Консультант ll (СИ) - Вальман Анна

— Да. Только что-то мне подсказывает, что сейчас вы перейдете к дерьмовой части, которая всегда начинается со слов «но». — Я туго забинтовала руку по плечо и стала фиксировать ее другим бинтом к грудной клетке, от неловких движений Валерий поморщился и продолжил.

— Вы правы. V-тела лишают кровь способности к транспортировке кислорода. С одной стороны, это хорошо: вампиру не нужно дышать, клетки не окисляются, а значит и не стареют. Но как оказалось мозг все-таки нуждается в небольших дозах кислорода. Их вампир получается из крови своей жертвы. И если долго не будет питаться, возможны психические расстройства: неконтролируемая агрессия, каннибализм и даже аутофагия.

— Вампир может съесть сам себя? — От этого меня аж перекорежило в лице.

— Съесть вряд ли. Процесс очень долгий, ведь V-тела беспрестанно восстанавливают съеденную часть. Но рассудок помутится безвозвратно. Пожалуйста, не смотрите на меня так. Я ученый, а не маньяк или забойщик на скотобойне. Я искал лекарство от вампиризма, а открытия требуют жертв. Вы хоть представляете, сколько людей погибло в море перед тем, как была открыта Америка? Я всего лишь один из тех, чье имя будет стоять в длинном списке тех, кто совершил этот прорыв.

— Забавно. Ведь открытие Америки совершили десятки людей, а землю назвали даже не в честь капитана Колумба, а в честь писаки Америго Веспуччи, который сделал заметку об этом открытии. Поймите, мы живем в медийном мире. И силой прессы вы очень быстро превратитесь из ученого в заключенного. Но можете стать спасителем всего населения планеты. Что делает ваш препарат, как это исправить?

— Образец И-1 заставлял V-тела атаковать друг друга. Наиболее мощные и отъевшиеся клетки становились вампирофагами и быстро отчищали кровь и органы от зараженных вирусом тканей. — Я сполоснула стакан из-под каких-то шпателей и, налив в него водопроводной воды, протянула Валерию. Пил он жадно и дважды попросил еще перед тем, как продолжить.

— Поначалу мы радовались: раковая опухоль убивает раковую опухоль. Испытания прошли успешно, и безвредным для людей аэрозолем были обработаны все места предполагаемого питания вампиров. Но на вторые сутки после испытания в Сабетте произошла мутация. Мы не предусмотрели ее, потому что испытания поводили на молодых вампирах, обращенных менее месяца или пары недель. На более старых вампирах препарат повел себя по-другому. Их мозг за столько лет выработал привыкание к V-телам. Очищенная кровь насыщалась кислородом, но без подпитки V-частицами — вампиры начали сходить с ума, демонстрируя все признаки недостатка питания.

— Вы заразили этим людей?

— Для человека это не опасно, иммунитет убивает образец И-1 за десять дней. Мы лишь хотели увеличить скорость распространения лекарства и сделать его обязательным для тех, кто, вопреки заверениям, не перешел на животную кровь. Как видите, они нам лгали обо всех этих свинофермах и резервациях. Мы лишь защищались.

— Пожалуйста, не оправдывайте создание этой болезни. Лучше скажите, есть ли антидот?

— Правильнее будет сказать ингибитор. Уничтожить клетки-пожиратели полностью нельзя. Но их можно ослабить. Игорь Харель успел создать такой образец на основе своей крови. Человеком, к сожалению, это не делает. Но если начать вводить больному дозы V-тел от здорового вампира, то они вновь населяют организм носителя, постепенно вытесняя клетки- вампирофаги, в теории.

— Это как раз то, что нам нужно. Где этот образец?

— У меня его нет. — Валерий грустно улыбнулся, видя мое посеревшее в миг лицо.

— Но вы сказали…

— После того как нам сообщили о прибытии борта африканского тимарха в аэропорт, Харель забрал образец с собой и уехал. Куда, неизвестно. Нам было приказано собрать все разработки, уничтожить и законсервировать лабораторию.

— Но препарат был создан здесь, разве его нельзя повторить?

— Теоретически можно, используя кровь другого человека, но понадобятся тысячи испытаний, не говоря уже о том, что его не на ком испытывать.

