Пойманная в ловушку (ЛП) - Робертс Тиффани
Один из ее локтей — на удивление твердый — уперся ему в грудь и толкнул. Все ее тело слегка изогнулось дугой к небу. Ткань на ее торсе зажалась между их телами, еще туже натянувшись на холмиках ее груди, достаточно туго, чтобы Кетан мог разглядеть очертания их меньших, четко очерченных вершин.
— Ммм, — сказала она.
Он попытался воспроизвести звук. В груди у него заурчало, но он сразу понял, что это не то же самое. Ммм — это был не тот звук, который он слышал от вриксов раньше, и он не был уверен, как она его издавала. И она закончила ее хриплым звуком — тем, который дух в яме использовал в некоторых своих словах.
Где-то поблизости затряслись листья и хрустнула ветка. Кетан отвернулся от Восьмой, ища источник шума.
Крупное существо кралось вдоль одного из массивных корней всего несколькими сегментами ниже Кетана, продираясь сквозь лианы и ветви, росшие поблизости. Хотя зверь по большей части скрывался в тени, Кетан узнал его просто по размеру и манере двигаться.
Грел. Верхняя часть его тела была широкой и мощной, с толстыми лапами и длинными когтями, мускулистая шея переходила в тупую голову с челюстями, достаточно сильными, чтобы соперничать с жвалами самки врикса. Его четыре маленьких глаза сияли крошечными точками отраженного лунного света.
Грел пыхтел и фыркал, поворачивая голову из стороны в сторону — и большую часть верхней части тела вместе с ней, — осматривая окрестности.
Кетан прижал Восьмую ближе к груди и осторожно двинулся вдоль сука, на котором стоял, в более глубокую тень возле ствола. Грелы имели слабое обоняние, поэтому, если держаться незаметно и тихо, он мог избежать нежелательной встречи.
Восьмая двигается, издавая очередной ммм-звук, более болезненный и беспокойный, чем первый.
Грел поднял голову и повернул ее в сторону Кетана, его длинные мясистые уши встали торчком.
Формирователь, уничтожь меня.
Под когтями грела захрустела кора. Зверь разинул пасть, обнажив острые, загнутые внутрь зубы — те, что впиваются в кожу и не отпускают. Рычание грела было достаточно глубоким, чтобы заставить воздух вибрировать.
Хотя грел вряд ли был выше Кетана, он был намного шире и, несомненно, значительно превосходил его весом. Кетан убивал таких существ и раньше, но их сила, скорость и выносливость делали их смертельно опасными хищниками даже для врикса.
Что-то шлепнуло его по груди. Кетан перевел взгляд на женщину и обнаружил, что ее рука прижата к нему, тепло проникает в его шкуру. Это вызвало у него трепет. Она становилась все более беспокойной, и пряди волос над ее глазами опустились ниже.
Грел разорвал бы ее на части в одно мгновение, если бы представился шанс.
Кетан поднял свои верхние руки, передние ноги и мандибулы, широко расставив их, чтобы казаться как можно больше, и зашипел.
Уши грела дернулись и прижались, зверь отступил на полшага, издав неуверенный пыхтящий звук.
Восьмая напряглась в объятиях Кетана. Ее глаза распахнулись, отвлекая его внимание от непосредственной опасности. Эти глаза были, как и все остальное в ней, странными. Они на мгновение повернулись в своих глазницах, что вызывало беспокойство из-за белого цвета по краям, прежде чем повернуться к Кетану.
Он мог только смотреть в ответ. Белый цвет в ее глазах окружал внутренние голубые круги, но ночь была слишком темной, чтобы он мог определить точный оттенок. И внутри этого голубого были большие черные круги, направленные на Кетан. Ее веки открылись шире, и полосы волос над глазами взметнулись вверх.
Восьмая открыла рот и закричала. Звук был высоким, пронзительным и достаточно громким, чтобы эхом отразиться от деревьев и заставить Кетана отшатнуться и чуть не потерять равновесие.
Кетан поспешно опустил одну из своих рук, зажимая ладонью ее рот. Горячий воздух обдувал его ладонь, когда она продолжала кричать, но теперь звук был значительно тише, хотя его эхо еще звучало в его голове.
