Служба Смерти (СИ) - Лавру Натали

— От их отсутствия ты не станешь более свободной. Твой раб поможет тебе снять их. Я вернусь позже, дам вам время выяснить отношения.

— Нет! Я не намерена здесь оставаться! Я свободный человек!

Никто мне не ответил, дверь за Альгисом закрылась.

«Диана… — снова послышался голос в моей голове. — Я заплатил за твою жизнь кое-чем бесценным…»

— Почему я тебя слышу, когда ты молчишь? — едва не крича, спросила я.

— Наши сознания связаны, — вслух ответил Дилан. — Мы можем видеть глазами друг друга и слышать мысли.

«Чёрт, бред какой-то…» — подумала я про себя.

«Ты привыкнешь.»

«Развяжи меня!» — раз уж появилось новое умение, нет смысла надрывать голосовые связки.

Дилан подчинился без лишних слов, трясущимися руками расстегнул ремни и сделал пару шагов назад.

Я встала на ноги и только теперь поняла, что ощущаю небывалую лёгкость в теле и могу хоть подпрыгнуть до потолка, ну, или проломить голову самому ненавистному человеку на земле.

Дилан почувствовал мой враждебный настрой, несмотря даже на то, что мои чувства было не облечь в слова.

«Диана, пожалуйста…»

«Как ты смеешь жить после того, что сделал?»

«Я был не в себе…» — он отвернулся от меня и скорбно сдвинул брови.

Мне стало ясно, почему нас оставили наедине: чтобы я выплеснула на Дилана свой гнев. Но никакие телесные побои не способны были вернуть умершего ребёнка и расколотую семью. Мне не хотелось насилия, это слишком мелкая мера наказания.

Я стала барабанить в дверь, мне нужно было использовать любую возможность для побега.

«Нас не выпустят», — передал мне свои мысли Дилан.

— Заткнись! — прорычала я.

Вопреки ожиданиям, дверь открылась сразу, и за ней никого не было — пустой тёмный коридор без окон. Путь был только один, так как наша камера находилась в конце тупика. Меня насторожило, что вокруг царит тишина, но сидеть на месте и ждать тоже было бы глупостью.

И я, в больничной сорочке на голое тело и босая, устремилась вперёд.

Помимо двери, ведущей в нашу камеру, были и другие: массивные, металлические и все наглухо закрытые. Но я была почти уверена, что за нами наблюдают.

Дилан плёлся за мной молча, старался казаться как можно более незаметным.

Коридор кончился ещё одной дверью, но она, в отличие от предыдущих, была приоткрыта. За ней показался просторный зал — тот, где нам уже не раз доводилось бывать. Ни единого человека. Ни звука.

Я помнила, в какой стороне выход. Ноги несли меня к свободе с такой лёгкостью, словно я рождена была бежать.

Вдруг, буквально за два метра до свободы, моё тело замерло: я его чувствовала, но не могла сделать ни шага вперёд — только назад. Я сделала ещё несколько попыток выбраться через окна — итог тот же. Теперь я точно осознала, что сейчас тайный наблюдатель смеётся надо мной. Будто я сумасшедшая, пытающаяся сбежать из больницы без единого ключа от запертых дверей.

Дилан покорно молчал и держался на расстоянии нескольких метров, понимая, что он последний, кого я хочу видеть.

— Выходите! — закричала я вверх.

Громким раскатом ухнуло эхо, с железобетонных перекрытий слетели птицы и вылетели через разбитые окна. Людей по-прежнему не было видно.

— Твой раб заплатил свою цену за твою жизнь, — сказал появившийся неизвестно откуда Альгис.

Из дверей поглазеть на нас высыпали зрители, все мужчины. На их разномастных физиономиях красовались до странности одинаковые гримасы предвкушения потехи, нетрудно догадаться, над кем.

Один только Альгис был серьёзен.

— Что вы со мной сделали? — потребовала объяснений я.

— Твои тело и душа отныне принадлежат нам. Сбежать тебе не удастся, но можешь попробовать ещё раз, если не веришь.

— Это мы ещё посмотрим! Кто вы вообще такие? — разозлилась я.

— Чистильщики. Ангелы смерти. Инквизиторы. Слуги дьявола. У нас множество названий, но суть одна: мы убиваем людей.

