Я сделаю это для тебя - Салма Кальк
Кстати, днём мы сгоняли в пару больших магазинов и книжный приют. И я там кое-что добыла — по истории Иркутской области и Сибири, и по истории вообще. Анри заинтересовался — впереди лето, конечно же, а это значит — можно путешествовать, но после-то снова зима, и эти книги очень даже пригодятся. Ну, я-то думала о том, что летом нужно обустроить второй этаж, чтобы не стоял почем зря, и чтобы в доме было больше полезного пространства, но думала про себя. Опять же, если выпадет шанс попутешествовать — то я ж его не упущу. Раз уж я даже прошлым летом не упустила, и… и вот. Теперь у меня прямо мегапутешествия, плюс зимовка на Байкале в условиях недостатка ресурсов, и что там ещё бывает, о чём потом пишут книги. Книги писать никогда не хотела, всегда была только читателем, но очень любила вот это всё — о путешествиях и приключениях.
А потом прозвенел очередной звонок, и мы пошли в нашу ложу.
Я наглым образом выкупила её всю — потому что не хотела делить этот вечер ни с кем. Мало ли что, и вообще. Город маленький. Одно дело — здоровенный зал музыкального, где вообще никто ни на кого не смотрит, а тут всё близко и камерно. Среди моих знакомцев и приятелей последних лет театралов было не так уж и много, но — что там говорят про теорию рукопожатий? Вот.
А на сцене сегодня Островский, «Волки и овцы». Я когда-то была на премьере, посмотрела по программке — десять лет тому. Эх. Но — никакого пафоса, исключительно жизненные ситуации, у которых устарел только антураж, а сами они — нет, потому что люди не меняются. Анри и тот усмехался, а в какой-то момент спросил меня — это вот ваш господин Котов из таких, да? Из таких, да, всё верно. Правда, он добавил, что в его жизни личности такого рода тоже встречались в избытке. Причём как при дворе, так и в армии.
В антракте мы снова ходили гулять, зашли в одну из гостиных, заслышав звонок, повернулись пойти обратно в ложу… и внезапно оказались лицом к лицу с другой парой. Мужчина был смутно знаком, а девицу при нём я отлично знала. Моя бывшая секретарша Алина, путешествовавшая с нами по Байкалу. Тьфу.
Я прямо поняла, в какой момент она меня узнала. Вот не зря говорят — лицо вытянулось, глаза расширились, и что там ещё бывает. Ещё и рот приоткрылся.
— Ев…ге…ни…я…И…ва…нов…на… — прошептала она полузадушенно.
А спутник её, которого я тоже могла знать, наверное, по прошлой жизни, застыл, и с изумлением смотрел то на неё, то на меня.
Это услышал Анри. Усмехнулся, шевельнул пальцами.
— Вам показалось, господа. Случайное сходство. И вообще, вы никого не встретили и ничего не вспомните, ступайте, — кивнул им на выход из гостиной.
И что вы думаете? Пошли, как миленькие. А я смогла выдохнуть, только заперев на задвижку изнутри дверь ложи.
— И что? Не вспомнят? — прошептала еле слышно.
— Не должны, — пожал плечами Анри. — Я не бог весь как силён в менталистике, до Асканио мне далеко, но тут много и не нужно было. Что это за люди?
— Девица — моя бывшая секретарша. Она была со мной на Байкале, когда всё случилось. И… Женя изменял мне с ней.
Анри снова усмехнулся в усы.
— У нас изменяют с камеристками жены, а у вас секретаршами?
— Да кого видят перед глазами, с теми и изменяют. Если вообще изменяют.
Занавес поднялся, Анри смотрел на сцену, а я достала телефон, открыла приложение от соцсети и нашла там Алину. Ну да, она самая. Место работы — приёмная депутата такого-то, надо же. Тьфу, это ж реально депутат областного Законодательного собрания, тот мужик, что с ней был. Мы через него получали информацию и кое-какие заказы, он у нас редко, но бывал, с Женей приятельствовал, водочка-шашлыки, все дела. Вот к нему и мигрировала. Да как хорошо мигрировала — фото в обнимку, запись о том, что ей сделали предложение руки и сердца, и свадьба летом. Он, конечно, нас с Женей на десяток лет помладше, но тоже была какая-то семья, и дети были. Интересно, куда дел? Ну, совет да любовь, как говорится. Если, Алина, это то, что тебе нужно — то и в путь.
