Ольга Гусейнова - Второй шанс для Елены!
— Она ночью купалась в озере. Я решил, что ей лучше вернуться домой.
Я повернула голову и, сузив глаза от гнева, посмотрела на него и с усмешкой заметила, что его рубашка застегнута на все пуговицы. Заметив мою понимающую ухмылку, Бэор потемнел лицом, но, сверкнув глазами, отвернулся, посмотрев на моих вынужденных родственников. Бельфалас сверлил меня взглядом, потом выдал.
— Ну раз за твою честь я ручаться уже не могу, мы должны поторопиться со свадьбой. Официальную помолвку можно пропустить, ведь на посвящении я всем объявил об обручении. Ты согласен, эл Сарендаэ?
Бэор только довольно кивнул головой и с хищной улыбкой будущего собственника уставился на меня, от чего по спине прошлась волна холодного страха. Я не выдержала и, отрицательно замотав головой, прошипела, глядя на Бельфаласа.
— Я никогда не выйду за него замуж, вы меня не заставите!
Он в ту же секунду подлетел ко мне и с бешеной яростью в глазах тихо спросил.
— Ты уверена? Или ты надеешься, что раз тебя признали истинной дочерью Алоис, стала свободна? Так вот, девочка, ты принадлежишь мне, и я распоряжаюсь как тебе дальше жить.
— Вы забыли, дорогой 'отец', что Аллоис явно выразила свою волю, именно она отвечает за мою судьбу и уж тем более жить мне или умереть!
Ядовитое, но справедливое замечание прервала звонкая мощная оплеуха, от которой меня обернуло вокруг своей оси пару раз, и я со всего размаху шлепнулась на пол, уткнувшись лицом в ковер. Как только звон в ушах прошел, я приподнялась на руках и заметила, как из носа капает кровь, пачкая великолепный, ручной работы ковер. Оторвавшись от его созерцания, я вытерла ладонью с лица кровь, но не в силах остановить ее обычным способом, применила немного магии. Потом, не вставая, повернула голову в сторону наблюдающих за мной мужчин. Бэор смотрел с сожалением и в напряжении сжимал кулаки, я поняла, что он недоволен тем, как со мной поступил отец, но пока сдерживается. Наверное боится, что тот передумает отдавать меня ему в жены. Ваньяр взирал без всякого выражения, как будто ничего особенного не произошло, по-прежнему находясь в кресле. Бельфалас же подошел ближе, чем вызвал еще больше напряжения у Бэора и, чуть наклонившись надо мной, прошипел в лицо.
— Аллоис сказала, что я не могу тебя убить, Эленаль, но не сказала, что я не могу выдать тебя замуж. Я могу делать с тобой все что угодно, не убивая, моя девочка!
От этих слов два дня назад родившаяся у меня надежда на спокойную жизнь, умерла в страшных судорогах.
— Через неделю состоится ваша свадьба, потому что я так решил. И если я услышу хоть одно слово против от тебя, Эленаль, ты пожалеешь, что Аллоис не разрешила мне тебя убить. Ты сделаешь, как я решил, потому что я так хочу. А я, Эленаль, хочу законных чистокровных внуков, и в твоих интересах выполнить мое пожелание. Потом станешь свободной как птица… если Бэор позволит! А теперь можешь идти в свою комнату.
Я с трудом поднялась на ноги и, больше ни на кого не глядя, вышла, закрыв за собой двери, но в коридоре замерла, прислушиваясь к происходящему в комнате. Первым нарушил молчание Бэор.
— Эл Бельфалас, я вынужден потребовать от вас правду об Эленаль. Мне не понятна ваша внезапная ненависть к дочери и эта поспешность со свадьбой. Я беден, но на безропотного мерина вряд ли похож.
— Ты должен дать клятву крови, что правда останется в этой комнате, если нет, можешь быть свободен и искать другую богатую наследницу.
Молчание длилось несколько секунд, потом легкое шуршание и снова голос Бэора.
— Я клянусь кровью рода, все, что вы сейчас мне скажете, не будет разглашено.
Снова молчание, а потом Бельфалас рассказал о моем появлении в его семье. Как только он закончил, тишину прервал удивленный возглас Бэора.
— Я все равно не понимаю этой спешки со свадьбой. Она, не смотря на человеческую душу, признана самой светлейшей Аллоис как истинная дочь, такого не помнят даже старейшины Леса. Уже этим она принесла почет вашему роду. То что ее дар двулик, только добавляет ей ценности, ваша дочь прекрасней многих красавиц Светлого Леса — все это делает ее бесценной. Такая несущественная деталь, как появление чужой души в теле вашей дочери, не сможет больше нанести вреда ни вашей репутации, ни чести рода. И снова я спрашиваю, почему?
— Она забрала тело моей дочери, Сарендаэ! Моей дочери! И мне плевать, что она теперь такое! Моя Эленаль умерла три месяца назад, и я хочу получить хоть какую-нибудь компенсацию. Ее ребенок станет моим наследником и носителем чистой неоскверненной крови светлых эльфов. А эта дрянь может идти куда захочет, когда выполнит свой долг передо мной. Можешь оставить ее себе, если захочешь, конечно! И даром терять время и дышать с ней одним воздухом в моем поместье, я не намерен, поэтому, если ты еще не передумал, свадьба будет назначена на следующую неделю, а если ты отказываешься, я найду другого, более сговорчивого.
Жесткий ответ Бэора немного удивил меня, с холодеющим сердцем вслушивающуюся в голоса за дверью и следящую за тем, чтобы не застукали слуги или хозяева за дверью.
— Я согласен с вашим предложением, высокородный эл! Но меня все же интересует последний вопрос, любопытство, знаете ли, снедает. Зачем вам ее дети, ведь вы можете сами произвести на свет еще одного наследника? К чему такие сложности?
Раздраженный ответ отца на этот, как мне показалось, закономерный вопрос Бэора, просто шокировал меня.
— Сарендаэ! Ты, кажется, забыл, одно условие рождения нашего потомства. Любовь женщины должна быть безусловной, а у меня нет сил и желания разыгрывать комедии перед возможной матерью моего наследника. Мать Эленаль унесла с собой мое сердце, другим ничего не оставив. И ждать еще несколько тысяч лет пока я услышу его снова и заведу своих детей, мне как-то не очень хочется. Я удовлетворил твое праздное любопытство, эл Бэор? Больше вопросов нет? Тогда оставьте нас с братом наедине.
Уже не слушая, я взлетела по лестнице наверх, в свою комнату. За пару мгновений сорвав с себя платье, запрыгнула в кровать и, накрывшись до подбородка, закрыла глаза, усилием воли заставляя себя дышать глубже и ровнее. Через минуту открылась дверь, и в комнату бесшумно скользнула тень Бэора. Он застыл возле кровати, а потом наклонился к самому лицу и, едва касаясь моих губ, прошептал в них, обдавая теплым дыханием.
— Я никому тебя не отдам Эленаль! Не смотря ни на что, ты будешь моей столько, сколько я захочу. Со временем ты полюбишь меня, это я тебе обещаю.
Потом так же бесшумно выскользнул за дверь, тихонько прикрыв ее за собой. Я перевела дыхание и, уткнувшись в подушку, зарыдала от бессилия и отчаянья. Боженька, как же мне страшно! И больно!