— Сделайте его из моей крови.

— Вы не понимаете, это же не конструктор Лего… — Он посмотрел на меня обессиленно. Укол обезболивающего начинал клонить в сон.

— Возьмите мою кровь. И сделайте, что нужно. Иначе мы в тупике. Это единственный выход!

— Вы думаете я впустил вас, чтобы помочь? Я просто тянул время. Через час-полтора здесь будет бригада быстрого реагирования, ведь лаборатория так и не была опечатана в срок.

Скрежет моих зубов грозил оставить меня без передних резцов, и я затравленно озиралась по сторонам в поисках хоть каких-то подсказок. Он не хотел помогать. Он просто отнял мое время! Время Жана.

— Будьте вы прокляты. Вы убиваете их! А среди них есть достойные представители. Неужели их жизнь стоит меньше, чем любого урода, который насиловал и убивал детей? Но вы не даете им шанс!

— Я не смог бы вам помочь, даже если бы захотел. В лаборатории остался только один образец зараженной крови. Он в синей робе, где-то возле выхода, полагаю, что мертв.

— Мы можем взять кровь у трупа? Сколько вам нужно? Литр-два? Что вам нужно для работы?

Он смотрел в мои мокрые глаза, и я понимала, что решимость тает под напором чувства вины. Быть может, не одурманенный обезболивающей ампулой, он сопротивлялся бы дольше, но всего через минуту я услышала, наконец, выдох капитуляции.

— Если с первого раза не получится, то я умываю руки. — Усмехнулся он своей собственной шутке.

— Хорошо.

— И вы доставите меня в больницу. И…

— Договорились. Все, что вы хотите!

— Затяните жгут на руке, и помогите сесть на кушетку. Я буду говорить, что делать. И скажите своим волкодавам, пусть найдут стерильные пакеты и соберут кровь из аорты у трупа. И отдельно сцедят содержимое желудка. Не знаю, сколько времени я тут просидел, но не думаю, что больше шести часов. Подопытному давали тестовый препарат для проверки реакции, он еще не должен был полностью расствориться.

Под чутким руководством Валерия я достала из воздушного стерилизатора несколько стеклянных приборов, ультрафиолетовая лампа помогла сохранить их стерильность до прихода Николаса с тремя большими пакетами крови, которые они спустили по вентиляции на шнуре от телефонной трубки. Для ослабления вируса, со слов моего куратора, использовался иммунитет человеческой крови, усиленный сложной формулой химических компонентов. Поэтому для создания вакцины ему нужен донор, и я сама затянула жгут на своей левой руке и помогла ему набрать четыре полные пробирки крови.

Краем глаза я поглядывала за стеклянную перегородку, где мелькали тени, бросавшие жадные пристальные взгляды на вязкое бордовое содержимое пробирок. Убанги помахал мне чьей-то отрубленной рукой, а на лице остальных было сосредоточенное беспокойство.

Пока работала центрифуга, отделявшая сыворотку крови, я подошла к стеклу и сообщила молчаливым охранникам, что скоро в лаборатории будут гости, и им нужно быть готовыми к любому неприятному исходу. На удивление, это их, скорее, обрадовало, чем огорчило.

— Ник?

— Мы тебя не бросим, убедим его открыть дверь, он же хочет в больницу.

— Нет, я о другом. Как мы поступим, с образцом. Кто повезет его домой — спасется и спасет своих.

Он промолчал. А за моей спиной ответил Валерий.

— У меня для вас есть еще одна плохая новость. О ней я как-то совсем забыл. — Он, устало отодвинулся от электронного микроскопа, потирая забинтованное плечо. — У нас получился рабочий образец.

— Разве это плохо? — Ликовала я.

— Я не знаю, как транспортировать его вне носителя и без холодильника. Мне нужен трансплантационный чемоданчик, знаете такие, для органов… Иначе образец разрушится от солнечных лучей.

— Такого нет. — В отчаянии констатировал подоспевший Мэхмет. — Есть только промышленный холодильник, но он работает от сети. И подобрать к нему… руку, мы так и не смогли.

— А если антикоагулянт? — я перебирала все варианты, даже думала о ведре с холодной водой.