По ту сторону черты - Колибри Клара

Только так подумала, и конь Густава чуть мордой не ткнулся в каменный столб. Я только успела обрадоваться, что это фрагмент изгороди нужного нам имения, но услышала мужскую ругань.

– Ну, точно! – чертыхался и плевался Густав. – Занесло в самый центр ведьминской террасы…

Я напрягла глаза и тогда различила несколько подобных столбов. И они… стояли по кругу? Лысая гора, Ведьминская терраса, камни-столбы… Это ритуальное какое-то место было?

– А вы не признали, дорина Тьяна?

– Нет… только сейчас…

– Но, может, оно и хорошо? – проговорил с сомнением Густав. – Сегодня же обычная ночь… А мы зато теперь точно знаем, где находимся и в какую сторону ехать.

– Уверен? Я в этой метели постоянно щурюсь.

– Тогда держитесь рядом. И смотрите чаще направо – там же обрыв.

От таких слов невольно натянула узду, и Красотка чуть ни прыгнула влево.

– А имение?.. – хотела наводящими вопросами выяснить, сколько нам еще до него добираться.

– Да, верно. Оно там, внизу. Если бы ни метель, могли бы сейчас его видеть. Но ничего, через полчаса доберемся до тепла и отдыха.

В занесенный снегом по порог небольшой особнячок я, поддерживаемая под локоть Густавом, ввалилась озябшая до костей и уставшая настолько, что у меня уже ничего не шевелилось почти. Ни руки, ни ноги, ни язык. Оказалась в доме и сразу уперлась взглядом в кресло с очень высокой спинкой и старушку в нем. Женщина со взбитыми, словно безе, сединами сидела и читала старинный фолиант в тесненной кожаной обложке. Она нисколько не пошевелилась, а только окинула взглядом нас с Густавом, а потом так и впилась блекло-голубыми глазами уже только в меня.

– Явилась! Негодная! И объяснять, конечно же, ничего не собираешься? – проскрежетал старушечий голос.

Я прищурилась, стараясь разобраться в ее настрое. Вроде бы на ответ она не надеялась. И уже тогда качнула головой утвердительно. А что еще оставалось делать? Что могла сказать тетке Тьяны по матери, если в принципе не могла знать, что девушка, которую вынужденно заменяла, здесь натворила. А дора Белинда посверлила еще немного меня взглядом и резко захлопнула книгу.

– Так и знала! Уверена была, что у тебя ничего не выйдет, Тьяна. И я говорила… но ты ничего не хотела слышать. А теперь вот!..

Стоять было тяжело, лицо начало ощутимо щипать и колоть, видимо, кожа принялась отходить в тепле от мороза. Мне бы сбросить ставшую слишком тяжелой для уставших плеч шубу, размотать и снять с головы заиндевевший платок, привалиться к каменной кладке пылающего камина и протянуть онемевшие-озябшие руки к огню, а тут, похоже, нотацию придется слушать, да за чужие грехи. И только так подумала, как женщина хлопнула в ладоши и совсем другим голосом, без ехидства, а громко и властно проговорила:

– Живо принести горячую воду для купания дорины. Еще остатки ужина разогрейте. А затем не забудьте скипятить молока с медом, чтобы Тьяна выпила его перед сном.

И тут же на меня налетели две шустрые девушки. Откуда они взялись? Я же их нисколько в этой тесной, заставленной всякими старинными вещами гостиной не заметила. Их ловкие руки расстегивали и развязывали, снимали, стаскивали, а потом усадили меня на стоявший неподалеку стул. Только, казалось присела, а двое крепких молодых людей пронесли мимо лохань с горячей водой в соседнее помещение, и тогда меня снова подхватили девичьи руки и потянули туда же. Парни вышли, а девчонки принялись за свое, но теперь избавляли меня от платья и нижней одежды.

И все это время рядом скрипел голос тетки. Она бурчала, что нынче молодежь не отличается почтением к сединам, что не хочет перенимать опыт старшего поколения, а все торопится куда-то. Я уже и в лохань опустилась, и оттаивать в горячей воде начала, вроде бы даже чувствительность в теле появилась, а она продолжала ворчать. Девушки намылили мои волосы, принявшись далее от души растирать мочалками плечи, а тетка никак не унималась. И вдруг… она умолкла. Как-то резко… на полуслове. От воцарившейся странной и напряженной тишины, мои веки сами собой приоткрылись.

