Гарвардский баг (СИ) - Вольная Мира

Славка, выпутавшись из рук, ушла заканчивать с завтраком, а я ответил на вызов. Звонил Андрей, осторожно интересовался, все ли у нас в порядке и какие у нас планы. Ага, если переводить на доступный, то когда мы оба появимся в офисе.

Я покосился на Воронову, которая наверняка не пропустила ни слова, закатил глаза.

— В понедельник буду, — смирился с неизбежным, прикидывая, что и кому раскидать на следующие два дня. — Но я на связи, ты же знаешь.

— Знаю, — прогудел безопасник. — И рад, что все закончилось.

— Я тоже, — ответил отстраненно и уставился на поразительно тихую в середине рабочего дня улицу за окном. — До связи, — ответное прощание Андрея я уже не услышал. Думал о том, почему его слова про «закончилось» так меня напрягали. И дело здесь совершенно не в хакере. Просто… Что-то сильно не нравилось мне в поведении и словах Красногорского, в том, что и как он делал вчера.

Что-то определенно было не так.

И следующие несколько дней я потрачу на то, чтобы выяснить, бушует ли это моя паранойя или смутное ощущение имеет под собой какие-то основания.

Планы в жизнь даже почти удалось воплотить. Процентов на восемьдесят примерно, потому что выход Энджи… ну, прям подгорал, и у меня, и у Славки, и за ноутом периодически приходилось сидеть нам обоим, матом своих миньонов крыть тоже. В остальное время мы шатались по дому, валялись на диване, ходили гулять, в пятницу ездили вместе на дачу показаний, а на обратной дороге наконец-то купили Славке тапки. Обычные зеленые тапки, главное теплые.

Славка, кстати, оказалась права, спала она действительно плохо: ворочалась, вздрагивала, всхлипывала во сне, иногда звала меня. И каждый раз, просыпаясь из-за того, что она дрожит под боком, успокаивая ее, стараясь при этом не разбудить, я думал о том, что, если бы знал заранее, придушил бы Красногорского еще на том долбаном собеседовании.

Каким самоуверенным, наглым козлом он был тогда, нахальным сопляком. Не скрывал ни злости, ни самодовольства, разговаривал так, как будто ему все вокруг должны.

Ублюдок.

На самом деле, меня тоже пока не отпустило. Я все еще злился. Вот и сейчас, слушая тихое Славкино сопение рядом, злился: на Андрея, что проморгал его, на Лысого, что упустил и торчал у съемной квартиры на другом конце Москвы, а не у Славки под дверью, на двух его молодчиков, которые «отлить отошли», как, сука, подружки года, за один угол, на ментов, которые вообще хрен пойми чем занимались. Больше всего злился на себя. На кой хрен вообще разрешил Вороновой из дома выходить? Сидела бы там, пока мудака не нашли. Нормально ведь работала, к Боре даже притерлась.

Мать твою!

Я осторожно выбрался из кровати, подобрал с пола шмотки и вышел из спальни, поняв, что, кажется, сегодня не усну. Вспомнить, что ли, молодость: дойти до зала на углу, попинать грушу? Не сброшу злость, хоть развлекусь.

В общем, через двадцать минут в грушу полетел первый удар. Мне явно не хватило дохлого и несерьезного Валика, чтобы стравить все, что благодаря ему накопилось. Вообще удивительно, как много дерьма принес с собой Красногорский, как будто целый взвод, а не один человек.

С другой стороны, все объяснимо: судя по тому, что нашли у Валентина дома, готовился он не один год. Выслеживал Славку, наблюдал за ней и ее окружением, искал возможности, лазейки, связи. А еще Красногорский вел дневник, до омерзения детальный и подробный, убористым, мелким, но на удивление ровным и почти красивым почерком. Бельская вчера показывала на даче показаний. Не весь, конечно, отрывки. Но и их хватило.

Красногорский знал расписание Вороновой лучше самой Вороновой, знал ее маршруты, соседей, имена Славкиных бывших. Вообще все. Собирал вырезки и статьи, хранил ее фотографии с мероприятий. И ненавидел.

Я перетянул бинты на костяшках, глотнул воды и вернулся к груше. Еще не все. Вообще ни хрена не все. Это была только разминка.

