Любимая для Домового (СИ) - Евдокимова Лена

- Что за чертовщина. — отшвырнула книгу. Понимаю, что она ни при чем, но злость не могла сдержать. Довел же Тимофей до белого каления.

- Митя, — позвала я домового, поплакаться на свою судьбинушку.

Но и тут ждала неудача, а вернее, тишина в ответ. Слезы сами собой навернулись на глаза. Я села поудобней, чтобы дать слабину и пожалеть себя бедную несчастную. И опять неудача.

Безумный стук в дверь нарушил мои планы. Я бросилась открывать. Сердце стучало как бешеное в предчувствие беды. И чутье не подвело.

На пороге меня ждала белая словно мел тетя Вера, а Тимофей держал на руках дядю Пашу в бессознательном состоянии.

Глава 14

- Что произошло? — спросила самый логичный вопрос, когда дядя Паша уже лежал на моем диване, а Тимофей сидел напротив. Сейчас в нем трудно было узнать того сильного и хмурого мужчину. Под глазами были черные синяки, лицо осунулось, словно Тимофей скинул килограмм десять, не меньше. Плечи словно по волшебству уменьшились в размере. От былой стати не осталось и следа.

- Отстань от него, — послышался за дверью голос тети Веры. Женщина бегала домой за травками, а теперь стояла и ждала нашего позволения в дом войти.

- Входите, — сказала громко, чтобы и тетя Вера услышала и дом. А вернее, защита Тимофея.

- Не скажет он тебе ничего, — продолжила женщина, войдя на кухню. — Все силы он растратил, теперь восстанавливаться будет. Беда в нашу деревню пришла. Ой, бяда — завопила соседка во весь голос, но при этом, словно не глядя, заваривала травки и делала пассы руками.

- Какая беда? Что с Кузьмичем?

- А я тебя не интересую, — донёсся до меня тихий голос с хрипотцой.

Я глянула в глаза Тимофея. В них читалась боль и разочарование. Хоть я и злилась на мужчину за его исчезновение, но сейчас все обиды словно платком смахнулись.

- Чем тебе помочь? — вложила в голос всю нежность, на которую только способна. Хотелось, чтобы мужчина почувствовал, что он не один. Я даже встала рядом с ним.

Тимофей хмыкнул, словно не веря в мои благие намерения, но взглянув на меня, увидев что-то понятное только ему в моих глазах, мужчина улыбнулся. Правда это было похоже на оскал побитой собаки. Ну это мы опустим.

- Помоги на чердак подняться. — даже руку мне протянул.

- Хорошо. Но может выпьешь теть Верен отвар?

- Ему еще настояться надо, — отозвалась женщина. — Помоги ему, деточка, а я за лешим нашим присмотрю пока.

И хоть обстановка не благоприятствовала, но тетя Вера ехидно улыбнулась. Ну точно кикимора.

Я вздохнула, но отказать в помощи возможности не было, да и желания, если честно.

- Ну вставай, — дала свою руку для опоры. — Провожу в твои апартаменты.

- Спасибо, — слова давались Тимофею с трудом. Хотя мужчина и пытался это скрыть, я просто чувствовала нутром.

Оперевшись на мою руку, он встал, а потом обнял меня за плечи одной рукой. Так мы и шли в полной тишине. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой. И хоть Тимофей навалился на меня всем своим весом, тяжело мне не было.

- Посиди со мной, — нарушил тишину мужчина, когда оказался на своей тахте.

Я не ожидала такого предложения, но согласилась кивком головы. Осмотрелась в поисках сидячего места, но так ничего и не увидела. Как вдруг прямо за моей спиной появилось кресло-качалка. Улыбнувшись мужчине, я уселась поудобнее.

- Спасибо.

- Мне трудно говорить, поэтому слушай и не перебивай. — прохрипел Тимофей, и я обратилась в слух. — Кто бы ни стучал, кто бы не звал на помощь никому, слышишь, никому не открывай. Кикимору с лешим не отпускай из дома, под каким бы предлогом они ни хотели уйти.

- Но как мы будем спать?

- У меня осталось немного сил, я все решу. — голос его становился тише и хрипел жутко. — И последнее. До утра ко мне не подниматься. Чтобы не происходило, я все равно помочь тебе не смогу. Запомнила.

- А отвар?

