Александра Айви - Бессмертие страсти
Опустив голову, Стикс во властном поцелуе приник к ее губам.
Ее веки затрепетали и опустились. Стикс тихо застонал:
— Я чувствую биение твоего сердца. Оно — как вкус у меня на губах.
Дарси пыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. Старалась не утонуть в темном потоке наслаждения.
Все происходило слишком быстро, но у нее не получалось найти в себе силы, чтобы остановить этот сладостный натиск.
Ее руки скользнули под мягкий свитер, чтобы наконец узнать, действительно ли его кожа такая гладкая и безупречная, как ей показалось.
Да, она походила на дорогой шелк и на ощупь была прохладной, словно мрамор. Дарси тихо вздохнула и начала исследовать сильные мышцы, которые напрягались у нее под пальцами.
Его стон был низким и хриплым, и он нетерпеливо стащил футболку, поспешно захватив губами набухший сосок.
Ее руки скользнули по его торсу, и она прижала ладони к широкой спине. Она вдруг поняла, что могла бы часами просто прикасаться к нему. Ей не нужно было бояться, что она случайно причинит ему боль или покажет те свои стороны, которые всегда старалась скрывать.
Впервые за всю свою жизнь она освободилась от тех ограничений, которые постоянно сковывали ее.
Наслаждаясь сладким чувством освобождения, она приподняла бедра: наслаждение нарастало, приближаясь к точке, откуда не будет возврата.
— Я хочу тебя. Я хочу ощутить твой вкус. — Стикс поднял голову: его темные глаза были полны желанием, которое заставило сердце Дарси странно сжаться. — Ты мне позволишь?
При виде его темной жажды у нее по спине пробежала дрожь. Было нечто страшно волнующее в том, что ее желают с такой силой.
Пусть даже объектом этого желания стала ее кровь.
Она впилась ногтями ему в спину: сверкающая, великолепная вершина была уже совсем близко.
В эту секунду она согласилась бы на все, чего бы он ни попросил.
— Да! — прошептала она.
С рычанием, которое испугало бы Дарси, не находись она во власти страсти, Стикс медленно опустил голову к ее стройной шее.
Несмотря на возбуждение, Дарси напряглась. Она не верила, что пара клыков может проколоть ей кожу, не причинив боли.
Его язык нежно коснулся вены, пульсировавшей у основания шеи.
— Клянусь, что не причиню тебе зла, — хрипло проговорил Стикс.
— Стикс…
Ее слабый протест замер: она ощутила прохладное давление, которое стремительно сменилось разрядом мощного экстаза, который пронизал все ее тело.
Она ощущала каждый глоток, который Стикс делал.
Это было чересчур.
Задыхаясь, Дарси извивалась под ним, впиваясь ногтями ему в спину.
Но ничто — абсолютно ничто! — не могло сравниться с мощным взрывом, который судорогой свел ей мышцы и заставил изумленно закричать.
С нежностью, которой она не предполагала в таком крупном мужчине, Стикс перенес ее на кровать и укрыл одеялом. А потом он улегся рядом с ней, приподнялся на локте и пристально всмотрелся в ее лицо.
— Ангел?
На его лице появилась озабоченность, и он осторожно дотронулся до ее щеки.
— Ты… в порядке?
— Кажется, да.
— Тебе лучше пока не двигаться. — Он повернулся, чтобы взять что-то у себя из-за спины и изумил ее, вложив в руку охлажденный стакан. — Держи.
— Что это? — с нескрываемым недоверием спросила она.
Уголки его губ чуть дернулись.
— Ничего опасного. Фруктовый сок.
Она сделала осторожный глоток и с облегчением ощутила сладость апельсинов. С облегчением и изумлением.
— Он свежий! Ты сам его сделал?
— А почему тебя это удивляет? Я не совсем никчемный. Она осушила стакан, поставила его на столик и снова посмотрела на мужчину, приподнявшегося над ней.
— Не могу понять, зачем вампиру кулинарные навыки. Вы ведь не слишком много времени проводите на кухне.
— Да, мы питаемся не едой. — Он неспешно провел кончиками пальцев по линии ее шеи. Заметив, как на щеках Дарси появляется яркий румянец, он изумленно приподнял брови: — Ты краснеешь!
А как же!
Она только что испытала несравненный оргазм в объятиях незнакомца! Не говоря о том, что разрешила ему напиться ее крови, как будто она — круглосуточный универмаг!
Она не ханжа, но и не шлюха. А происшедшее даже простой распущенностью не назовешь.
Это — сверх распущенность.
— Конечно, краснею, — пробормотала Дарси, подтягивая одеяло себе под подбородок.
Между его бровями появилась тонкая морщинка.
— Ты смущаешься из-за того, что между нами произошло?
Она тяжело вздохнула.
— Послушай, я не знаю, каких баб ты обычно подбираешь, чтобы перекусить, но я не… занимаюсь такими вещами с каждым встречным. Особенно когда этот встречный — вампир, который меня похитил.
Прекрасное бронзовое лицо снова превратилось в холодную маску. Она начала подозревать, что эту маску он неосознанно использует в качестве защитного механизма.
Несомненно, кто-нибудь из многочисленных психиатров, с которыми ей пришлось иметь дело, назвал бы это «прерыванием цепи ассоциаций».
— Я вообще не подбираю женщин. Гораздо удобнее получать то, что мне необходимо, через банк крови. — В его голосе появились резкие нотки, словно ей удалось его ранить. Что было полной нелепостью. Разве вампира вообще можно обидеть? — Но в такой близости нет ничего постыдного. Между нами с первой секунды возникло влечение.
— Это не меняет того, что мы не знакомы и что ты удерживаешь меня здесь против моей воли.
Стикс издал нетерпеливый возглас и, взяв Дарси за подбородок, заставил ее встретиться с его горящим взглядом.
— Я сегодня встретил Сальваторе, ангел. Он — опасный чистокровка, и ему отчаянно нужно тебя заполучить. Если бы я тебя отпустил, он, несомненно, сделал бы тебя своей пленницей.
Стикс прикасался к ее лицу. Ничего более, но от этого прикосновения по ее телу пробежала волна возбуждения.
— Я же не беспомощная! — проворчала Дарси.
— Возможно. Но тебе нельзя тягаться с оборотнем такой силы.
— А какая разница, чьей пленницей быть?
На этот раз его тихое шипение было совершенно понятным. Может, она и не смогла его обидеть, зато ей удалось его оскорбить.
— Я никакого вреда тебе не причинил, — натянуто проговорил он. — Напротив: сделал все возможное, чтобы обеспечить тебе комфорт.
Несмотря на нелепый укол совести, Дарси отказалась чувствовать себя виноватой. Ведь пострадавшая сторона здесь она — так?
— Да, и пока я нахожусь тут в комфорте, я теряю работу, у меня не оплачена квартира, а мои растения погибают! — заявила она, высвобождая свой подбородок из его пальцев. — Пусть в моей жизни и нет ничего особенного, но это моя жизнь, а ты ее портишь.
