Хроники Ордена Церберов (СИ) - Ясная Яна

—  Танис, тебе делать нечего? —  тут же возник Солнышко. —  Потерпи до привала, там я найду применение твоим силам!

Вот же ж!

Вот интересно. Если цербера можно откупить у ордена за золото —  почему граф-отец не растряс мошну для сына и наследника? Может, просто, он и там всех достал?

Хмыкнув, я шевельнула ногами в стременах, и Коряжка пошел резвее, а вслед за ним послушно прибавила ход на совесть выученная вьючная.

—  Камень, а Камень! —  позвала я напарника.

Позади меня оживились, предвкушая очередное развлечение в скучной дороге. Впереди, наоборот, предпочли не услышать.

—  Илиан!

—  Чего тебе? —  сдался он, поняв, что я так просто не отлипну.

—  Есть вопрос! —  бодро отозвалась я.

—  Рад за тебя, —  буркнул Камень.

Я решила, что это вполне можно считать разрешением:

—  Скажи, а тебя в Логове как учили —  как Клыка или как Око?

Он оглянулся, хмыкнул, приподняв бровь, “украшенную” шрамом. 

Ну, он же не ждал, что я этого не узнаю, верно?

Гемос не дал Солнышку скрыть от меня эту великую тайну, хохотнул:

—  Из него хотели Око вырастить, надеялись графского дитятю за спиной напарника от опасностей держать. Но такое шило разве удержишь!

—  Всему меня учили, —  буркнул Камень, метнув выразительный взгляд в напарника Навары. —  И как Око, и как Клыка. 

—  Скажи, может ли такое быть, чтобы Око чувствовало чужое наблюдение, а найти смотрящего не могло?

Теперь во взгляде напарника сквозило удивление.

—  Наблюдение магическое? 

Отряд, прислушиваясь к разговору,  подтягивался ближе.

Я еще раз вспомнила вчерашние ощущения (стараясь вспоминать не все, а только магические, и надеясь, что кровь не прилила к щекам).

Наблюдал за мной, определенно, маг. Человек.

Не чудовище.

Коряжка позвенел трензелями, намекая мне, что я слишком натянула повод, и я торопливо исправилась, потрепала его по холке, извиняясь.

—  Магическое.

Камень задумался, нахмурился сосредоточенно —  и даже перестал на какое-то время выглядеть, как высокомерный засранец.

—  Может.

—  Не может! —  вставила тетка-Око, русоволосая, полноватая и какая-то вся уютно-округлая.

—  Может, Грельма. Если есть существенная разница в силе дара...

— Если цербер наблюдение смог почувствовать, он сможет его и установить! —  упорствовала тетка.

Вот и нас в Логове учили: способен почуять —  способен найти. 

— ...если есть существенная разница в силе дара, мастерстве и расстоянии, с которого ведется наблюдение, —  невозмутимо продолжил Камень, как будто его не перебивали. 

Тетка фыркнула возмущенно и отвернулась ко мне:

—  Я, кстати, Грельма Гроза, это Ринко Батог, —  кивок себе за спину, —   а это, —  она ткнула пальцем в спину на Илиана, —  хам, который не представил спутников друг другу! 

Я сдержала смешок: приятно, что не одна я так считаю!

Камень сделал вид, что не слышит.

Ринко Батог, Клык Грельмы, и впрямь худой и жилистый, как пастуший кнут, усмехнулся в усы.

—  А ты чего спросила-то? 

Переговариваться через Гемоса было не слишком удобно, Грельма повелительно махнула головой —  и Клык покладисто подался к обочине вместе с вьючной лошадью,  благо, дорога здесь  это позволяла, и пропустил Грозу вперед.

Конечно, ответ на этот вопрос нужно было бы продумать заранее —  не трудно догадаться, что он возник бы. Но прогнозирование —  это не моё, я сильна своей спонтанностью, поэтому пришлось выкручиваться на ходу:

—  Да так, гадаю, имеет ли вообще смысл та игра, в которую нас заставляли играть в Логове наставники? Когда нас сгоняли в учебные комнаты и заставляли первую половину учеников следить за товарищами, а вторую —  искать, кто именно за ним следит. Какой в ней смысл, если невозможно не вычислить наблюдающего —  а значит, у тех, кто следит, нет возможности победить?