- Кикимора под дверь поставит. Не ты. Поняла?

- Хорошо, — даже обидно стало, что такое простое действие мне не доверяет.

- Чтобы не происходило, чтобы ты здесь не услышала не заходи, — голос у Тимофея совсем пропал. Мне даже пришлось наклониться, чтобы ухо оказалось почти у самого рта мужчины. И тут он схватил меня за подбородок, аккуратно повернул к себе, заглянул в глаза и умоляюще произнес, — Пожалуйста.

Я смотрела то в глаза, то на губы мужчины, не удержалась и легонько коснулась поцелуем, а потом словно облитая ушатом смущения и стыда, отпрыгнула от Тимофея.

- Я все сделаю. Ты только поправляйся скорей.

И выбежала с чердака.

Переведя дыхание, я спустилась в комнату. Тетя Вера колдовала над Кузьмичем, в самом прямом смысле этого слова. Делая пассы руками и бормоча что-то на непонятном языке, соседка чуть ли не залезла верхом на мужчину.

- Теть Вер, — обратилась я к ней, когда женщина закончила свои манипуляции. — Что произошло? Что с дядей Пашей?

- Ой, Кристинушка, не знаю, говорить тебе али нет, — вздыхала соседка, — Боязно мне. Сто лет такую страсть не видали и ещё столько же не видеть.

- Какую? — чувствую, придется выманивать информацию в час по чайной ложке.

- Кхе-кхе, — послышалось кряхтение с дивана, и мы с тетей Верой одновременно подскочили.

- Как ты, голубчик? — женщина присела на край дивана и взяла лешего за руку. В глазах читалась радость, нежность и переживание. Я же остановилась на полпути, боясь разрушить идиллию этой странной, но такой важной для меня парочки.

- Жить буду, — еле слышно произнес мужчина. Всю его безудержная энергетику словно водой смыло. — Если не помру.

- Тьфу на тебя, старый дурак, — заругалась на него соседка, но улыбнулась. — Что это я сижу, дуреха. Сейчас отвар принесу. — и побежала, да я бы даже сказала, полетела как реактивный самолёт на кухню.

Я же присела на корточки возле Кузьмича.

- Ну как ты?

- Ничего. Все страшное позади. — слова давались мужчине с трудом, и я решила пока не пытать его вопросами.

- Отдыхай и выздоравливай скорее. Кто же меня на велосипеде будет учить ездить.

На глазах дяди Паши навернулись слезы, а лицо преобразила добрая улыбка. Я не удержалась и поцеловала лесничего в щеку.

- Спасибо, дочка.

От таких вроде простых слов внутри разлилось тепло. Смахнув еле заметную слезу, я кивнула и отправилась на кухню. Поторопить кикиморочку с ее настоями. Да еще напомнить про другого страдальца. С чердака. Вход к которому мне под запретом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Теть Вер, все хорошо?

Я не на шутку испугалась за женщину. Она стояла возле входной двери, прислушивалась и принюхиваясь, как самая настоящая поисковая собака.

От моего вопроса соседка дернулась. Но тут же взяла себя в руки.

- Просто показалось. — улыбнулась, но улыбка эта была фальшивой.

Я не стала акцентировать внимание. Ну мало ли человек перенервничал. А тетя Вера хоть и кикимора, но все же женщина. А нам, девочкам, положено переживать и волноваться.

- Отвар готов? — и чтобы поторопить женщину, не отлипающую от двери, продолжила, — Кузьмич совсем плохой.

- Ась? — снова перевела на меня взгляд соседка. — И правда, чего это я? Все готово.

Схватив пузырьки и метнув встревоженный взгляд на входную дверь, женщина понеслась в комнату.

- Про Тимофея не забудь.

- А что с ним? — остановилась на полпути и взглянула на меня.

- Просил, чтобы отварчик ему принесла.

- Агась, — кивнула женщина. — Со стола возьми и отнеси.

- Мне туда нельзя. — я вздохнула тяжело, — Обещала.

- А ты под дверь поставь, — подстегнула она, — Тимошка и не узнает.

А ведь и правда. Поставлю под дверь и постучу.

Зацепившись за эту мысль, я схватила пузырек и стрелой помчалась на чердак. Поставила лекарство, занесла кулак для стука и тут меня осенило.

Как же он встанет и возьмет флакончик, если у него сил совсем не осталось.