— И зачем вам я?

Те, кто был рядом и слушал наш разговор, заржали. Альгис невозмутимо ответил:

— Чтобы убить ещё больше.

— Вы не заставите меня это делать! — воспротивилась я.

— Опустись на колени, — неожиданно произнёс Альгис. Не успела я возмутиться, как ноги подкосились, и я оказалась на коленях перед ним. — Можешь встать, — сказал он, и я тотчас же поднялась. — Тобой управляю не я. Верховный Иуоо следит за тем, чтобы наши действия были точными и эффективными.

— Но зачем вы это делаете?

— Считай, что мы — санитары леса. Избавляем общество от гнили. Разве не этим ты занималась, когда выходила на охоту?

— То есть вы убиваете только преступников?

— И да, и нет. Некоторые люди не знают или не хотят знать, что их действия ведут планету к гибели, и не реагируют на предупреждения.

— А если вы ошибётесь и убьёте не того человека?

— Значит, он умрёт. Нас почти девять миллиардов. Каждый второй лишний.

— А кто это решает? — паззл в моей голове всё ещё не сложился.

— У верховного есть доступ к информационному полю земли. Он говорит, что делать.

— Информационное поле — это интернет? Или что? — не совсем поняла я.

Снова послышались смешки. Я посмотрела на наблюдавших за нами и отметила про себя, что они вовсе не выглядят забитыми и угнетёнными рабами.

— Верховный твоего клана тоже узнал о твоём намерении делать аборт из интернета? — спросил Альгис.

— Откуда вам это известно? — мой рот непроизвольно раскрылся от удивления.

— Я понимаю твой шок. Мы дадим тебе время, чтобы освоиться и научиться быть полезной.

— Мне нужно к детям, — я продолжала гнуть свою линию. Какое мне дело было до лишних людей, если Максим с Полиной где-то там, без меня? Я физически ощущала, что дети нуждаются во мне.

— Нет, — холодно ответили мне.

— Значит, убейте меня! — я начала терять самообладание. — Я не просила меня воскрешать!

— За тебя просил твой раб. Идём, я покажу, где ваша комната.

Как только я перестала фокусировать внимание на диалоге с Альгисом, в мой мозг, словно на карту памяти, начали загружаться воспоминания из жизни Дилана. Перед глазами замелькали картинки, бури эмоций, голоса… Центральное место в этом хаосе, несмотря на глубокое погружение Дилана в работу, занимала я. Вовсе не потому что он любил меня без памяти, просто я являлась главным раздражителем, единственной проблемой, из-за которой мой супруг не стал общепризнанным гением, всеобщим любимцем и просто богом.

Покопавшись в сознании бывшего теперь уже супруга, я узнала, что последние пару лет Дилан едва ли не ненавидел меня. Он больше не хотел признавать связи со мной, я давно уже перешла в статус «жены из жалости» или «жены ради детей».

Он не раз пытался изменить мне с другими женщинами, но позорно не смог и от этого злился ещё больше. Одна особенно находчивая дама даже пыталась его шантажировать, но была задавлена ответными угрозами.

Со мной у Дилана не было проблем с эрекцией. Вероятно, он не знал о верности волчьих пар или думал, что, раз его звериный ген «спит», то можно свободно трахаться направо и налево.

Н-да. Лучше бы мы развелись. Со своей грязью я кое-как примирилась, а вот от чужой… захотелось отмотать время назад и досконально перекроить жизнь.

Нас привели туда, где нам предстояло жить. Так называемая комната не имела окон, а дверь была не по-гостевому стальная, массивная. Краска на стенах была исполосована трещинами, для полноты картины не хватало только свисающей с потолка петли.

Из предметов интерьера в камере была только железная двуспальная кровать с пружинным матрасом, стол, два стула и тумбочка. Был также туалет и душевая (два в одном), самого простого вида, с углублением в полу, прямо в углу комнаты за шторкой.

На столе стояла еда, уже остывшая, но выглядела она аппетитно. При виде съестного мой рот наполнился слюной, и теперь я ждала, когда меня оставят в покое.

Напоследок Альгис сказал, что до нас здесь жил один из чистильщиков, так что в ящиках могли остаться его вещи.