Вторая попытка для попаданки (СИ) - Верескова Дарья
Сколько времени прошло? Минута? Десять? Час? Я чувствовала себя так, будто начинаю тонуть.
— Я больше не могу… дышать трудно, — послышался голос Билли слева.
— Терпи! Полный вдох носом, медленный выдох ртом, — порекомендовала я, используя простое правило, которое мы применяли на работе в конце дня. Конечно, для студентов такое истощение было неприемлемым, но в будущем, в рабочей среде, нам придется доходить и до больших пределов.
Я закрыла глаза, сосущее чувство в груди было очень тяжелым, но я знала, что смогу продержаться еще несколько минут. Реддишу, чей резерв был немного ниже моего, приходилось намного труднее.
— Стоп! — наконец произнес лидер ликвидаторов, и сосущее чувство моментально ушло. Ашвелл и Фуллагар погасили огненные шары.
Я открыла глаза, с трудом дыша, меня трясло от холода, от того, сколько резерва я отдала.
По лицу Себастьяна Торна невозможно было ничего понять, но я верила, что он будет доволен результатами. Не совсем уверена, для чего ему нужен был такой тест, но меня это мало волновало — я хотела работу, дополнительный доход, и знала, что таинственный отправитель письма послал меня в прошлое именно за этим.
— Я думаю, вам всем нужно отдохнуть. Приходите сюда же через две недели, когда мы протестируем всех. Тогда вы получите больше информации.
Сказав это, Себастьян Торн покинул комнату, и мы остались впятером. Я только сейчас поняла, что час, отведенный на этот тест, как раз истек. Мастер Мэдлин отпер дверь, без слов говоря нам о том, что мы можем покинуть аудиторию.
Голова все еще кружилась, поэтому, когда я попыталась встать, меня качнуло, но Фуллагар, стоящий рядом, поймал меня за плечо, не дав упасть.
— Осторожнее. Ты, наверное, потеряла много силы, — заметил он неожиданно участливым тоном, а я вздрогнула, услышав его голос. В прошлой жизни я общалась с ним один единственный раз, после чего моя жизнь в академии превратилась в кошмар.
— Я в порядке, — ровно ответила я молодому мужчине и, обернувшись, поспешила к выходу.
Но и здесь меня ждали неприятности. Преследуя своего кумира, несколько девушек стояли снаружи комнаты, дверь в которую сейчас была открыта. И все они, очевидно, видели наше короткое общение. Зная степень их одержимости Фуллагаром, я не ждала ничего хорошего.
Те, кого я приняла за поклонниц Макса Фуллагара, на самом деле оказались подружками Лэйси Рафферти, девушки Тома Ашвелла и одной из королев нашей академии. Она ждала своего возлюбленного, одетая в форму академии, которая идеально сидела на её точеной фигурке, но её также отличал широкий тяжелый браслет с драгоценностями и с гербом рода Ашвелл. Получить подобный браслет было мечтой многих — он означал, что род аристократа взял девушку под защиту, и их отношения были серьёзны.
Многие из подруг Лэйси с удовольствием завели бы отношения с наследником Фуллагаров, и потому они отвели меня в сторону, чтобы объяснить мне, где, по их мнению, моё место.
— Послушай, убогая, держись подальше от Фуллагара. Вряд ли он на тебя посмотрит, но не пугайся под ногами и не отвлекай на себя внимание, ради своей собственной безопасности, — угрожающе сказала мне блондинка, имени которой я не помнила. Зато помнила, что она была бывшей девушкой Макса, и они давно расстались.
Интересно, почему они вообще ко мне подошли? Я не верила и на секунду что кто-либо из них всерьез подумает что Максвелл может мной заинтересоваться. Поэтому и не приняла их слова всерьез.
— Не переживайте, я ему не интересна, и он мне не интересен. Нас просто позвал на тесты мастер Мэдлин. Я вообще не понимаю, почему вы думаете, что это может хоть что-то значить.
— Ну конечно, — хмыкнула другая девушка. — Скажи ещё, что он тебе не интересен. В любом случае, мы тебя предупредили.
Девушки начали удаляться, кроме бывшей девушки Фуллагара, которая выглядела так, будто хотела сказать мне что-то ещё.
