Предначертанное. Книга 1 (СИ) - Ася Милаш
Диму надолго не хватило, и он со стоном удовольствия перехватывает инициативу. Сминает меня в своих руках. Целует властно, горячо, страстно. Обхватываю его бедра ногами. Чувствую его возбуждение своей плотью, из горла вырывается стон, а по венам опять растекается похоть.
— Хочу тебя малышка, — шепчет он. — Не могу сдержаться.
— Не сдерживайся, — говорю ему хрипло. — Я хочу тебя, Дима.
— Повтори, — просит он, отстраняясь и смотря мне в глаза.
— Возьми меня, Дима, — повторяю я, и двигаю бедрами, потираясь своей промежностью о его твердость.
— Это самое прекрасное, что я когда-либо слышал, — улыбаясь, говорит он, и вновь целует меня.
Его руки оглаживают тело, сжимают ягодицы. Мне так сильно хочется почувствовать его опять внутри, что низ живот сводит болезненным спазмом. Двигаю бедрами непроизвольно. Интуитивно прося ласки.
Дима не заставляет себя долго жать. Одним плавным движением он заполняет меня до упора. Боль возникает, но ненадолго, практически тут же сменяясь удовольствием, от которого закатываются глаза, а с губ срывается стон блаженства.
В этот раз все чувствуется острее, сильнее, ярче. Вихрь внутри закручивается уже через несколько глубоких толчков.
— Давай милая, — шепчет Дима и прикусывают мочку уха. — Не сдерживайся.
Еще с десяток толчков, и я опять разлетаюсь в удовольствии. Возвышаюсь выше неба. Лечу к звездам.
Дима заканчивает вместе со мной. Прижимает меня к себе сильно, но бережно. Утыкается в мое плечо, и часто дышит.
— Я никогда не буду сыт тобой, — говорит он, и целует меня сладко. — Всегда буду хотеть тебя до черных точек перед глазами.
Он выносит меня на берег, укладывает на мягкий, теплый мох, а сам наваливается сверху. И я опять чувствую твердость его желания. Немного удивляюсь такому напору, но тут же отбрасываю эти мысли прочь, так как внизу живот опять сводит сладкой судорогой предвкушения.
Глава 8
Сознание прояснилось резко. Вот я еще плаваю в тумане, а потом меня словно холодной водой облили. Туман рассеялся под напором холода. Взгляд прояснился, цвета померкли, возвращая себе привычность.
Смаргиваю остатки тумана, осматриваю пещеру. Внутри какое-то опустошение. Между ног саднит и тянет. На животе чувствую тяжелую горячую руку. В голове всплывают картины произошедшего, и я в ужасе подскакиваю на месте.
— Что за… — Шепчу, смотря на голого Диму, что сейчас растерянно моргает.
Я полностью голая. В панике осматриваюсь, ища купальник. Лиф валяется в одной стороне, трусики в другой. Быстро подбирая вещи, заливаюсь краской стыда. Осознание произошедшего больно бьет по голове. Натягиваю купальник трясущимися руками.
— Ани, — хрипло произносит Дима, так же как и я растерянно моргая наблюдает за моими неудачными попытками натянуть еще влажную ткань на тело.
Молчу. Не смотрю на него больше. В голове бьется только один вопрос: «Что это было?». А еще куча эмоций, которые отряхнувшись от тумана, подняли голову. Черт! Что я наделала? Что произошло? И тут же внутренний голос говорит: «Как будто ты не знаешь, что произошло?», а память предательница выдает картинку, как Дима берет меня сзади, а я прогибаюсь сильнее, подмахиваю каждому движению.
— Ани, как ты? — Слышу обеспокоенный голос Димы. Через силу поднимаю на него взгляд. Он уже натянул свои плавки, и сейчас стоит, не решаясь подойти ко мне.
— Мы забудем об этом, — быстро говорю ему. — Это все какой-то дурман. Я не понимаю, что произошло, и под какое влияние мы попали, но это было огромнейшей ошибкой.
Руки дрожат. Разум сгорает в агонии понимания. Совесть бьет меня на отмашь. Доигралась? Не нужно было позволять ему идти в эту пещеру. Или самой не идти. Что же делать?
Закусываю губу в отчаянии. Стараюсь сдержать злые слезы. Кто распорядился опять моей жизнью? Я снова проиграла в битве за самостоятельные решения. Почему все так несправедливо?
— Ани, посмотри на меня, — говорит Дима, и делает шаг навстречу ко мне.
Отчаянно мотаю головой, смотря на озеро. Меня трясет, тело болит, а внутри разливаются обида, горечь, и сожаление.
— Ани, мы не можем все это забыть, — говорит Дима, а мне хочется уши зажать, что бы ни слышать. — Это случилось. Ничего нельзя изменить. Мы не можем сделать вид, что ничего не было. Нам надо учиться жить вместе.
— Что? — Хрипло спрашиваю, и вскидываю на него гневный взгляд. — Ты этого хотел. Ты это получил. А теперь отпусти меня, Дима. И больше никогда, слышишь меня, никогда не появляйся в моей жизни.
Я разворачиваюсь и спешу покинуть проклятую пещеру. Надо бы узнать, из-за чего все это произошло. Испарения ядовитых цветов? Дурманящая трава? Что тут такого, что мы оба поплыли? Это была не я. Я не могла так опрометчиво поступить. Не тогда, когда почти уже решился вопрос с моим побегом, и самостоятельной жизнью.
— Нет, Ани, ты не уйдешь, пока мы не поговорим, — меня останавливает сильная рука, и дергает на себя. Сопротивляюсь. Упираюсь в грудь ладошками, и стараюсь оттолкнуться.
— Нам не о чем говорить, — шиплю ему в лицо.
— Да? Серьезно? А то, что я лишил тебя девственности несколько часов назад? — Вздергивает бровь. — А может, поговорим о том, что было дальше? О том, как ты отдавалась мне?
— Ты… — Задохнулась от возмущения. — Да как ты смеешь? Ты же понимаешь, что это была не я. Это все какой-то дурман.
— Это, — он указывает на красивый фиолетовый цветок, — цветок истинных пар. Он притягивает их друг к другу еще до того, как сила проснется. А это, — он обводит рукой пещеру, — ритуальная пещера наших предков. Людей. Присмотрись Ани. Внимательно посмотри вокруг.
Я оглядываю пещеру автоматически взглядом. Только сейчас я вижу на стенах заклинания, написанные на незнакомом языке. Единственное, что я понимаю, это знак магии. Небесной магии.
— Не может быть, — хриплю я. Догадка поражает меня настолько сильно, что не хватает воздуха.
— Может, — кивает он. — Мы набрели на брачную пещеру небесной магии. Именно в этой пещере раса людей заключала и конкурировала браки. Посмотри на свою грудь, Ани.
Я боюсь туда смотреть. Этого не может быть! Это же невозможно! Я отказываюсь верить в эту реальность. Наверное, туман еще до конца не рассеялся, и я сейчас вижу галлюцинации.
— Смотри, Ани, — требует Дима таким голосом, что невольно подчиняюсь.
На груди, над сердцем, у меня красуется брачная татуировка. Серые линии, по которым пробегает иногда молния, выводят красивый, ровный круг, разделенный на пять частей. И одна часть к моему ужасу закрашена серым.
— Не может этого быть, — шепчу, поднося руку в тату, но не осмеливаясь дотронуться. — Я еще не вошла в
