Отбор для (не)правильного принца (СИ) - Орланд Лилия
— Ты… Я подошла всего лишь извиниться, а ты… Ты просто невозможен! — кажется, ещё чуть-чуть, и из носа у меня повалил бы пар. Или из ушей. Но его уже скопилось столько, что откуда-то он, определённо, должен был бы искать выход.
— Ну вот, ты опять оскорбляешь принца, — теперь он смотрел серьёзно, с нечитаемым выражением на лице.
Надеюсь, он сейчас задумался не о том, как составить указ о казни одной дерзкой графини?
— Прошу прощения, ваше высочество, — вмешалась леди Итера, спасая мою жизнь. — Леди Делия очень волнуется и не понимает, что говорит. Простите её, юные девушки так впечатлительны.
Она присела в реверансе и дёрнула вниз меня, тоже заставляя опуститься и склонить перед принцем голову.
— Что ж, — задумчиво протянул Трайн, — пожалуй, я прощу вашу подопечную, леди Хаксли, но при одном условии.
— Каком условии? — я возмущённо подняла на него взгляд.
— Об этом я сообщу позже, — он снова усмехнулся уголком рта и, слегка поклонившись, удалился.
— Вы с ума сошли? — тут же напустилась на меня компаньонка, схватив под руку и волоча к выходу, — Дерзить принцу Литании! Да как вам в голову подобное пришло?! Ладно бы на тракте, там он был инкогнито, поэтому ваше поведение можно было простить, но сейчас! Принц Трайн только кажется мягким и шёлковым, на самом деле он очень опасный человек. И ссориться с ним чревато. Пока принц делает скидку на вашу юность и очарование, но, поверьте, его терпению тоже может прийти конец. И тогда не поздоровится всей вашей семье! Вы этого хотите?
Разумеется, я этого не хотела. Но и выслушивать нотации, тем более заслуженные, было неприятно. Поэтому я вырвала руку из захвата компаньонки и, сообщив:
— Пойду, прогуляюсь, — ринулась в парк.
17
В голове бубнил злой недовольный голос. И его невозможно было не слушать. Он ругал леди Итери, принца Трайна, отбор, всё и всех, кроме той, что действительно заслуживала порицания. Кроме меня.
Но это было так трудно признать.
Я не привыкла чувствовать себя виноватой, точнее не любила это чувство. И старалась его избегать. Но сейчас этого никак не получалось. Слова леди Итеры жгли изнутри, не позволяя забыть о них, как бы мне ни хотелось.
И собственная неправота заставляла злиться и убегать всё дальше и дальше, в глубину парка. Я бежала от самой себя. Как будто это возможно.
На одной из удалённых аллей я обнаружила увитую плющом беседку и устало опустилась на скамейку внутри.
О задании я не беспокоилась. Наверняка леди Итера уже вовсю рисует портрет для вышивки. Уж кто-то, а она прекрасно знала, что самостоятельно я подобное задание не выполню. Ведь у меня руки растут совсем из другого места. По крайней мере, когда дело касается рукоделия.
Давным-давно, я тогда была совсем малышкой, мне начали прививать хорошие манеры и положенное леди воспитание — музицирование, живопись, танцы, этикет и рукоделие. Считалось, да и сейчас в этом уверено подавляющее число воспитателей, что благородной девушке большего и не надо.
Учителя стойко терпели моё ужасающее исполнение гамм, жуткую мазню на холстах, смешные неловкие движения, спутанные нитки и сломанные деревянные пяльцы.
Как-то я готовила подарок к матушкиному дню рождения. Вышивка давалась мне с трудом. Нитки рвались или вязались в узлы, иголки застревали в этих причудливых объёмных узорах, оставаясь там навсегда, но сила воли и характер не позволяли мне бросить начатое. Я продолжала вышивать матушкин портрет. Хотя боюсь, что ни отец, ни она сама не узнали бы в этом монстре мою милую любимую и очень красивую маму.
Перед праздничным обедом, на котором я собиралась вручить свой, несомненно, бесценный подарок, работа наконец была завершена. Чтобы не потерять, я оставила пяльцы с натянутой вышивкой на матушкином кресле, предвкушая, как она обрадуется, обнаружив свой вышитый портрет. А сама убежала переодеваться.
К обеду были приглашены соседи, матушкины подруги и батюшкины партнёры по игре в карты.
