Истинная для волка (СИ) - Соломахина Анна Fjolia
— Как думаете, сегодня столько же заработаем или меньше? — озвучила Рената мысль, так и витавшую в атмосфере.
— Сложно сказать, — протянула опытная в этом плане Гарма. — Вчера мы всех застали врасплох, и от неожиданности многие заплатили больше, чем сделали бы это в более подготовленном состоянии.
— Согласен, — кивнул Прас. — Сегодня придут те, кому рассказали о постановке вчерашние зрители и тоже, возможно, дадут много. Но вскорости всё это пойдёт на спад.
— Логично, — кивнула Рената. — К тому времени нам бы к князю уже попасть.
— Ко мне подходил вчера церемониймейстер Гирдира, — Гарма не хотела раньше времени говорить об этом, но раз уж зашла речь. — Сказал, что получил протекцию от городничего и посмотрел нас. Понравилось. Подумывает пригласить на пир с иноземными послами, дабы поразить их воображение. Ну и князя потешить. Особенно хвалил вашу пару.
— Так это же просто замечательно! — Рената по старой привычке подпрыгнула и захлопала в ладоши. — Надо срочно шить красное платье!
— Согласна, Трубадура тоже надо обновить, — кивнула Гарма. — И короля, дабы не сочли за оскорбление.
— И вообще надо менять концепцию игры, — огорошила всех Рената. — Там ведь не будет помоста, я так понимаю.
— Не будет, — кивнул ей Прас, изумляясь, насколько быстро соображала эта странная, но такая милая девушка. — Там будут столы, выставленные в форме арки, а между ними и немного впереди пространство для нас.
— Будем делать погружение зрителей в ход пьесы, — кажется, у неё на всё уже имелся ответ.
Да так оно и было — сколько свадеб в своей жизни посетила Рената у своих многочисленных родственников и друзей. А уж сколько сценок она умудрялась организовать в самых экстремальных условиях — не перечесть! Поэтому поменять манеру подачи для неё было достаточно легко. Всего-то сделать проходку бродячих артистов подлинней, перенести ширму для переодевания в самый угол, а то и соседнее помещение (тут уж как разрешат) и ещё пара мелочей.
Но это всё ещё впереди, зато сейчас, на второй, да и на третий, четвёртый и даже пятый дни были оглушительные аншлаги. Народ метал деньги, как в последний раз. Даже страшновато становилось, ибо глядя на всё это безобразие, остальные артисты, приехавшие в Староград с большими надеждами, начинали злиться. Ведь им перепадало куда меньше щедрот — все стремились именно на центральную площадь на удивительное представление. Что им привычные до зубовного скрежета приёмы, когда тут такая новизна!
Единственное, что слегка усмиряло пыл конкурентов, был отказ Праса и Гармы от прочих видов выступлений. Не было смысла, да и уставали изрядно. Отыграть два акта «марлезонского балета» — это вам не песенки на постоялом дворе петь, запивая их медовым сбитнем. Тут вкалывали так, что каждый вечер приходилось ходить в баню — настолько все они упревали.
Ну и восхищение. Искреннее, ведь где ещё такое увидишь? И услышишь, потому что Прас не зря считался одним из лучших певцов Гардалии. Его голос — сильный, наполненный, проникновенный не мог оставить равнодушным никого. Рената тоже производила ошеломительное впечатление. Всем: изящной и в то же время яркой внешностью (она даже приспособилась подводить глаза угольком и смастерила тушь из сажи вперемешку с жиром), высоким, пронзающим небеса голосом и бешеной энергией. Сносило всех, особенно кто в первых рядах находился.
Наконец, настал день выступления на княжеском пиру. По слухам, ходившим по тавернам, в Староград прибыло несколько иноземных делегаций. Много дней заседали они в палатах — государственные вопросы решали. Некоторые из них, большей частью простые воины, прохаживались по городу. Кто-то вызывал восхищение, например, воины Севера: могучие, возвышающиеся над простым людом на добрую голову. А кого-то старались обходить десятой дорогой, особенно узкоглазых кочевников в длиннополых халатах.
