Цветок для короля (СИ) - Моран Маша

— Все, кто сюда приходит, имеют такого человека. Но, возможно, тот, о ком ты думаешь, совсем не разделяет твоих чувств? Василиск был прав: твое сердце холодно. Ты, как камень.

Я помнил эти слова. Выходит, уже тогда Ночные Цветы следили за нами.

— Да. Змей действительно так сказал. – Мастер Юн смотрел на меня невидящим взглядом. – Нам просто нужно нагреть этот камень, и тогда он сможет оставить ожоги на тех, кто осмелится прикоснуться.

Глава 4. Буря Короля Мертвых 

— Как много времени это займет? – Мастер Юн неторопливо обмахивался веером и лениво катал по столу перевернутый на бок пузырек.

— Придется подождать. У меня нет запасов этого порошка. Я не думал, что в ближайшую сотню лет он может нам понадобиться.

Откуда ни возьмись на столе перед Баи появились длинные стебли с тонкими резными листьями, похожими на листья папоротника. Я уже видел это растение. Даже одного раза хватило для того, чтобы я навсегда запомнил его губительное действие.

— Мандрагора? – Помимо воли голос сел и теперь постыдно хрипел.

Мастер Юн и Баи одновременно удивленно вскинули брови:

— Знаешь о ней?

— Вы уже видели ее?

Неожиданно мастер рассмеялся:

— А принц действительно не так прост. Давай прогуляемся по крепости, пока Баи готовит Порошок Желаний.

Я послушно последовал за Мастером Юном, стараясь гнать от себя тревогу. Листья мандрагоры и слова «Порошок Желаний» породили нехорошее предчувствие. И страх. В тот раз в Мертвом Лесу мандрагора вытащила из меня сокровенные чаяния, о которых я даже боялся думать.

— Где василиск?

— Развлекается с едой, не успевшей от него скрыться. Хватит о нем волноваться. Нам есть, о чем поговорить.

Мимо, в сопровождении целой свиты, облаченной в черно-золотые ханьфу, прошествовал мастер Ченг. Он окинул меня очередным презрительным взглядом и скрылся за расписанными раздвижными дверьми.

Мастер Юн понимающе усмехнулся и раскрыл веер:

— Он считает, что я зря с тобой вожусь. Уверен, что не ты – тот, кто сможет править.

— Как будто есть выбор, и от его мнения что-то зависит.

Мастер Юн рассмеялся, качая головой:

— На самом деле он просто не любит чужаков. Тех, кто живет вне крепости. – Он пошел дальше, ведя меня запутанным лабиринтом коридоров. – Давным-давно его брат покинул крепость и так и не вернулся. А теперь оказывается, что в Ëру обитает призрак с такими же отметинами.

Я молча смотрел на мастера. Не может быть, чтобы обожающий подглядывать извращенец, оказался…

— Младший брат Ченга был очень жизнерадостным. Он любил искусство, живопись, литературу. Любил жизнь. Именно он был главой клана Тысячелетних Воронов. Когда он сражался, это было подобно мазку кисти по бумаге. Безупречно и прекрасно. Но он никогда не хотел коротать свое бессмертие здесь. Не желал медленно чахнуть взаперти от мира, в котором столько всего происходит. Но любой, кто уходит отсюда, уже не может вернуться. А теперь ты принес весть о его смерти. Для Ченга ты – олицетворение всего, что он ненавидит. К тому же, ты… можешь украсть у нас еще и Баи.

Мы оказались у озера, к которому вчера меня привел целитель. При сером свете дня оно выглядело еще более мрачным и запущенным.

— Я не собираюсь никого у вас красть.

Мастер Юн уже привычно рассмеялся:

— Может, у тебя и нет такого намерения, но Баи уже давно грезит внешним миром. – Мастер остановился у обвитого паутиной куста роз. Я не сразу разглядел притаившийся в нем валун, покрытый бархатистым влажным мхом. – Должно быть ты уже понял, что его предпочтения несколько… специфичны. Он тобой очарован. Ты неправдоподобно красив, умен, смел, весьма искусен в бою, загадочен и молчалив. Всегда серьезен и суров. И тебе тоже нравятся мужчины. Баи говорит только о тебе, не переставая.

Помимо воли я признался в собственной слабости:

— Мужчина.

Мастер Юн замер, удивленно вскинув брови:

— Что?