—  Ну не скажи! —  легко проглотила обманку Грельма. —  Это же не игра на самом деле, а отличное упражнение на разработку навыка, вы так тренируете скорость и силу поиска! Тут вовсе не в победе дело!

Камень, которого, видимо, тоже интересовало, отчего я задала этот вопрос, бросил на меня “ну-и-дура”-взгляд.

Дура, Солнышко, как есть дура —  мне тетка Карима еще сызмальства это твердила!

Но рассказывать кому-то про ночного смотруна до того, как поговорю с аргусом, я не стану. Да и после не стану, даже если аргус Эстон и разрешит: неудачами со всем орденом делиться не намного лучше, чем орденские секреты разбалтывать.

Но если за мной и впрямь кто-то следил… Я накрыла поиском весь Кремос. Кому я, к лебедям болотным, нужна за пределами акрополя?!

На обед останавливались совсем не надолго, и доедали  его в седлах: орденские кони, которых каждых в ордене привыкли беречь, устать не успели, а двести золотых в ежегодно —  достаточная причина, чтобы слегка утрудить церберов и вьючных лошадей.

Грельма рассказывала, как она заработала свое прозвище (нет, не потому что она гроза чудовищ —  а просто, обладая сильной склонностью к погодной магии, ненужной ордену, она решила развивать ее сама, без наставника, и как-то раз вызвала грозу которая гремела три дня. Не над Сардом, над другим городом —  из которого ее от греха подальше перевели в Кремос, чтобы горе-магичку не пришибли разгневанные горожане). Я увлеклась, и тревожные признаки заметила, когда стало уже поздно.

Я спохватилась, когда изменился запах: в нем стало больше сырости, прелой листвы и еще чего-то, что невозможно описать словами. Знакомого с детства.

Подкованные копыта Коряжки больше не цокали по утоптанной до каменной твердости дороге —  они проминали под собой упругую землю.

Мы приближались к болотам.

Мы приближались к болотам!

Илиан!

Мать твою каменную! 

Я же смотрела перед выездом карту — мы должны были проехать болота стороной!

Напарник (чтоб ему!), как будто услышал мой мысленный вопль, оглянулся, скомандовал:

—  Грельма, вернись на место. Сейчас будем срезать путь тропой через болото —  идем походным порядком.

—  Там… кхм-кхм, —  я прочистила горло: внезапно сел голос. —  По этой тропе лошади везде пройти смогут?

—  Лошади —  везде. Всадники —  нет, —  невозмутимо пояснил Камень. —  Кое-где придется спешиться и вести коней в поводу, но выиграем полдня, самое малое: здесь болото вытягивается узким языком, телегам не пройти, поэтому местные объезжают. А нам нет смысла закладывать такую петлю.

Я тоскливо слушала объяснения, в высшей мере разумные. 

Думая о том, что с развилки, которая вела в объезд болотного языка, мы съехали сразу после обеда.

Возвращаться —  потерять без малого сутки на само возвращение и на объезд.

Мать-мать-мать!

Я тоскливо разглядывала небо в прорехах ветвей: солнце еще высоко, и есть надежда, что хотя бы ночевать мы будем на твердой земле.

—  Что такое, Танис? —  насмешливо уточнил Камень. —  Ты же выросла на болотах!

Вот именно, Солнышко. Вот именно!

—  А можно, я поеду сзади? Меня змеи не любят, —  обреченно призналась я.

— Танис Болотная! —  голос напарника потяжелел. —  “Идем походным порядком” означает, что все каждый занимает свое место в строю  и внимательно смотрит по сторонам!

Стиснув зубы, я удерживала рвущуюся наружу злость, пока Камень отчитывал меня, как соплячку.

—  Ты не у мамкиной юбки, а в ордене! Цербер должен уметь справляться со страхом!

В голове что-то щелкнуло, там стало пусто и весело.

Ну, сволочь высокосолнечная! Как скажешь! 

Справляться —  так справляться!

Я замолчала и шевельнула стременами, что всё поняла, заняла свое место и готова тронуться в путь.

—  Нашла коса на Камень! —  хохотнул позади кто-то из спутников.

Чавк-чавк-чавк —  конские копыта месили осоку и кукушкин лен в белых и розовых цветах. Сладковато пахло багульником, а еще —  мхом и сыростью. Водой. 

...домом.