапочка, а на шее была повязана тонкая лента, свисавшая на грудь. На нем была надета странная рубашка, красная спереди и белая сзади, не в его стиле. А потом я поняла, что это не красная ткань, это рубашка пропиталась моей кровью. — Почему ты просто не отдала ему проклятье и не изгнала его? — спросил он.

— Я так и сделала, — я протянула руку, и она загорелась, как будто собака вгрызлась в нее, но я смогла дотянуться до его ауры. Облегчение скользнуло в меня через пальцы, и я зарыдала. Я так хотела его энергию, и она была так близко, от нее шел запах корицы и тени под деревьями. — Он утащил меня в линию вместе с собой, — сказала я, слезы обжигали лицо. — Он поедал мою душу.

Возьми меня на руки. О, Боже, просто снова возьми меня на руки.

— Это объясняет твой потрепанный вид.

Мокрое тепло подо мной обернулось холодом, и я застонала от облегчения, когда Трент снова обнял меня, подтянув к себе на колени и прижав мою спину к своей груди, почти полностью покрыв мое тело своей аурой. Я немного приоткрыла глаза и почувствовала, как мое сердцебиение выровнялось, когда его аура окружила меня. Он читал какое-то заклинание, его губы шевелились. Я чувствовала, как эльфийская магия просачивается в меня из земли, но это уже было не важно. Было слишком поздно.

— Кем ты хотел быть, когда вырастешь? — спросила я. Когда-то мы все были невинны. Почему же все заканчивается так плохо?

Внимание Трента переключилось на меня, в его напряженном и хмуром взгляде появилось удивление.

— Портным. Это были единственные люди, которые могли командовать моим отцом. Рэйчел, послушай меня.

— Думаю, я умираю, — прошептала я, и Трент притянул меня еще ближе к себе.

— Да, — произнес он, в его голосе не было эмоций.

Тяжелые и горячие слезы покатились по моему лицу.

— Я знаю, — сказала я. Но, несмотря на все страдания, на все сердечные муки, я была не готова умереть. Но я не могла остановить это. Не осталось ничего, что могло бы удержать меня цельной. И ауры Трента было недостаточно.

— Извини, — начал Трент, но я не слушала, стараясь сморгнуть слезы, чтобы увидеть, как ветер колышет занавеску, закрывавшую солнце и отделявшую меня от неба. — Я не могу вылечить тебя. Не в таком состоянии. Твоя душа не испускает достаточного количества ауры, чтобы я сумел убедить твой разум, что ты еще жива, а моя аура не настолько похожа. Твое тело умирает.

— Да, я знаю, — сказала я хрипло, уставившись на белые и голубые цвета. Боже, это так красиво, те цвета в небе.

Биз рыдал, я слышала его, и оторвала взгляд от неба, желая сказать ему, что все будет хорошо. Вместо этого мой взгляд уткнулся в Трента, и он, нахмурившись, схватил меня за подбородок, заставив смотреть на него, когда мой взор стал затуманиваться.

— Послушай меня, — велел эльф, и мне показалось, что он ведет себя слишком грубо. — Я попробую поместить твою душу в бутылку, пока она не вылечится.

Рыдания Биза оборвались, и я удивленно моргнула. В этой небольшой шапочке и с лентой, повязанной вокруг шеи, он выглядел очень уязвимым и похожим на ученого. Гаргулья напоминал смесь священника с раввином, но так даже лучше. Этот наряд даже отчасти шел ему.

— Что-о-о? — произнесла я невнятно, и тут страх окутал меня, когда я поняла, что он сказал. Он хочет поместить мою душу в бутылку. Как ту, что была у Ала. Душа была там так долго, что сошла с ума. Эльфы и это умеют? А почему бы и нет? Только умный народ смог бы пережить войну с демонами, хотя при этом они почти вымерли. Демоны и сами были на гране вымирания.

Трент отвернулся, глядя на свою руку, и вылил молоко из ближайшей детской бутылочки. Он поднял голову, когда дверь в комнату открылась. Кто-то судорожно вдохнул, и губы Трента сжались в тонкую линию.

— Уйди! — крикнул он. — Нет, подожди! Позвони в 911. Скажите им, что у нее остановка сердца и она не дышит.

— Да, сэр, — ответил спокойный мужской голос и дверь закрылась. Я услышала вдалеке плач ребенка. А может, это была я. По крайней мере, я перестала гореть. Я ничего не чувствовала.

— Но я все еще дышу, — сказала я. У меня уходила вечность на осмысление любой фразы.

Я вздрогнула, когда Трент сдвинул меня в сторону, чтобы было лучше видно книгу, которую он держал в руках.

— Ты перестанешь дышать через минуту, — сказал он, и Биз напряженно втянул воздух. — Как только твоя душа покинет тебя, твое тело начнет умирать.

Я задумалась над его словами, а Трент начал жужжать, этот звук проник глубоко в мою душу, и моя кровь потекла медленней. Эльфийская магия зашевелилась, поднимаясь во мне, как туман, растекающийся из темного угла, она была тяжелой и колючей. Она не причиняла такой боли, как линия, и мои мышцы стали вялыми. Вдруг мои глаза широко распахнулись.

— Ты хочешь убить меня! — воскликнула я, и магия замерла, когда Трент перестал жужжать.

— Я не дам тебе умереть. Я подключу тебя к аппаратам жизнеобеспечения. Твоя душа должна восстановить силы. В бутылке. Когда она восстановится, я перемещу ее обратно.

Он снова начал жужжать, укачивая меня. Покалывание дикой магии растекалось по телу, пьянящее и медлительное. Мысли стали путаться и раскалываться на части.

— Ты способен на это? — спросила я, и магия оборвалась. — Ты хочешь поместить меня в молочную бутылочку?

Жужжание прекратилось.

— Тебе придется довериться мне. Я учился плести это заклятие, но мне нужно твое согласие. Я не настолько опытен, чтобы обойтись без него.

Я заморгала, глядя на него и пытаясь понять его слова. Я вдохнула и выдохнула, а Трент все ждал, и в его глазах появилось нетерпение.

— Сколько раз ты делал это? — спросила я.

— Успешно? Еще ни разу. Но я тренировался на птицах, а они довольно глупы. Помолчи. Я должен сконцентрироваться.

Мне казалось, что я уплываю.

— Тебе нужно мое разрешение, чтобы убить меня?

Он вздохнул, и Биз нервно шевельнул крыльями.

— Да, — сказал Трент.

Я стала вялой, его магия уже начала действовать. Мне надо было решить — либо душа в бутылке, либо умереть у него на руках.

— Ладно, — сказала я, закрыв глаза, и он снова вздохнул, но теперь по-другому, теперь он поверил, что я доверяю ему. Мир стал рыхлым и мутным, когда его жужжание сменилось непонятными мне словами, гласные вырывались из глубины его горла, и покалывание то усиливалось, то уменьшалось. Звуки были неожиданно прекрасны. Как будто обрел голос ветер, шумящий в листве, или движение звезд во вселенной, и я снова заплакала, вспомнив эльфа под аркой, который пел, чтобы усыпить меня.