Квест Академия. Том 1 и 2 - Марина Ефиминюк
– Точно Ведьма! – расплылась подруга в улыбке.
– Подвинься, – прогудел взлохмаченный, вспаренный после боя Бади, подхватывая тяжелого парня на плечи, и кивнул в сторону Матильды: – Проводи ее.
Неожиданно Верден начал приходить в себя. Он глухо застонал, попытался перевернуться. Ни колеблясь ни секунды, я пнула негодяя под ребра. Резко выдохнула, стараясь погасить злость, но не удержалась и двинула Армасу еще раз. Магистра высшей магии вновь срубило.
– Что? – посмотрела на притихших друзей. – Он пытался убить беззащитную болонку!
«Беззащитная болонка» в это время принюхивалось к уху мертвого демона-крикуна. Глаза горели голодным блеском.
– Фу, нельзя грызть всякую гадость! – буркнула я, подхватывая обиженно заскулившего папеля.
Открытая дверь, как и в прошлый раз, привела нас в зал для торжеств. В это время общественные деятели под чутким руководством профессорши с факультета общей магии занимались украшательством к празднику: развешивали бумажные гирлянды, магические фонарики и сколачивали круглую сцену. Появление команды адептов-хранителей, частью избитых, частью похожих на оживших умертвий и одной восьмушкой – почти слепых, было встречено изумленным молчанием, быстро переросшим в вокзальный гвалт.
В безвременье я провела десять дней. Стоило выйти из лабиринта, как накатили естественные потребности человеческого организма. Самые острые утолить позволили, но со сном и отчаянным желанием помыться пришлось бороться еще некоторое время. После долгого допроса у ректора и тщательного осмотра у знахаря мне разрешили вернуться в общежитие. Вероятно, я выглядела получше Флемма и пифии, от долгого заточения в безвременье похожих на оживших утопленников. Товарищей по несчастью заперли в лазарете и запретили коситься в сторону жилого крыла. Было у меня подозрение, что наш эскулап, пришедший в неописуемый восторг после их появления, попытается изучить парочку, как подопытных кроликов, случайно выживших после опасного магического эксперимента.
Бусю на время определили в зверинец академии. Ботаник страшно переживал, что с его песиком сотворят что-нибудь паршивое: превратят в живое пособие или пустят на рубленые бифштексы. Я деликатно промолчала, что демоненок вполне способен сам пустить на бифштексы любого, кто покажется ему аппетитным.
Успокоился новоявленный владелец Буси только после визита недовольного лаборанта, потребовавшего точную дату «отъезда» пятнистого постояльца. Приблудный папель занял комфортную клетку за пятнадцать соримов в месяц, и зверинцу пришлось выставить благородную болонку богатенькой старшекурсницы. Сплошные убытки от навязанного ректором поселенца! Ведь кормить его придется совершенно бесплатно.
– Выйду через пару седмиц и заберу, – обрадованно уверил Флемм. – Пусть у матушки дома мышей ловит.
Илай по-прежнему оставался у ректора, и в общежитие меня провожала Тильда.
– Ведьма, ты, главное, не нервничай, – зачем-то повторяла она, поправляя на носу запасные очки. – Тебя потеряли на целую декаду!
Вообще-то, я была спокойная, как гладь чистого озера в предрассветный час, и по дороге читала отправленные Илаем «приветики». Те самые коротенькие послания, что застревали на границе с безвременьем, а теперь нашли адресата. Одно за другим, не меньше трех десятков, они появлялись на ладони. Только успевай гасить!
«Где ты?» – писал он.
«Ищу тебя».
«Знаю, ты здесь».
«Дождись!»
«Ты нужна мне!»
«Я люблю тебя», – вспыхнуло последнее.
Вот теперь, пожалуй, можно было нервничать! Не отрывая взгляда от оглушающих, как магический удар, слов, я толкнула незапертую дверь, подняла голову и на секунду решила, что ошиблась с комнатой. Даже проверила, не появился ли номер на притолоке, но бывший чулан, как и прежде, оставался неподсчитанным.
Каморка была непередаваемо пустой, словно в ней никто никогда не жил. Стояла кровать с голым матрацем. Открытые дверцы стенной ниши демонстрировали пустые полки. Исчез окованный дорожный сундук, утащили ведро из железного дерева, где жила мандрагора. И если сон на пустой постели сейчас не смущал – я была готова заснуть стоя, то кое-что по-настоящему взволновало…
– Где мой куст?!
– Куст мигрировал к Бади, – немедленно отрапортовала Тильда.
Эпилог
Весенний бал-маскарад был в самом разгаре. Половину бумажных гирлянд уже сорвали, часть фонарей перестала мерцать, под потолком летали разноцветные иллюзорные птицы. С фантазией у адептов академии Дартмурт было туговато, изредка в разряженной, как на королевском балу, толпе действительно мелькали маскарадные костюмы, но они терялись в ворохе дорогих женских нарядов из столичных торговых домов мод и взятых напрокат смокингов.
Илай оделся в «костюм богатого наследника», то есть в самого себя. Вообще, он подумывал нарядиться адептом Дартмурта и поверх пиджака натянуть учебную мантию, но поленился забрать форму из прачечной.
По залу ходили бутылочки с очередной дрянью, наваренной алхимиками и названной ими же «эликсиром праздничной радости». Адепты философского камня этим вечером и впрямь выглядели буйно-радостными. Вдесятером забрались на сцену, установленную посреди зала, и принялись вытанцовывать под задорный мотивчик приглашенного из столицы струнного квартета.
От скуки Форстад хотел поспорить с Троем на десять соримов, проломят «кони» хлипкую конструкцию или та устоит, но приятель окучивал девчонок с факультета общей магии, и по самодовольной роже читалось, что он уже предвкушал, как с самой шустрой поднимется в комнату. Если не ляпнет какую-нибудь гадость, то и на его двери наконец-то зажжется ручка.
Будь в Дартмурте Дживс, наверное, захлебнулся бы желчью, но он свалил в соседнее королевство. Подписал смертный приговор трем невинным людям, молчком собрал дорожный сундук и смотался. Как и мечтал. От него остались разве что дурные воспоминания о доносах Форстадам-старшим и пошлые гравюры полуголых баб на стене комнаты. От камердинера Илай слышал, что Дина не приняли в академию (Верден и здесь соврал), но домой предатель не вернулся. По всей видимости, инстинкт самосохранения подсказывал, что от бывшего друга лучше прятаться за Эртонской горной грядой.
Армаса выставили по-тихому. В старейшей академии Дартмурт за долгую историю существования научились красиво заминать некрасивые дела. Один магистр высшей магии неслышно, без воплей и скандалов, исчез и незаметно появился новый. По академии ходили сплетни, будто бывший куратор первогодок перешел на службу в совет, но в действительности его тайно увезли в столичный застенок. Сейчас Верден пытался оклематься на койке в тюремном лазарете и мечтал отмыть репутацию.
Он долгие годы умело скрывал и слабость к хорошеньким юным девушкам, и паршивые истории с ментальной магией. Умудрился выйти сухим из воды даже после того, как одна из его адепток впала в летаргический сон после неудачного раздвоения сознания. Верден всегда оставался верным ручным папелем главы семьи: не доставлял неприятностей, послушно трусил у ноги и с благодарностью принимал любую кость (если что, цитата Эмрис).
Сейчас бывшего магистра обвинили в исчезновении адептов в Дартмуртском учебном лабиринте. Он много лет жил
