Перекресток двух полос - Оксана Алексеева
Захару стало тепло, будто бы он наконец-то вспомнил, что никогда один и не был. И провожал отца лично, когда тот решил отправиться домой, но возвращался обратно, все сильнее и сильнее хмурясь. Тупорылых ботаников придушить надо! Чего они постоянно к нему лезут со своим героическим кретинизмом?
Некромант, увидев его лицо, расценил по-своему:
– Я тоже думаю, что от твоего отца будут проблемы. Он рад, что ты пошел по его стопам, но сказал прямо – рынок клиентов у его и нашей организации нерезиновый. Не ударить ли по нему раньше, чем он ударит по тебе, Захар? Или прийти и с чистой совестью обо всем рассказать, организовать самый шикарный синдикат!
Базука уставился на него с полным непониманием. Гнильца в этом человеке давно заметна, но сейчас-то он к чему эту волынку завел? Отец пока даже не угрожает! Захар раздраженно отмахнулся и отправился спать.
Но долго ворочался и не мог собраться с мыслями. Если бы не Андрей, он Рудольфа бы уже давно собственными руками придушил. Но его компанию придется терпеть бесконечно – и потому даже полезно будет начать испытывать к нему хоть какую-то симпатию. Ботанам надо на двух сломанных пальцах объяснить, чтобы больше не совались. Заодно и с Верой встретиться – повод-то совсем неромантический, то есть Захар не будет выглядеть уязвленным отвергнутым придурком. А если отец все-таки начнет угрожать, то его тоже загонять под половицы или по-семейному перетерпеть? Это ж отец ему удар когда-то ставил, он ему первое ружье в детские руки вложил, принципы жизни объяснил и основам матершины обучил – такая благодарность не имеет срока давности. В итоге Захар в своих метаниях остановился на том, что если советы Андрея бывают неприятными, но всегда полезными, то от каждого слова некроманта хочется плюнуть на старые ориентиры и разнести весь мир. Надо просто перестать его слушать.
Глава 6. Как завещал зомби
Вера не собиралась оправдываться, но иначе не выходило:
– Я думала, что он хоть немного сможет повлиять, если посмотрит на Захара и на то, что тот творит! А Максим Валерьевич – единственный в мире человек, которого Захар по-настоящему уважает. У вас все равно других вариантов не было, так чего теперь придираться? И слушал он нас очень внимательно! Да он вообще первый человек, который нас с первого взгляда всерьез начал воспринимать!
Николай с подругой согласился лишь отчасти:
– Других вариантов не было, но и это – не вариант, как мы сразу с Женькой и говорили. Не удивлюсь, если семейство Бойковых еще и объединится – спасибо нам. Был у нас непобедимый враг, так почему бы не добавить ему самых крепких тылов? А то что мы, в самом деле, в расслабленном режиме живем, еще заскучаем!
– Ладно, хватит уже, – успокоил его Женька. – И не похоже, что они объединились. Вообще ни на что не похоже, так что наш глупый маневр просто ничего не изменил.
Они отслеживали всю ситуацию из первых уст и прекрасно в ней ориентировались. Конечно, не о разговоре Захара с отцом, но о том, что внутри бывшего университета вообще происходит. Для этого использовали способность Ника – он, почти как вытягиватель правды, вылавливал любую молодую женщину, выходящую из ворот, отводил ее в сторону и расспрашивал обо всех подробностях. К сожалению, в основном ему попадались только проститутки, но и они могли поведать, какую идеальную жесть Базука внутри устроил – настоящее криминальное государство со своими незыблемыми порядками. Вплоть до убийства тех, кто нарушает царское спокойствие разборками на территории. А это только начало! Когда-нибудь ему этого станет мало – он начнет расширять владения, захватит весь город, но и на том вряд ли остановится. Хотя красная черта уже пройдена – прежний Захар не убивал никого, хоть и отличался не самой завидной репутацией, первые же его жертвы появились после злополучного события. Почему его до сих пор не прижали власти – и без пояснений было ясно. Вот только остановить Захара с каждым днем все сложнее и сложнее. Им надо было этим заниматься в самом начале, но тогда духу и желания недоставало, потому что Базука ничего вопиющего еще не натворил, а как натворил – так до него даже добраться стало невозможно.
– Мы все равно обязаны с ним встретиться и поговорить! – настаивала Вера. – О той важной информации, которую нашли в книге. Ведь это его касается в первую очередь – почему вы уверены, что он хотя бы не прислушается?
– Сообщить, наверное, надо, – задумался Ник. – Но как? Пойти туда? А нас пропустят? А если пропустят, то точно выпустят? Но, кстати говоря, маневр с его отцом все еще можно использовать – Максим Валерьевич нас уже принял, считая товарищами сына, и вполне способен организовать нам встречу. Надо только придумать какой-нибудь предлог… Например, скажем, что хотим навестить Захара в его компании. Сойдет?
Женька вздохнул – он очень не хотел оказаться прямо в логове зажравшегося монстра. Но тоже понимал, что разговор составить необходимо – возможно, даже прикрыться заботой о самом Захаре. Но нет, врать ведь ему в глаза все равно не получится, потому следует сразу говорить правду – заботит их только благополучие родного города, и больше ничего. И этот разговор может закончиться плачевно. Будь другая возможность, они бы вообще никогда не встречались. Он нехотя кивнул:
– Хорошо, завтра опять поедем к Бойкову-старшему. Предлог продумаем лучше. У нас ведь все равно никаких дел на лето не осталось.
– У меня экзамен не сдан, – припомнила Вера. – Но теперь его и сдавать-то негде… О боже, мы обязаны все исправить до первого сентября! Или нам теперь для учебы муниципалитет выделит какой-нибудь подвал?
Это ребят сейчас интересовало в меньшей степени – наверное, потому, что они перестали быть круглыми отличниками, которым положено быть зацикленным лишь на учебном процессе.
Провожали Веру вечером домой. Рядом с ее многоэтажкой Ник притормозил и прошептал истерично:
– Кажется, ничего не надо выдумывать, он здесь!
Высокую фигуру Захара в самом деле можно было разглядеть под фонарем рядом с подъездом. И он был не один – неподалеку крутилась целая шайка мужиков определенно не самого благопристойного поведения.
– Бежим? – понадеялся Женька. – С ними всеми я говорить не хочу!
– Но другой возможности может не представиться, – засомневалась
