Темное двуличие - Амелия Винтерс

— Ты такая чертовски горячая, — простонал он мне в рот. — Такая идеальная маленькая шлюшка с идеальной маленькой киской.

Я схватила его и обхватила пальцами его толстый ствол. Сначала я двигалась медленно, затем ускорилась, чтобы соответствовать его ритму.

Это не заняло много времени, учитывая нашу одинаковую скорость, горячую пульсацию и то, как мы двигались друг с другом, словно в танце похоти и любви, секса и удовольствия.

Мой оргазм случился быстро, с неожиданной интенсивностью, от которой на глаза навернулись слезы, а голос стал хриплым. Я не знала, было ли это из-за моих судорожных всхлипов освобождения или пальцев Люка на моем горле, но я едва могла вдохнуть через разрушенные дыхательные пути, когда мое тело задрожало и взорвалось от его прикосновения.

Он был близко, я почувствовала, как он напрягся в моей руке, поэтому я сжала его крепче и стала двигать быстрее. Я потянула и скользнула рукой по его гладкой, разгоряченной плоти, пока она не стала скользкой от спермы. Его семя пролилось, и стон застрял глубоко в груди. Приглушенный крик экстаза и триумфа, когда он излил остатки мне на ладонь.

Я почувствовала, как он растворяется в моих пальцах, размягчается и становится липким. Его пальцы выскользнули из меня, и наши рты оторвались друг от друга. Его пальцы расслабились, мои тоже, и мы сидели в утреннем тумане, глядя друг на друга, положив руки на самые интимные места друг друга.

— Черт, — выдохнул он долгим, низким, протяжным вздохом. — Ты знаешь, как заставить меня чувствовать себя чертовски хорошо, котенок. Ты заставляешь меня чувствовать себя королем Высших, как будто я мог бы разорвать этот мир на части и склеить его обратно своей любовью к тебе. Я хочу сорвать звезды с неба и поместить их обратно в виде изображения твоего лица, чтобы я мог чувствовать, что ты наблюдаешь за мной, куда бы я ни пошел.

Его голос был таким чертовски невероятным, особенно когда он говорил мне подобные вещи. Я вспомнила, как Люк писал мне стихи и тексты песен, бренчал на акустической гитаре, пока я готовила ужин.

Я мысленно стряхнула с себя это и поцеловала его осторожно, медленно.

— Мне нравится, когда ты так говоришь, — пробормотала я ему в губы. — С тобой мне так хорошо. Ты заставляешь меня чувствовать, что я драгоценной, любимой и особенной.

— Ты любима, — сказал он и поцеловал меня в ответ. Вдалеке прозвенели колокола, возвещавшие о его ритуале. Я привыкла к этому за то время, что была здесь. Они звучали по воскресеньям утром, а иногда и в течение недели вечером.

— Ты особенная. И ты в безопасности.

— Но ты должен идти, — сказала я, и чары рассеялись. Мы внезапно стали просто двумя людьми, сидящими на холодной скамейке в промозглом тумане и держащими в руках барахло друг друга. Да, я знаю, это не самая романтичная вещь на свете, когда волшебство рассеялось, и нас безжалостно втянули в повседневную реальность.

— Мне нужно идти, — сказал он и поднял пальцы, чтобы облизать их медленно, многозначительно, пробуя меня на вкус. Я подняла руку и слизнула его с себя, слизывая его семя, пока мы смотрели друг на друга.

Это была последняя искра волшебства, и мы поцеловались, наши языки смешивали наши соки и ароматы на поверхности наших ртов. На вкус мы были как пьянящий секс и желание, и мне хотелось делать все это снова, снова и снова.

— Я бы хотел, чтобы мы могли пойти в мою комнату, — сказала я. — Хотела бы, чтобы мы могли лежать в постели весь день и заниматься этим.

— Хотел бы я забраться к тебе под юбку и облизать тебя, — засмеялся он. — Хотел бы я попробовать тебя на вкус и заставлять тебя кончать снова и снова, пока твой запах не останется единственным на моем лице и в моем носу.

Колокола зазвенели снова, и он вздохнул.

— Ладно, идти, — сказала я и приподнялась с него. Я отодвинулась и добавила: — Я освобождаю тебя от твоих сексуальных обязанностей, любовь моя.

Я рассмеялась, поправила трусики и встала так, чтобы юбка снова упала на бёдра.

Он встал и спрятался, перешагнул через скамейку и сказал:

— Прости, я действительно хотел бы, чтобы мне не приходилось уходить.

— Иди, иди!

Я рассмеялся и игриво толкнула его.

— Ты опоздаешь, и от тебя уже разит сексом.

— Все узнают, — ухмыльнулся он и поднял руку, пятясь от меня. Он снова понюхал её, приподнял брови и отступил к изгороди. Он исчез, и я услышала, как он, шаркая ногами, направился в другую сторону, оставляя стойкий запах наших слившихся тел висеть в тумане вокруг меня.

Я сделала долгий, прерывистый вдох и покинула это маленькое укромное местечко, вернувшись в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и заварить чашку чая, прежде чем вернуться к учебе.

Боже, как бы я хотела, чтобы Люк был со мной. В тот момент я бы сделала все, что угодно, лишь бы кто-нибудь из них оказался в моей комнате, составил мне компанию и помог привязаться к этому месту.

Однако жизнь сложилась иначе, и остаток дня я провела одна в своей комнате. После душа, чая и печенья, которое я тайком прихватила из столовой, я погрузилась в учебу, и, к счастью, день пролетел быстро.

Я даже не осознавала, что настало время ужина, пока не услышала шаги Виктории и ее свиты в коридоре снаружи. Я напряглась и молилась, чтобы она оставила меня в покое, чтобы я была для нее слишком скучной, чтобы она игнорировала мое присутствие.

Но, к сожалению, все те же старые звезды на небе сложились не в мою пользу, и она постучала в мою дверь, крича, чтобы я открыла ее.

— В чем дело? — потребовала я, свирепо глядя на нее и стайку ее хихикающих фанаток.

— Вот ты где, — сказала она с самодовольной ухмылкой. — Угадай, кого только что исключили из Академии?

— Что?