– А где твой амулет, Тьяна?

Одно мгновение, и старая дама вскочила из кресла в соседней комнате, преодолела расстояние в несколько метров и теперь нависала надо мной, шипя и сверкая глазами.

– Пошли вон! – гаркнула на служанок.

Те моментально побросали мочалки, вскочили на ноги и бросились бежать. Через минуту мы были уже одни с теткой и не только в этой комнате, а догадывалась, что и в доме. И глаза женщины не выглядели больше блеклыми. Они сверкали всеми цветами радуги. И это могло бы выглядеть красиво, если бы ни наводило на меня жуть.

– Ты кто?! – нацелила дора Белинда мне в грудь корявый палец. – Где моя племянница?

А у меня в мозгу набатом звучало другое: «она ведьма, настоящая». От страха получилось погрузиться в лохань по самые глаза. Приспичило бы меня вдохнуть, могла вы втянуть носом воду вместо воздуха, но дыхание остановилось, как и жизнь во мне.

– Да ты ведьма! – взвыла Белинда, обходя купальню по кругу. – Как ты смогла завладеть телом моей девочки? – от ее горящего взгляда казалось, что вода в лохани могла закипеть. – Отвечай, что сделала с моей племянницей!

– Нет, – вынырнула и закрутила головой. – Тело мое. И я могу это доказать. Вот. У Тьяны был этот шрам? – выставила на обозрение свою ногу. – А такая родинка? – со страху забыла о стеснительности и продемонстрировала кожу под грудью. – То-то и оно! – заключила, заметив растерянность пожилой дамы.

А она отшатнулась от меня и схватилась за сердце.

– Но где моя Тьяна?

– Не знаю. И как здесь оказалась тоже. Последнее, что помню из той жизни, как будто откуда-то падала.

– И откуда ты явилась?

– Мой мир называется планета Земля, я из двадцать первого века.

– Ты тоже ведьма?

– Хм! У нас там есть такое выражение, что все женщины ведьмы. Но это утверждают мужчины. А на самом деле у нас там развита наука и техника, мы ездим на машинах с бензиновыми двигателями, во всю пользуемся электричеством…

– Погоди, не тарахти. И все эти слова… я ничего не понимаю. Просто ответь, ведьма ты, или нет.

– Мой бывший жених, который изменил мне с сестрой, называл страусом и дурочкой. Та самая сестра, которая соблазнила моего мужчину, иногда обзывала лохушкой. Но я сама, наверное, больше всего считала себя неудачницей. А ведьмой… нет, так меня никто не называл.

– Но в тебе есть природный дар…

– Не знаю. Может, он был и спал, а теперь проснулся?

– А откуда ты знаешь Тьяну? И на тебе были надеты ее вещи. И сама ты…

– Да, мы, как оказалось, похожи… очень. Но я вашей племянницы не знаю… совсем. Мы ни разу не встречались. По какой-то причине, мне не ведомой, я оказалась здесь и в ее доме.

– Стой. Ты должна мне все очень подробно рассказать. С самого начала и до этого вот момента. Но сейчас… Вставай! – Белинда развернула передо мной простыню и помогла в нее завернуться. – Вытирайся, одевайся. И сейчас тебе надо еще поесть. А потом все выложишь без утайки.

– Хорошо.

Начала я свою печальную повесть во время ужина. Ела и потихоньку рассказывала. А тетка Тьяны смотрела на меня сначала недоверчиво, но потом в ее глазах заблестело сочувствие.

– Эко, тебя угораздило! Разве можно такое творить? Даже за мысли о самоубийстве во всех мирах, насколько знаю, положено серьезное наказание.

– Да я ничего такого не думала! А если что-то в рассказе и проскочило, то это так, не по правде… Но… погодите! Вы же ведьма, да? Как вы сказали? Вам известно про другие миры? И про мой? И знаете, как можно туда вернуться?

– Не тарахти! – остановила поток моих вопросов и усмирила забурлившие чувства гневным окриком. – Ничего я не слышала о планете Земля. И не знаю, что такое ездить на этих… на двигателях. У меня есть старый конь и древний тарантас, который зимой переставляют на полозья. Вот и все. Но я храню старинные фолианты…

– А! Это их начиталась Тьяна и…

– Да что ты за торопыга такая! Угомонись! Кстати, а звать тебя, как?