В финале спектакля не было никакого вам «аллилуйя любви» и прочего духоочистительного, но — извечное «кто был охотник, кто добыча». Юную охотницу мы пронаблюдали в антракте воочию, да таких множество, что уж. Наверное, меня тоже кто-то назовёт охотницей, если вдруг узнает все мои обстоятельства, и маркизу Женевьев звали, да не раз. Так что… живём дальше.
А дальше мы неспешно переобулись и оделись, и отправились вниз, к выходу. К счастью, никого из знакомых больше не встретили. И пошли себе ужинать, хоть уже было и поздновато. Но суббота, завтра воскресенье, так что — всё в порядке.
Тепло, снег падает, а у меня — последний вечер в родном городе.
14. Ужин со спецэффектами
Ресторан, куда мы отправились, предлагал итальянскую кухню. Я это дело в целом люблю, даже сама умею кое-что приготовить, для чего у нас можно достать правильные продукты, конечно. Пиццу в исполнении ресторанов и доставок нашего города мы с Женей не очень уважали — после настоящей итальянской, а вот пасту любили. И сейчас я вела Анри в одно из таких насиженных мест за пастой.
Анри не сталкивался с такого рода едой, я помню, что ему когда-то и моя домашняя лапша в курином бульоне показалась чем-то дивным. И сейчас он с любопытством смотрел в меню, на красивые фотографии еды, и сказал, что полностью полагается на меня в вопросе выбора блюд.
В итоге нам принесли карбонару, и овощной салат, и кьянти. А я поняла, что у меня почему-то не выходит болтать. О нет, ещё оставалось множество всего такого, о чём можно было рассказывать, и просто мы на этой неделе то и дело встречались с чем-то таким, но… В общем, но.
— Всё ли хорошо, Эжени? — спросил Анри в конце концов.
— Всё хорошо, — подтвердила я. — Настолько, насколько вообще может быть хорошо. Если бы не наш старичок-бурундучок — я не оказалась бы в Поворотнице. И не пережила бы все удивительные приключения прошлой осени и нынешней зимы. И они бы здесь тоже справлялись, как могли, и это бы привело, к чему привело, да и всё. Говорят, нужно быть благодарным вселенной за то, что она нам посылает. Так вот, я благодарна. Было непросто, но — в другом варианте ничего этого не было бы.
Вариант, что меня могли спасти тем летом в Хакусах, я просто не рассматривала. Наверное, если бы могли — спасли бы, и тоже ничего бы не было. Откачали, привезли домой, да и всё. И мы все бы как-то жили дальше. А живём в итоге так, как живём.
— Это что же, и за несчастья быть благодарным?
— А это уже как можешь. Моё личное несчастье привело меня к счастью. И к новым возможностям. Мы не знаем, что дальше, мы не видим всей картины. Поэтому — просто живём, и делаем, что можем, да и всё.
— Да ты философ, Эжени.
— Куда там философ, — усмехнулась я.
Столы в зале стояли не слишком близко друг к другу, но всё равно было видно и слышно, кто, где и что делает. Мне помнилось, что в выходные днём, да и в будни после работы сюда приходили семьи с детьми, сейчас же время было позднее, и за столиками сидели сплошь взрослые. Через проход от нас две пары отмечали серебряную свадьбу одной из них — весело и шумно. Поздравляли, смеялись. Много пили. Оттуда и раздался недовольный мужской возглас:
— А чё ты тут вообще?
Та самая стадия, когда язык ещё не отказал, громкости голоса достаточно, а в мыслях уже черт знает, что. То есть, что обычно ни за что не скажут, а в пьяном виде всё равно что само просится на язык. И кстати, мужик был
