Маделаин Монтег - Бог Плодородия
Закончив мыться и переодевшись, Габи почувствовала себя значительно лучше.
Она не знала, почему так перепугалась, когда выяснилось, что она провела ночь на могиле. Она не суеверна. Мертвые оставались мертвыми, и не могли обидеться, даже если над их головами совершалось что-то столь непочтительное, как секс.
Всю свою жизнь Габи изучала кости. Большая их часть принадлежала людям, которые умерли, по крайней мере, много веков назад. Хотя случалось, помогала полиции, исследуя скелетные останки, если только обнаруженные тела были захоронены достаточно давно, и то немногое что сохранилось от них, помогало следствию распутать дело.
Кости не вызывали у нее отвращения. Ткани, подвергаясь разложению, обусловленному временем, вызывали, но кости… никогда.
Габи не нуждалась в сне или отдыхе, но и не горела желанием возвращаться назад к храму или поджариваться на солнцепеке. Найдя скамью в тени под одним из тентов, она уселась поудобнее и рассеяно уставилась на джунгли, пытаясь привести в порядок свои мысли.
Габи понимала, что ей приснилось нечто странное. Услужливая память подбрасывала новые и новые воспоминания, и она все больше сомневалась, что это был просто «сон». В своем сне она бодрствовала и, хотя странная апатия мешала полностью сконцентрироваться на происходящем, достаточно встревожилась, чтобы попытаться найти объяснение тем странным огонькам.
Задыхаясь от возбуждения, она, наконец, позволила себе вспомнить эмоции, которые испытала, когда Анка занимался с ней любовью — ладно, сексом. Охватившие ее счастье и удовлетворение в момент пробуждения, результат того… что впервые в своей жизни она кончила во сне. А чем еще это могло быть вызвано? Какими-то сверхъестественными чарами статуи?
Может, поэтому она не помнила, делал Анка что-то на самом деле или нет? Она не забыла, как смотрела на него снизу вверх. Затрепетав, в мельчайших подробностях перебрала в памяти все свои ощущения. Но никак не могла припомнить, как он касался ее, кроме первого и единственного раза, когда его руки прошлись по ее плечам, и одежда исчезла без следа.
И как такое возможно в таком случае? С чего бы ей вообще рассматривать сон через призму волшебства?
На нем была какая-то кожаная набедренная повязка. Она абсолютно точно помнила, что он ее не снимал. Так как же они могли заниматься сексом?
О чем она только думала!
Все это лишь сон! Так что нечего придираться к деталям.
Тогда почему же одно лишь простое воспоминание заставляло ее чувствовать себя такой горячей внутри и возбужденной? Боже! Да, она достойна сожаления!
Честно говоря, Габи едва помнила последний раз, когда с кем-то спала, в основном потому, что чертовски старалась не обращать на это внимания. Но она и не бегала за мужчинами, озабоченно выискивая хоть кого-нибудь, чтобы снять напряжение. Желание посещало ее не так уж и часто. Главным образом, она вообще не думала о сексе, так как еще не попался ни один мужчина, который заинтересовал бы ее настолько, чтобы она потеряла голову.
И прошлая ночь, безусловно, не должна бы была привести ее в «настроение».
Габи размышляла еще какое-то время и потом вспомнила, что была очень даже очарована мужским достоинством бога плодородия. Она не забыла эмоции пробудившиеся при этом. Как была… ошеломлена и встревожена размерами.
«Нет, ну почему я должна сидеть тут и разглагольствовать насчет всей этой чепухи в храме?» — раздраженно подумала Габи. Теперь ей придется либо признать, что это был всего лишь сон, или оставить этот вопрос нерешенным. В любом случае, похоже, она превращается в неврастеничку.
Она не такая! Она расстроена, лишена силы духа, но она считала, что чертовски хорошо справилась с обстоятельствами.
Наконец Габи решила, что надо окончательно разобраться, и худшее, что она сделала — улизнула, поджав хвост. Лучше бы она вела себя нагло и высказала бы все, что думает.
Определившись, она решительно встала и направилась в сторону раскопок. Местные, судя по всему, все же не ушли, хотя наотрез отказались спускаться в храм… или склеп, что бы там ни было. Некоторые из мужчин поглядывали на нее пока она подходила к раскопу, но быстро отворачивались.
Странно.
Габи могла понять, почему археологи вели себя с ней так, слово были уверены, что после ночи, проведенной в храме, она слегка тронулась умом. Но местные жители? Она не понимала, какое им дело до ее душевного состояния.
Выглядело так, как будто они что-то знали.
С трудом заставив себя не думать об этом, Габи спустилась по лестницам к шахте. Двое рабочих стояли по бокам четырехногого деревянного подъемника, который они разместили над отверстием. При помощи этого устройства они смогли вытащить Габи и теперь помогали спускаться другим. Как и те наверху, они выглядели явно встревоженными и едва взглянули на нее. Вместо этого только кивали, отводя глаза, пока она жестами показывала, что хочет спуститься.
«Суеверие», — ответила она себе, хотя и представить не могла, что заставило местных бояться этого места. Никто вообще не знал о существовании города, пока доктор Шеффилд и доктор Олдмэн случайно не натолкнулись на него. Так, откуда же аборигены набрались идей о проклятиях или другой чепухе подобного рода?
Когда она спустилась вниз, там уже вовсю шла дискуссия о теле, которое археологи надеялись найти в алтаре-гробнице.
Габи была не согласна. Если это гробница, то зачем тогда ступеньки, ведущие наверх?
С другой стороны, она не видела логики в том, почему алтарь такой высокий.
Если только люди, когда-то населявшие город, не были великанами.
Эта мысль заставила ее задуматься об Анке. Габи уставилась на статую, и через некоторое время до нее дошло, что алтарь, возможно, сделан в соответствии с ростом бога.
Что в этом чертовом месте такого, что она пережила здесь нечто вроде временного помешательства?
Она не была склонна верить в сверхъестественное, так же как и в магию или мифы, но в ней росла уверенность, что на самом деле ее сон таковым и не являлся. Может, это ее подсознание сыграло с ней злую шутку, преобразовав изображения на стенах в реальные ощущения?
Как бы там ни было, она чувствовала, словно знала, зачем и для чего использовалось это помещение. И была твердо убеждена, что танцоры, которых видела во сне, исполняли ритуальный танец и взывали к богу. Алтарь, а она не сомневалась, что это алтарь, — место, куда ложилась страдающая бесплодием женщина, призывая бога помочь ей.
Именно поэтому алтарь был построен таким образом, чтобы Анка мог взойти к ней, услышав молитвы.
Может быть, плита на вершине была не более чем священным камнем?