Уж больно чужд был их лик. Да и поведение не отличалось красотой манер. Резкие реакции на, казалось бы, невинные вещи, вроде мальчишки, бегущего через дорогу в не совсем удачный для того момент. Зачем так кричать? Зачем соскакивать с коня, вытаскивать плётку и избивать его до полусмерти? В таких случаях на непосед обычно прикрикивали, максимум давали по шее. Причём свои же — отец ли, мать или дядька. Да кто угодно — тут все друг друга знали, по крайней мере, местные. И, конечно же, воспитывали всех, не разбирая свой ли, чужой ли. Как и защищали от посторонних
За того мальчишку тоже вступились, иначе пришлось бы его хоронить. Ох и шум поднялся — половина города собралась. Пришлось даже страже вмешаться. Как назло тем пацаном оказался сын лучшего в городе кузнеца — не последнего человека в местной общине. В любой другой ситуации он лично бы оттаскал пострелёнка за ухо, но не в этот раз. Выскочив на зов соседки, прибежавшей к кузне и заверещавшей так, что и мёртвый бы пробудился, он зычно гаркнул на пришлого.
— Своих детей хоть конями топчи, а наших не тронь! — грозно прорычал он, возвышаясь над иноземцем могучей бородатой горой.
Если бы не несколько соратников, ощетинившиеся кривыми саблями, негодяю было бы несдобровать. Хотя не только это сдерживало народ — всё же иностранная делегация, да и стражи подошли, а тем строго-настрого было наказано не давать гостей в обиду. Как и не позволять им лишнего.
— Следите за своими щенками, — ломано ответил кочевник, не желая признавать свою неправоту.
— Это твой сын — щенок, а сам ты — собака подзаборная! — взревел кузнец, оскорблённый не только словами, но и противными интонациями.
Последние его особенно взбесили.
— Спокойствие! — вещал один из стражей, пытаясь понять, что произошло и как лучше действовать.
Стоявшие поодаль Рената с Ольшаной — они как раз возвращались от швеи, у которой забрали новое платье принцессы, всей душой болели за «наших». Попаданка еле сдерживалась, чтобы не подойти сзади к противному басурманину и не стукнуть того палкой, которая столь соблазнительно валялась рядом. Чтобы хоть как-то отвлечься от бандитских мыслей, она взглянула на мальчика. Тот корчился на руках дядьки, больше переживавшим за исход спора, нежели заботясь о предоставлении первой помощи.
— Ох уж эти мужики, — буркнула Рената, подала свёрток Ольшане и двинулась в сторону пацана.
Сквозь его одежду уже сочилась кровь, а на щеке багровела серьёзная ссадина.
Решительно подойдя к мужчине, Рената потянула его за рукав и затараторила:
— Скорее, надо промыть раны, пока в них инфекция не попала! — как и вся команда «Аверса и Реверса», Рената умела оказывать первую медицинскую помощь.
Правда, аптечки у неё не было, но ведь можно для начала снять одежду, промыть раны, позвать знахарку, или кто у них тут отвечает за местную медицину.
— Ты кто ещё такая? — недовольно рыкнул на неё дядька.
Без жёлтого платья и короны он и не признал в ней ту, на которую вчера всё выступление любовался. И даже подумывал замуж взять. Плюсуем сюда скромное коричневое платье, полное отсутствие косметики и платок — вот вам и секрет конспирации.
— Помочь хочу! — крикнула Рената, решив брать звуком. — Срочно! Нельзя медлить! Он может умереть!
— Ой-ой-ой, — заголосила рядом та самая соседка, что позвала кузнеца. — Горе-то какое!
— Вот я и говорю, — продолжила микромитинг Рената, — надо унести его куда-нибудь и промыть раны.
— Что делается! Душегуб! Мальца загубииил! — Несмотря на истеричные выкрики, дама оказалась скора на реакцию. Она резво потянула мужчину в сторону, и тот даже пошёл! — Идёмте ко мне, я живу вон там, недалеко.
Ошеломлённая Ольшана поначалу растерялась, но, увидев, как её новая подруга уходит, бросилась вслед за ней.
— Рената, подожди! — крикнула девушка. — У нас через три часа выступление!
— Я быстро, — откликнулась та во всю мощь своих лёгких. — А ты лучше сбегай к Жолане, пусть какую-нибудь мазь даст — у неё целый ящик лекарств.
— Хорошо! — радостная, что ей задали направление, Ольшана поспешила в гостиницу.
