Инструктор-попаданка в мужской военной академии - Наташа Фаолини
Я сцепила зубы. Сейчас будет признание! Да, Грею нравлюсь я!
— Молчишь… наверное, понимаешь о ком я?
Еще как понимаю! Я на тебя управу найду!
— Я знаю, что слишком уродлив. Мой шрам и хромота отпугивают всех, вместе с теми, кто мне симпатичен. Так устроены, наверное, все миры.
Я вздохнула, проникнувшись даже каким-то подобием сочувствия к несчастному мужчине. Он ведь не выбирал, с какими предпочтениями в выборе партнера родиться. Но можно же и не навязывать себя вот так! Грей прямо и в лицо сказал, что ему симпатичны женщины.
— Да, ты прав. Она никогда не узнает о моих мыслях. К тому же, я назвал ее вздорной девицей при первой встрече. Такое женщинам не нравится.
Стоп. Она?! Женщина?!
Шторка соседней кабинки отдернулась и чьи-то босые ноги пошлепали по кафелю. Потом зашуршала одежда, застегнулась ширинка, и ректор вышел из помещения, тихо прикрыв дверь.
А я все таращилась в пустоту, пытаясь осмыслить тщетность бытия. Она… она… я?!
Глава 9
Из душа выползала в прострации, едва не забыв вытереться полотенцем.
Впервые в жизни меня перепутали с мужиком и опрометчиво признались о влюбленности. Но что еще более странно — Питер не гей. Тогда откуда у него этот гель для волос? У меня даже неволей закрадывалась мысль поспрашивать о магазинах с хорошей косметикой. Конечно, корейскую в мире, где нет Кореи не найти, но может получится отыскать крутые аналоги? Тут же должно быть все органическое.
К однозначному решению прийти не получилось. Иметь в ухажерах ректора престижного заведения, в котором работаю — это прекрасно, тем более что Питер довольно симпатичный и влиятельный мужчина, но куда деть Грея? Нет, с ним прощаться намерений не было точно.
Выйдя из душа в коридор жилого этажа, обнаружила у двери в свою комнату переговаривающихся Бастиана и Лютина, а через секунду открылась соседняя дверь и к ним подошел Грей. Словом, у моей двери выстроилась очередь из красавчиков.
Девочки бы мною гордились.
— Рина Урсула, а мы тут вас заждались, — елейно проговорил Бастиан, заметив меня, украдкой выглядывающую из-за двери, — есть пара вопросов.
Я чуть не закатила глаза.
Выбритый, в клетчатом костюме с белоснежной рубашкой его даже можно было назвать симпатичным, если бы не чересчур надменный взгляд, которым он орошал всех и каждого.
Лютин добродушно улыбался, завернутый в бежевую кофту и камуфляжный штаны, а Грей подошел ближе, чмокнул в губы и в полтона сказал:
— Увидимся вечером.
В коридоре воцарилась тишина. Как говорила Катя: «Бойся девочек, которые не выставляют в соцсети фото с парнем, значит, у нее их три». Но Грей спалил всю контору и довольный ушел.
Как вообще можно что-то скрыть в одном узеньком коридоре, где по утрам толпятся все и сразу?
Лицо Бастиана перестало быть таким ехидным, на нем отчетливо проступило недовольство, а Лютин не улыбался, а с прищуром смотрел. Приехали. Видимся второй раз за жизнь, а уже какие-то претензии.
— Внимательно вас слушаю, — пролепетала, опершись о дверной косяк и поправляя полотенце, замотанное на голове.
— Может, пройдем в комнату?
— Я вечером ногти стригла, не прибралась.
На скулах Бастиана заиграли желваки, а в глазах вспыхнул недобрый огонек. До меня с королевским дознавателем говорили лишь учтиво.
— Канат на вашем совместном уроке порвался не просто так, его кто-то подпилил, кто-то из студентов ваших групп.
— Ладно, проходите, — сдалась, отворив дверь в комнатушку.
Лютин с Бастианом устроились на краю узкой кровати, а я пристроилась на стуле, чинно сложив коленки и принявшись промокать волосы полотенцем.
— Срез на канате был характерным, и я нашел в кладовой подходящий инструмент, — он достал из сумки маленькую пилу, завернутую в несколько зип-пакетиков и по-деловому положил улику на стол, — ночью проводился следственный эксперимент, ширина лезвия идеально совпала.
— И что вы хотите от нас с Лютином?
— Присмотрите за студентами. Помогите найти виновного в инциденте, пока еще кто-то не умер. У империи есть серьезный враг, боюсь, что садовник действовал не один.
— Эти студенты учатся здесь годами, а мы с Лютином находимся тут без году неделя. Решили, что лучшая идея открыть секреты двум незнакомцам? Какую игру вы ведете, рин Бастиан?
— Игру в справедливость, — хмыкнул мужчина, забрал лезвие и по очереди кивнув мне и Лютину, вышел из комнаты.
Когда уже казалось, что потрясений хватит на сегодня, рот открыл братец:
— Ты должна расстаться с простолюдином.
— Чего?
— Мама прислала меня приглядывать за тобой, Урсула. Она не хочет, чтобы ты наделала глупостей, вернувшись на родину. Ты хоть не спала с Греем?
— Может тебе еще сказать какого цвета на мне трусы сегодня?
— Да как ты смеешь?! — прорычал он, вскочил и сжал мое горло, вжимая в спинку стула.
Я настолько опешила в тот момент, что даже не среагировала должным образом. Застыла в страхе, пытаясь нормально вдохнуть. Никто и никогда не поднимал на меня руку, а новый мир решил побросать по всем ямам.
— Не забывай, что ты ничтожна и не заслуживаешь любви. То, что мама разрешила тебе учиться должно служить на благо семьи де Левьер, а не твоим похотливым прихотям, сестренка!
Братец отдернул руку, и я закашлялась, хватаясь за горло руками.
— Все такая же, какой была в детстве, — фыркнул Лютин и тоже вышел в коридор, хлопнув дверью.
На первый урок я опоздала. Грей ушел раньше и мне пришлось идти по коридорам академии в одиночестве, сдерживая слезы. Не то чтобы я была хрупкой статуэткой, но все навалившееся знатно подрывало самообладание. Одного вечера с алкоголем в этом дурдоме было слишком мало.
— Рина Урсула, что вы здесь делаете? Почему не на уроке? — послышалось сбоку и я опомнилась поняв, что вот уже пять минут стою, уставившись в окно посреди коридора, Питер стоял чуть дальше, наблюдая за мной, облаченный в тот самый темно-зеленый камзол, который лежал сегодня на полочке в душевой.
— А, да, уже иду, — буркнула, развернувшись, чтобы уйти.
— Подождите! Вы чем-то расстроены?
— У меня все хорошо, извините, опаздываю на занятие.
— Вчера вы говорили мне, что я могу быть с вами самим собой, а сегодня врете?
«Ты ему нравишься, но это не помешает сдать тебя властям» — промелькнуло в голове. Но так хотелось признаться хоть кому-то.
Взвесив все «за» и «против» такого признания, поняла, что перевес слишком явный.
— Так вы и не бываете со мной самим собой. До встречи, рин Питер, — улыбнулась и поспешила уйти, сжимая под грудью очередную книгу по военному искусству в переплете