Она схватила его за запястье одной из своих маленьких ручек и боролась в его хватке, дрыгая своими странными ножками и пытаясь оторвать его руку от своего лица. Он крепче прижал ее к себе. Для такого маленького и, казалось бы, хрупкого существа в ее сопротивлении была удивительная сила.
Он взглянул на грела, поворачивая свое поднятое зазубренное копье в сторону зверя. Оружие вряд ли свалило бы существо одним ударом, но могло нанести рану, достаточно серьезную, чтобы заставить грела сбежать.
Но грел отступил еще дальше, его уши теперь полностью прижались к толстой шее и массивным плечам. Голова была опущена, а зубы все еще были оскалены.
Жвала Кетана дернулись, и он наклонил голову. Он коротко взглянул на Восьмую, которая все еще билась с широко раскрытыми глазами, прежде чем снова перевел взгляд на грела. Задумчиво пробормотав что-то, Кетан убрал руку изо рта своей самки.
Она кричала еще громче, чем раньше.
Грел отпрянул с прерывистым рычанием. Его задние лапы потеряли опору, и зверь поскользнулся, его передние когти оставили борозды в дереве, когда он падал. Прежде чем он смог прийти в себя, грел оттолкнулся от корня, врезался в подлесок внизу и метнулся прочь. Треск ветвей и прерывистое дыхание ознаменовали его бегство в укрытие ночных теней Клубка.
Кетан несколько раз видел, как грелы убегали, но никогда не видел ни одного в таком ужасе.
Он снова опустил руку ко рту Восьмой. Она шлепала и царапала ее, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы уклониться от его прикосновения.
— Нет! Не трогай меня! — слова Восьмой были похожи на те, что использовал дух, но ее голос звучал по-другому. Он было выше, чем у духа, грубее, и он был наполнено чувствами…. Эмоциями.
Только тогда он понял, что ее запах неуловимо изменился; в нем появился кисловатый привкус страха. Если ее криков было недостаточно, чтобы привлечь внимание других хищников в Клубке — а они, несомненно, привлекли, — то намека на страх в ее запахе наверняка хватило бы.
Применив немного больше силы, он зажал ей рот ладонью. Она схватила его за предплечье обеими руками, впившись тупыми когтями в его шкуру, но ее хватка вызвала у него вспышку возбуждения, а не боли.
— Тишина, — сказал он.
Восьмая немедленно успокоилась, если бы не ее дрожащее и прерывистое дыхание, от которого вздымались плечи и грудь и поднимались и опускались пряди ее взъерошенных волос. Ее глаза блестели, как будто наполнились водой, больше которой собралось на ее бледной коже, а ткань верхней одежды была влажной.
— Молчи, Восьмая, — Кетан опустил жвала, чтобы выглядеть как можно более безобидно. — Успокойся. Для тебя небезопасно производить так много шума.
Она уставилась на него широко раскрытыми непонимающими глазами и произнесла еще больше незнакомых слов-звуков в его ладонь. Приглушенные звуки имели для него не больше смысла, чем когда она говорила беспрепятственно.
Кетан задел кончиком передней лапы кору дерева. Предстоящее путешествие было недолгим, но опасным — тем более, если она не могла следовать его инструкциям. Любое существо, проведшее в Клубке больше нескольких дней, должно было уметь вести себя тихо, держаться высоко над землей, быть начеку.
Восьмая снова замолчала. Прошедшее время было отмечено только биением сердец Кетана, пока он ждал, когда она заговорит снова, с каждым мгновением усиливая как его любопытство к этой маленькой самке, так и настоятельную необходимость достичь безопасности своего логова.
Он медленно убрал руку от ее рта.
— Пожалуйста, я не хо…
Раздраженно вздохнув, он снова закрыл ей рот.
— Молчи.
Она захныкала, но на этот раз не сопротивлялась. Он не был уверен, было ли это из-за того, что она поняла его, или из-за того, что исчерпала себя, но ему это не нравилось — так же, как ему не нравился страх в ее запахе. Она дрожала в его объятиях, слабо, но заметно.
Сделав еще один вдох, Кетан снова убрал руку от ее рта, остановив ее на расстоянии всего лишь одного пальца.
