Драконы средней полосы - Маша Старолесская
Тут сзади раздался недовольный сигнал авто, Ната пробормотала: «В жопу себе подуди!» – и поехала дальше, прямиком к дому Альорда. Кару подождёт, а ехать на такой разговор без подготовки – верх глупости.
С трудом припарковавшись, Ната обошла вокруг дома. Она не очень хорошо понимала, что именно ищет, поэтому обращала внимания на каждую мелочь типа странных коричневых капель на ступеньках у входа в подъезд.
В лифте ничего такого не было. В квартире на первый взгляд – тоже. На кухне стояли в раковине немытые кружки с остатками кофе, в помойном ведре валялись фантики от сладостей. Ведро было почти пустым. Ната опустилась на колени, вытащила его из-под мойки, и там, за ним, нашла обрывок заскорузлой тёмной ткани. Повертев её на свету, Ната поняла, что это кусок окровавленной повязки.
Она с отвращением отбросила от себя этот клочок. Вот тебе и оборванка! Порвала кого-то в клочья. Только вот кого, Альорда или Мэла? Перед глазами у Наты тут же возник бледный и обескровленный Альорд, прижимающий руку к груди. Из-под ладони его текла мощным потоком тёмная, почти чёрная кровь. Ноги у Наты подкосились, и она осела на табуретку. Так, отставить панику! Ты только что сама видела, как он резво чесал по дороге с этой девчонкой. Значит, досталось Мэлу…
Больше никаких следов на кухне найти не удалось. Полы и стены были хорошо вымыты, и никаких обрывков повязки больше нигде не валялось. В ванной тоже было чисто.
А вот по комнате будто прошёлся Мамай. Платяной шкаф был распахнут, его содержимое вытряхнуто и разбросано повсюду: футболки и джинсы лежали и на полу, и на диване, и даже на столе рядом с компьютером. Подойдя к компьютеру, Ната легонько сдвинула в сторону мышку. Зашумел процессор, загорелся ярким экран. Ната не могла поверить в своё везение. Обычно Альорд с маниакальной тщательностью ставил на всё пароли, следил, чтобы в его отсутствие всё было выключено и закрыто на железный замок, не меньше, а тут…
Ната быстро открыла браузер и там, на последней вкладке, увидела расписание электричек. Как же он, получается, торопился и нервничал…
Осспади, он что, всех своих баб в эту свою заброшенную деревню таскает что ли? Тогда понятно, чего эта девчонка так вырядилась!
В этот момент среди мужских вещей Ната заметила на диване блузку. Подняла, повертела в руках. Сверху она была порвана в клочья так, будто её старательно резали ножом. Или когтями.
***
В середине дня народу в электричке было мало. Дачники уже разъехались по огородам, а народ из пригородов ещё работал или развлекался.
Жанна присмотрела свободные места у окна, быстро села на одно, а на второе, напротив, бросила куртку по старой, со времён студенчества, привычке. Леший отставал, пытаясь докурить на ходу. Противный голос уже объявлял маршрут, когда он, кинув окурок на пути, запрыгнул на подножку и вошёл в вагон.
– О, спасибо! Ты тоже любишь у окошка? – спросил Леший и поставил рюкзак на пол между ними. Жанна посмотрела наверх, на полку, Леший проследил за её взглядом и пояснил. – Термос. Крышка плохо закручивается, вдруг протечёт.
Жанна кивнула, набросила куртку на плечи и свернулась на сиденье, прижавшись лбом к стеклу. За окном уносились вдаль какие-то склады.
– Смотри, мы сейчас едем до ***. Выходим на правую сторону, спускаемся и идём пешком до Нижней Троицы. Там долго, километров шесть-семь. Как твои ноги? Дойдёшь, справишься?
– Не знаю. Не уверена. Кажется, эти кеды мне совсем малы…
– Тогда… тогда… там есть место, где можно будет обратиться, а у меня дома уже найдём что-нибудь, там, кажется, какие-то мои завалялись… Может, они лучше подойдут… Малы точно не будут! – Леший хохотнул и поставил свою ногу рядом с Жанниной.
– Не должны! – Жанна чуть улыбнулась и наклонилась, развязывая шнурок. – Я разуюсь пока, ты не против? Нам ведь долго ехать?
– Минут сорок. Если хочешь, закинь их на ме… – Леший осёкся и начал краснеть. – На сиденье. Прости! Не хотел ничего такого сказать.
– Забей, ничего страшного! – Жанна села, вытянув ноги на соседнее сиденье. В голове мелькнула мысль, что ещё не поздно опять обуться, выскочить из поезда на следующей станции, позвонить отцу – пусть забирает оттуда, но после странных событий минувшей ночи и ещё более странных – сегодняшнего утра она погрузилась в такую апатию, что ей было уже всё равно, что с ней случится в следующий момент.
– Слушай, а как ты стал драконом?
– Это долгая-долгая история!.. – Леший театрально развёл руками. – На самом деле, нет. Меня Мэльир обратил. Он мой Наставник. Ну, думаю, ты уже поняла и так. Он у нас теорвер читал. Однажды позвал меня к себе после занятий что-то там помочь, что-то отнести, кажется… Не помню. А когда мы с ним остались с глазу на глаз, спросил, какова вероятность, что, выйдя утром из дома, я встречу дракона. А там, слово за слово, лапой по столу, наглядно мне показал, что ненулевая. Ну и всё.
– И вы никуда… за город не ездили?
– Мы тогда – нет. Он меня превращаться в парке поздно вечером учил. Вообще это довольно стрёмно было, я всё боялся, что нас увидят. Ну, в итоге увидели, только не нас, а мы. Там неподалёку с полянкой, где мы упражнялись, какая-то парочка решила… ну, того, как бы помягче сказать… – Леший опять начал краснеть и смущаться. – Ну мы их и спугнули. Блин, тогда смешно было, а сейчас думаю – какая глупость.
– А как вы их спугнули? Прям драконами показались?
– Не, ну ты чего! Когда драконы превращаются, человеческий глаз их увидеть не может. Не знаю, как это получается, но человек просто не может воспринять нас как реальность. И когда мы превращаемся, мы просто исчезаем для людей, буквально растворяемся в воздухе. А потом так же из воздуха и появляемся. Поэтому пугали мы этих любовничков вполне себе в человеческом облике, без спецэффектов.
– И только ради этого ты меня тащишь к чёрту на рога? Чтобы никого не напугать нашим внезапным исчезновением? Или появлением? Да народу пофиг!
– Это тебе только так кажется. Ну да ладно. Просто сейчас доверься мне.
***
Подъезжая к «Буддийскому дворику», Ната заметила у входа до боли знакомую фигурку в пёстрой мешковатой одежде.
Кару, кто же ещё. Стоит, стену подпирает, разговаривает по телефону.
Ната махнула зазывале, одетому в шафрановые одежды буддийского монаха, и тот бросился убирать оранжевый конус с хозяйского парковочного