— Присцилла! — позвала её Лэйси, и блондинка, наконец, последовала за основной группой. А ко мне подошла Люсиль, которая слышала весь разговор.
— Как прошли тесты? — спросила она почти нейтральным тоном, но я слышала в её голосе волнение и нетерпение, которое она всячески пыталась скрыть.
На тот момент единственным вариантом, при котором я избегу дополнительных вопросов, я сочла ложь:
— Очень плохо, мне кажется, я никуда не пройду. Но главное было попробовать, — сказала я, сделав расстроенное лицо, что мгновенно улучшило настроение «подруге», и она тут же принялась меня утешать.
Теперь я могла не опасаться отравлений в течение двух недель.
Впереди были выходные, и от мысли об этом я цепенела, едва могла воспринимать реальность. Я увижу родителей! Они живы… Как я буду с ними общаться? Как смогу сделать вид, что ничего не происходит?
Как предотвратить их смерть?
Раньше я навещала родителей только раз в месяц, так как дилижанс стоил недёшево и отнимал много времени. А после жалела об этом всю свою жизнь.
Дорога до Сартоны, города, в котором я родилась и выросла, заняла почти шесть часов и дома я была в субботу во второй половине дня. Сердце сжалось при виде простого деревянного строения, так отличавшегося от богатых особняков столицы, которые я наблюдала последние семь лет. Я видела то, чего не замечала в прошлом — что краска давно облупилась, что стекло, которое разбили соседские мальчишки почти три года назад так и не заменили. Почти все в этом доме говорило о том, что достаток людей, которые там жили, был очень и очень низким.
На негнущихся ногах я подошла к двери и постучала, сердце с грохотом стучало в груди.
Моя мама открыла дверь, и меня оглушило, все звуки исчезли.
Видеть ее, живую, все такую же уставшую как я помнила, было чем то невероятным я не верила что это на самом деле происходит. Я не шевелилась, пытаясь осознать, принять это. А после, не выдержав, повисла на ней и начала плакать, прижав маму к себе.
— Айви, что же ты? Почему не предупредила, что приедешь? Что случилось? Что-то на учёбе? Проходи домой, в ногах правды нет.
Кое-как я зашла домой и увидела отца. Он был таким же худым, высоким и уставшим, как я его помнила. Я бросилась к нему с объятиями, и он, как и мама, был в недоумении, не понимая, почему я приехала всего через неделю после предыдущего визита и почему я вся в слезах.
— Айви, что-то случилось в академии? Тебе нужна помощь? — спросил меня отец, когда я немного успокоилась и мы все прошли на кухню.
Я сделала глоток смородинового чая, который приготовила мама, и закрыла глаза от удовольствия. Несмотря на то, что всё в этом домике нуждалось в обновлении, я считала это место самым уютным в мире.
— Всё в порядке, папа. Просто очень по вам соскучилась, — честно ответила я, и сердце сжалось от вины, когда я увидела облегчение на лице отца.
Он боялся… Каждый раз, когда я приезжала, папа боялся, что я попрошу денег на учебники, форму или ещё что-то. Я никогда не просила больше, чем мне действительно было нужно, но для моей семьи эти деньги были почти неподъёмными. Перед смертью родители постоянно занимали деньги у соседей на принадлежности для меня, и даже после моего провала на дипломе они не теряли надежды, что я стану той, кто выведет нашу семью из нищеты.
Даже когда соседи узнали правду о нашей семье, когда начали публично обвинять маму, когда отец начал пить, и слова других начали влиять на него… Родители всё ещё верили в меня, ведь они вложили в это все свои усилия.
От мыслей об этом в моих глазах снова защипало, когда я поняла, насколько подвела их в прошлом. Они сделали всё, чтобы я могла спокойно учиться. Я не работала и дня, хотя все соседские дети давно помогали родителям.
Я обязана справиться в этот раз. Я больше никогда не попрошу у них денег. Где это видано, чтобы взрослая девица в двадцать два года не умела сама зарабатывать? Теперь я должна заботиться о них, помочь им отремонтировать дом, чтобы никто из соседей не считал себя лучше них.
Я вспомнила, как в прошлом привела Роберта знакомиться с моими родителями. Насколько стеснялась мама, понимая, что мы выглядим очень бедно. Как краснел папа, считая, что Роберт осудит его за то, что он, как мужчина, не может обеспечить свою семью.