Надетая в нарядное платье, в сопровождении леди Итеры, шептавшей о прямой спине и манерах, я вышла из гостиной на широкое заднее крыльцо, где был накрыт праздничный стол.
Матушка, прекрасная в новом шёлковом платье с узорными кружевами, с сияющей улыбкой на устах, принимала поздравления и подарки. Они с отцом уже стояли возле стола, прямо рядом с креслом, и я предвкушала, как графиня Ринари обнаружит мой подарок, как восхитится, обрадуется и продемонстрирует это произведение искусства всем собравшимся гостям.
Вот папенька отодвинул для неё стул, она улыбнулась ему и, не глядя вниз, опустилась на сиденье.
О боги!
Матушка вскрикнула так громко, что верхушек лип слетелись птицы, устраивавшие там гнёзда. Она подскочила со стула высоко и стремительно и уставилась на то, что лежало на сиденье, а затем перевела взгляд на меня.
Это было фиаско. Я почему-то сразу же поняла, что мой подарок её не впечатлил. Точнее впечатлил, но как-то не слишком правильно.
К счастью, наш семейный доктор тоже был приглашён на торжество. Он оказал матушке первую помощь. Но всё равно она ещё долго не могла сидеть.
Вечером меня вызвали на семейный совет, который также нёс в себе обвинительные функции.
— Делия, зачем ты воткнула иголки в стул матери? — строго вопрошал меня отец. — Ты хотела испортить праздник? Разве ты не любишь её?
— Люблю, — протянула я, растирая кулачками слёзы по лицу, — это был сюрприз.
— Что ж, сюрприз удался, а ты будешь наказана…
— Но это был подарок, — успела вставить я, прежде чем отец озвучил наказание.
— Какой подарок? — удивилась матушка, молчаливой тенью стоявшая до этого у стены.
— Я вышила твой портрет, — тут уже по щекам покатились крупные слёзы обиды и непонимания.
Леди Итера продемонстрировала родителям злосчастную вышивку. Те рассмотрели, оценили и вынесли вердикт — освободить дочь от занятий рукоделием до достижения ею более сознательного возраста. А все колющие и режущие предметы на всякий случай убрать подальше.
Когда я подросла, леди Итера попыталась было вернуть рукоделие в мою жизнь. К счастью, её попытки оказались тщетными.
Поэтому с вышиванием отношения у меня не сложились. А вот играть на пианино, петь и рисовать я очень любила. Хотя и не скажу, что окружающие всегда разделяли мою тягу к искусству. И частенько я слышала от матушки: «Делия, прекрати этот ужас!».
В беседке просидела довольно долго. Уже начинало смеркаться, и стало понятно, что пора возвращаться и извиниться перед леди Итерой за своё поведение. А ведь она всю ночь не будет спать, вышивая за меня портрет наследного принца.
Я поднялась со скамьи и направилась в сторону дворца. Здесь, под густыми кронами деревьев темнело быстрее. К тому же зашла я действительно очень далеко, и отсюда огни дворца были не видны. Поэтому направление выбирала интуитивно и вскоре поняла, что заблудилась.
Испугавшись, я побежала на соседнюю аллею, с неё на другую, затем на ещё одну, но ни огней, ни хотя бы людей так и не встретила.
Вскоре окончательно стемнело, и над парком взошла полная, круглая луна, освещая дорожки. При её свете я чуть приободрилась и с удвоенным рвением начала искать выход, высматривая меж деревьев хоть какой-нибудь источник света.
Совсем скоро мне повезло, впереди замелькали серебристые искры. Это было не похоже на горящие свечи или фонарь, но сейчас меня обрадовал и такой источник света.
Я бросилась вперёд и выскочила на небольшую полянку, окружённую со всех сторон деревьями. В центре полянки возвышался красивый фонтан с серебрившимися в лунном свете водяными струями.
На бортике сидела та самая женщина-рыба и смотрела на меня.
18
В первое мгновение я испуганно замерла, но в следующее уже приготовилась бежать изо всех сил. Как вдруг существо заговорило:
— Не уходи, Делия. Я могу ответить на твои вопросы.
Я остановилась и обернулась.
— На мои вопросы? А что ты знаешь обо мне?
— Подойди поближе, и я всё тебе расскажу, — улыбнулась она.