— Только один мужчина. И он не нравится мне – он мне необходим. Я… не могу без него. – Признать это было так же сложно, как освоить мастерство Ночных Цветов. Горло жгло от сказанных слов, а сердце билось с такой скоростью, будто я признался в своих чувствах Рэйдену.

— Если есть кто-то, кто заставляет тебя испытывать подобное, тогда почему ты подавляешь эти эмоции? Они – ключ к нашему искусству. – На несколько мгновений он задумался, а затем пристально посмотрел на меня: – Баи будет раздавлен. Однажды, его уже покинул возлюбленный.

— Я не давал ему надежды и никогда не говорил, что предпочитаю мужчин.

— Побег от собственных чувств ничем хорошим не закончится. Тот, кого любил Баи, тоже не мог принять себя. Никак не желал примириться с притяжением к другому мужчине. Даже сбежал отсюда, не желая признавать свою страсть. Мир не знал алхимика, талантливее его. А он предпочел сгинуть в твоем прогнившем королевстве.

— Похоже, не только мастер Ченг меня ненавидит.

Мастер Юн мрачно взглянул на меня:

— У тебя его дневники.

— Что?

— Среди твоих вещей мы нашли его дневники.

Дневники… Записи, которыми так дорожили Рэйден и Дайске. Не может быть.

— Наверное, мне не стоит возмущаться тому, что вы рылись в моих вещах? – Я позволил себе усмешку.

Лицо мастера Юна окаменело:

— Почему они у тебя?

На его веках начали проступать черные линии, словно кто-то невидимый водил по лицу кисточкой. Благодаря матери и постоянному ожиданию смерти во дворце, я научился сохранять спокойствие.

— С чего вы взяли, что они принадлежат вашему другу?

Я не ожидал, что мастер Юн ответит:

— Я узнаю его каллиграфию среди тысяч. К тому же, в одном из дневников есть отрывок из стихотворения его брата… Никто и никогда не видел эти строки.

Я посмотрел на сложенный веер в руках мастера:

— Кроме вас… – Подбородком я указал на веер.

Мастер снова удивленно вскинул брови. Рисунки на его лице стали четче. Теперь я понимал, что это – проявление сущности Ночных Цветов, свидетельство их эмоций.

— Как ты понял, что строки связаны?

— Я знаю этот стих полностью.

Лицо мастера Юна стало смертельно бледным. Настолько, что он стал походить на ожившее умертвие. Чернила на его лице сложились в два веера, парящие на веках, висках и скулах. Но роспись была необычной. Словно у артиста, его лицо было усыпано блестками. От каждого поворота или наклона головы они начинали мерцать, и казалось, что листья, стебли и даже миниатюрные облака двигаются по его лицу.

Хрипло и невнятно он приказал:

— Расскажи.

Не знаю почему послушался его. Возможно, потому что видел: ему важно слышать эти строки. Для него они имеют какое-то значение.

Не придавая особого значения смыслу, я спокойной произнес:

— Молодой господин, ты изящен

И дрожишь, как прекрасный цветок

На первом осеннем ветру.

Мастер Юн судорожно вздохнул и прикрыл глаза. И тут я по новому увидел картину, словно маска, скрывающую верхнюю половину его лица. Это был не просто рисунок…

Веера, которые первыми бросались в глаза, были не главным. Главным был молодой ученый, окруженный увядающими розами. От ветра лепестки на их бутонах срывались и падали на воду черного озера. Я разглядел даже тонкую дугу моста, над которым висела бледная крошечная луна. Стебли трав гнулись к земле.

Каждый штрих был пронизан грустью и отчаянием. Вечным одиночеством. Я начинал понимать истинный смысл этих строк.

— Она не пришла?..

Мастер Юн горько усмехнулся:

— Да. Я прождал всю ночь. И утро тоже. Но она так и не появилась. Прожив несколько сотен лет, я оставался наивным юнцом, способным только размахивать мечом и наблюдать за небом. Я думал, нашим звездам суждено вечно сиять вместе. Но я ошибался.

Что-то в его взгляде заставляло вслушиваться в каждое слово. Это не просто печальная история.

— Мы познакомились в Доме Услады. Ее танец был подобен полету черного феникса. Большую часть жизни я провел здесь. Может именно поэтому она меня так поразила… – Взгляд мастера Юна устремился вдаль. – Я был бессмертен, но совершенно наивен. Она же…