Ледяное сердце Элленхейма - Ольга Иконникова
– Но разве вы не вправе выбрать себе наследницу сами? – удивился я.
Он с видимым огорчением покачал головой:
– Законы Терции гласят, что корона переходит старшему сыну короля, а в случае неимения такового – старшей дочери. И никакие исключения не предусмотрены. Конечно, в своем указе я могу назвать имя Элины, но это может привести к смуте в стране. Законы созданы для того, чтобы их соблюдать, и кому, как не королю, надлежит в этом подавать пример своим подданным.
– А кто же ваша старшая дочь? – спросил я – прежде мне даже не пришло в голову задуматься об этом.
Король Матиас вздохнул:
– Алда. Из всех моих дочерей именно она меньше всего подходит на роль королевы. Она диковата, нелюдима. И она привыкла говорить только правду – не самое лучшее качество для монарха.
Я перевел взгляд на старшую принцессу – она, как обычно, сидела чуть в стороне. Только на сей раз она была не одна – рядом с ней сидел Бьорн.
– В этом ваша дочь похожа на моего младшего сына, – я не смог сдержать улыбки.
– О, да! – не без одобрения подтвердил его величество. – Я никогда прежде не видел, чтобы Алда разговаривала с кем-то так долго и охотно. Возможно, именно ему удастся сделать ее другой.
Я посмотрел на Бьорна чуть внимательней – возможно, те надежды, что я возлагал на старшего сына, сумеет воплотить вовсе не он, а его младший брат?
Глава 17. Кайса
– Волосы у вас, госпожа, словно мягкий белый лён, – улыбнулась Лотта. – Ни у кого из ваших сестер нет таких красивых волос.
Она укладывала их в прическу, и ловкие руки ее порхали словно бабочки. Она была моей ровесницей. Я знала ее с четырнадцати лет – с тех самых пор, когда она поступила ко мне в услужение. И именно с ней я порой бывала куда более откровенной, чем с сёстрами.
– Разве у Элины они не красивы? – удивилась я. – Они же будто покрыты золотом.
Но девушка покачала головой:
– Не всё золото, что блестит, госпожа. У вашей младшей сестры они жесткие как мочало.
Она скрепила прическу жемчужным гребнем и подвела меня к зеркалу, чтобы я могла полюбоваться ее работой. И если у моей сестры были золотые волосы, то у Лотты были золотые руки – любая работа, за которую она бралась, делалась хорошо и споро.
– На месте нерландских принцев я не смотрела бы ни на кого другого, только на вас, госпожа.
И хотя я знала, что она пристрастна и слишком привязана ко мне, мне всё равно была приятна ее похвала.
– Ну, как видишь, старший принц думает по-другому, – рассмеялась я. – Он глаз не сводит с Элины с самого первого дня, как приехал сюда.
– Вот и хорошо! – неожиданно сказала Лотта. – Вам такой жених совсем не нужен. Нехороший он человек – поверьте моему слову.
– Нехороший? – переспросила я. – С чего ты взяла?
Я и сама чувствовала, что человек он недобрый, и почти не сомневалась, что это именно он приезжал к старой Ансе, но почему такой же вывод сделала и Лотта?
Та не ответила, но сильно покраснела, и я перепугалась:
– Он сделал тебе что-то дурное? Да не молчи же, Лотта! Ты должна мне всё рассказать. Если он обидел тебя, то я потребую, чтобы он за это ответил.
Она замотала головой:
– Нет-нет, госпожа, не обидел. Он только попытался. Это было поздним вечером – я шла по коридору с кухни, несла вам теплое молоко и имбирное печенье. А его высочество как раз вышел из своей комнаты, увидел меня и сказал, что не может заснуть и тоже не отказался бы от молока и печенья. Я подумала, что не будет ничего дурного, если я оставлю этот поднос ему, а сама снова сбегаю на кухню за едой для вас. Я вошла в комнату, чтобы поставить поднос на стол, а принц Вегард вдруг закрыл дверь и запер ее на ключ. А потом сказал, что не прочь получить и кое-что еще.
Я задрожала от негодования. Лотта была сиротой, и кроме нас с отцом, за нее некому было заступиться. И она была славной девушкой – тихой и скромной. И она ни за что бы не стала лгать.
– Он принудил тебя к чему-то? – осторожно спросила я. – Не бойся, скажи мне правду.
– Нет, ваше высочество! – торопливо ответила девушка. – Он сказал, что если я буду кричать, то он обвинит меня в воровстве и потребует для меня наказания. А потом схватил меня и повалил на кровать. Но я сказала ему, что пожалуюсь его величеству, и уж тогда король ни за что не отдаст ему в жены свою дочь. И хотя мы оба знали, что это неправда – вряд ли его величество стал бы отказывать такому жениху из-за какой-то служанки, принц всё-таки остановился и выпустил меня. Так что ничего не случилось, госпожа, я только чуточку испугалась.
Но я понимала, что испугалась она совсем не чуточку. Даже сейчас, рассказывая мне об этом, она дрожала от страха.
– Ты должна была сразу сказать мне об этом, Лотта! И Элина тоже должна об этом знать.
– Нет, госпожа! – расплакалась Лотта. – Прошу вас – никому не говорите! Это будет лишь мое слово против слова принца. И вы не хуже меня знаете, кому из нас поверят. Если гости потребуют, ваш отец прогонит меня из дворца. А вы же знаете – мне некуда идти.
Я пообещала ей, что ничего не скажу королю. Но я не собиралась спускать это с рук принцу Вегарду. Я должна была сказать ему, что знаю о том, как он повел себя с Ансой и Лоттой – чтобы он остерегся от подобного в будущем.
В этот день отец развлекал гостей показом старинных доспехов и оружия. Показ каждой особо ценной вещи он сопровождал рассказом о подвигах предков. И хотя мы с сестрами слышали эти легенды уже много раз, ни одна из нас не удалилась из оружейного зала.
Бьорн Хансен взял в руки меч короля Нельса Отважного. И взял так ловко, что я поняла, что он вовсе не так слаб и неуклюж, как мне казалось прежде. И Алда тоже восхитилась:
– Он словно тростинка у вас в руках, ваше высочество. А вот я бы