По словам Бельской на Мирошкина Валентин наткнулся почти случайно, в каком-то из парков, предложил бабки и непыльную работу. Мирошкин долго не думал, деньги взял, дело сделал. Только Валик не рассчитывал, что Славка даст отпор, что сообразит после пережитого снести с телефона все к чертям собачьим, поэтому и грохнул своего помощника: просто не смог справиться с яростью. Как и не рассчитывал на то, что сраного Вареника она найдет, когда будет не одна. Я вообще, как выяснилось, неожиданная, неизвестная и очень неудобная переменная в его идеальном плане.

Все из того же дневника стало понятно откуда на идиотской игрушке отпечатки Дыма, откуда вообще взялся этот уродский заяц: Вареника Красногорскому отдала Екатерина Николаевна, а пальцы Димы — те самые, которые непонятно как сохранились спустя столько лет — из материалов дела Сухорукова.

Сука-сука-сука!

Новый град ударов посыпался на грушу.

Оказывается, 3D принтер и биосиликон вместе могут творить чудеса и не только в далеких от действительности шпионских фильмах, а вполне себе в реальности.

Детей уломать — проще простого, подкупить Фирсова, который считал Славку дословно «просто-красивой-дыркой», еще проще. Вот только имени сраного хакера в долбаном дневнике пока так и не нашли. Красногорский, на самом деле, не только с Фирсовым общался, он человек шесть в общей сложности зацепить пробовал: и из моей команды, и из Славкиной, но быстро зацепить получилось только придурка Евгения. И нет, не потому что остальные шестеро все такие преданные, верные и надежные, потому что бабла мало предложил, а риски они оценивали гораздо лучше, чем идиот-Женя.

Откуда у Валика такие бабки, пока не ясно, следствие выясняет, но то, что деньги были — это факт.

Долбаный, долбаный урод!

Я еще раз шарахнул по груше и снова отошел за водой. Вот только и глотка сделать не успел. На руке завибрировал трекер, и я напрягся, так и не донеся бутылку до рта. Звонил дед.

— Дед? — проговорил в трубку, когда наконец-то удалось вытащить телефон из кармана штанов.

— Только не говори, что разбудил, — знакомо проскрипел он.

— Не собираюсь. Что-то случилось? — я опустился на пол, вытягивая ноги и с сожалением поглядывая на грушу.

— Это ты мне скажи, что у тебя случилось? Обещал девчонку привезти и пропал… — и длинная, многозначительная, упрямая и осуждающая пауза. В такие моменты я чувствовал себя не взрослым мужиком, а пацаном, нечаянно сломавшим соседскую вишню.

— Все в порядке, просто месяц напряженный, — попробовал по привычке отмахнуться.

— Ты бабе своей ври, Игорь, — цыкнул тихо старик, — а со мной можешь даже не начинать. Я с отцом Лысого вчера разговаривал.

Бля-я-я… Мог бы догадаться, на самом деле. Они ведь реально с моим дедом всю жизнь вместе, почти как мы с Лысым. Школа, армия, институт, госы. Только дед дослужился до полковника и свалил, а отцу Черта еще не надоело. Но он и моложе гораздо.

— Чего тогда спрашиваешь, если все знаешь? — протянул задумчиво, рассматривая потолок.

— Потому что Сергей говорит, что у тебя рожа больно недовольная. Рассказывай, что не так?

Я еще посверлил взглядом грушу какое-то время, а потом все-таки рассказал. Большую часть, по крайне мере, даже о том, что паранойя моя никак не заткнется, тоже рассказал, пусть и вскользь.

— Вроде все складно, — цыкнул в конце дед, я даже почти увидел перед собой его коронный прищур и поджатые недовольно губы. У нас это почти семейное. — Меня бы тоже крутило.

— Тоже кажется, что слишком? — выдохнул почти с облегчением, все-таки делая глоток воды.

— Да. Сбросишь видео посмотреть?

— Дед…

— Что? — возмутился он искренне. — Хоть девчонку твою увижу, раз ты ее ко мне привозить отказываешься и вообще говорить о ней.

— Привезу, — усмехнулся. — Как только буду точно уверен, что все устаканилось. И не говори, что Константин Петрович тебе не нашел ее фотографий.

— Может и нашел, но видео ты все равно скинь. Какая она, внук? — о-о-о, раз дед обращается ко мне этим «внук», значит дальше пойдут разговоры за жизнь, философию и правнуков. А я в четыре утра не особенно был настроен разглагольствовать на подобные темы.