Тень оборотня - Марина Сергеевна Комарова
— Да-да? — невинно уточнил Дормар.
Голубые глаза этого гада смеялись. То есть он прекрасно понимал, что я хочу спросить, но не спешил помогать. Ох, доиграется у меня, не избежать ему шоколадной пытки.
Я сложила руки на груди.
— Ну-ка, радость моя, расскажи своей неопытной дортессе, как быстро и качественно произвести анализ всех девиц на предмет годности для оборотней?
Экипаж остановился. Химеры завыли, давая понять, что прибыли домой. И почему мне кажется, что эти твари недвусмысленно просят жрать? Чем их тут вообще кормят?
Дормар улыбнулся:
— Всенепременно. Вы в отличие от Эрхарта вряд ли будете отказывать девочкам только потому, что они недостаточно привлекательны.
Э? Он что, только по внешности пытался выбирать?
Мне помогли выбраться наружу. На улице похолодало, неизвестно откуда задул ветер, от которого я невольно поёжилась.
На моих плечах тут же оказался плащ, который я сняла внутри экипажа.
— А ты заботливый, — невольно улыбнулась я.
— Я — хороший личный распорядитель, — неожиданно серьёзно ответил Дормар.
И я быстро перевела взгляд на химер, потому что почему-то стало неловко.
Людвиг и Иоганн тем временем косились на меня.
Что-то потянуло меня к ним. Сделав несколько шагов, я остановилась возле химер, поражённо разглядывая их. И кто только мог сотворить этих существ. Поначалу они мне показались жуткими, но теперь в этой жути была какая-то изысканная красота.
Я положила ладони на бока Людвига и Иоганна.
— Спасибо, — произнесла с чувством. — Вы прекрасны.
Миг — тишина. А потом обе лобастые головы ткнулись в мои плечи, и я поняла: это нежность.
— Они признали вас, — тихо сказал за спиной Дормар. — Единая Тень, они признали вас своей хозяйкой!
* * *
Сколько я её помнил, она всегда была такой.
Кожа настолько белая, что казалось, весь свет Зонне впитался в неё. Волосы закрывают лицо, спускаются гривой до талии. Сколько бы ни скользил по ним гребень, пряди всё равно были жесткими и непокорными.
Её руки жили своей жизнью. Будто постоянно что-то сплетали и расплетали, словно вязали немыслимый узор. Только вместо нитей — каменное волокно, вместо спиц — длинные пальцы.
Порой казалось, что фаланги куда длиннее, чем положено.
Цветной балахон, расшитый геометрическими узорами, скрывал худобу. А ещё он прятал поясницу с бедрами, где кожа была вовсе не человеческой.
Уже и не помню, когда видел её в другой одежде.
— Что ты хочешь, братец? — спросила она мягко и немного звеняще. Голос у неё с рождения был такой. То ли звон, то ли мурлыканье неизвестного зверька.
— Вуррта, ты задаешь странный вопрос. Учитывая, что пришла сама ко мне.
— Вур-р-рьта, — отозвалась она, и я увидел улыбку на тонких губах.
Ей нравится собственное имя. И это «рь» вечное, постоянное, как Умбрас, который уже много веков стоит на своем месте.
Худые руки спрятались в рукавах. Но улыбка стала шире.
Мне стало немного не по себе. Вуррта — моя младшая сестра. Её разум сокрыт от этого мира ажурной пеленой безумия. Но в то же время её белесые глаза видят куда дальше, чем мои… чем любого члена клана.
Вуррта знает будущее. Её видения детальны и четки. И пусть тут, в этом мире, она не совсем нормальна, в хороводе своих предсказаний она королева и богиня.
— Ты долго не навещал меня, Ксандр, — нараспев сказала она.
Лёгкий упрек кольнул в самое сердце. Я искренне люблю свою сестру. Но последнее время были неурядицы и ложь Эрхарта. Я так закрутился, что не навещал её.
Подойдя к Вуррте, я положил ей руки на плечи и мягко их сжал.
— Прости, родная, я виноват. Готов искупить вину.
Она чуть склонила голову к плечу, тоже привычный жест. Тяжёлые белые пряди заскользили по плечу вниз, показались белёсые глаза. Пусть не каждый сможет в них смотреть, но мне нравилась Вуррта именно такой, какая есть.
— И сдаться в рабство?
Голос вроде бы без эмоций, но я вижу, что уголки губ дрогнули в улыбке.
— Для тебя, дорогая, всё на свете.
Вуррта рассмеялась:
— Тогда с тебя сливки с сахаром. Много.
Вкус у неё такой же… необычный, как и она сама.
— Любой каприз, моя принцесса, — рассмеялся я, приобнимая сестру и уводя её на террасу.
— А принцесса у тебя уже есть, — вдруг ошарашила она.
Я чуть не споткнулся. Вуррта тихо рассмеялась и покачала головой.
— А ты думал, а ты думал?
Внутри тут же вспыхнули противоречивые эмоции. Вспомнилось строгое лицо Анастасии, взгляд синих глаз, от которого должен замереть любой. Любой, но не я. И упрямо поджатые губы, которые больше хочется целовать, чем просто на них смотреть.
— Осторожнее, милая, иначе у тебя будет брат с расквашенным носом.
— Ну, всякое бывает, — совершенно по-девчоночьи не заморачиваясь, ответила Вуррта и выскользнула на террасу. Тут же заняла плетеное кресло возле столика. Подтянула ноги, пряча их под балахоном.
Она всегда любила это место. Брала кофе, стакан сливок и горку сахара, несколько книжек и садилась читать.
Никто и никогда не запрещал ей просиживать целыми днями за книгами. Вуррта не жаловала сверстников. Да и в развитии превосходила их. Но потом вдруг выяснилось, что она ещё и… не такая.
Проблемы с оборотом стали проявляться в тринадцать лет. Тело отказывалось принимать четко человеческую форму, как и не становилось асбестом. Если ранее у Вуррты получалось обернуться статуей, камнем, горным волокном, а потом вернуться в тело худенькой девочки, то теперь это было проблемой.
Потому её пальцы постоянно что-то плели, потому волосы не укладывались в прическу, а движения были странными и непредсказуемыми.
Мы пытались лечить. Хоть как-то исправить ситуацию, но лекари оказались бессильны. Поначалу мы отказывались верить, что это не болезнь, а знак вырождения, который рано или поздно проявлялся у любого оборотня. Но потом… потом стало ясно, что всё бесполезно.
Вуррта внимательно посмотрела на меня:
— Скажи мне, Ксандр, ты ведь уже встретил её?
— Кого именно? — всё же уточнил я, садясь напротив сестры.
— Принцессу, королеву, богиню, — улыбнулась Вуррта. — У неё глаза сияют похлеще звёзд, а язык, что шипы у розы. И вся она такая не похожая на других. А ещё за ней стелятся тени. Не одна — много, много, много, много…
— Где ты понабралась таких эпитетов, — вздохнул я, давая сигнал по черному кристаллу, чтобы нам принесли лакомство.
— Я не теряла времени, — снова пропела она. Замерла. Пальцы впились в рукав. — Не теряла.
Я замер, затаив дыхание.
В тонких пальцах мелькнули карты: вытянутые
