Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

А до моря отсюда добираться далеко — почти через весь город придется идти. Поймать какое-нибудь такси будет очень кстати, но ловить его стоит подальше от вокзала — факт.

Мы, было, последовали за Эль-Марко на выход, когда кто-то окликнул Никс.

Я обернулся и увидел мальчишку лет двадцати, что смотрел на Никс с улыбкой и оживленно махал рукой. За плечом у него была гитара в чехле, а еще на нем были, кроме прочего, зеленый галстук, жилетка черная и широкие босяцкие джинсы. Я узнал по описанию Ари, который привел Никс в памятный фрик-клуб «Колбаса». Юный элементалист уже подбежал к нам и, улыбаясь во всю пасть, вдохновенно вещал о том, что он де прибыл только-только с выступления в другом городе и вот-вот едет на другое выступление в какое-то кафе на берегу.

Он держал смущенную Никс за руку и, оглядываясь то на меня, то на Камориль, спрашивал, можем ли мы ее с ним отпустить, так как она, де, самый большой фанат их группы. По Николе, что правда, этого особо заметно не было. Эль-Марко наблюдал за перфомансом немного со стороны, склонив голову на бок.

Да уж, Ари стоило отпрашивать Никс у него, а не у нас. Но, видать, Ари не просек, кто именно из нас троих наиболее ответственен за честь и здоровье девушки, а потому изображал щенячьи глазки и лепетал «Пожалуйста-пожалуйста-пожадуйста!» мне и Камориль.

Наконец Никс удалось спросить у этого весьма настойчивого и крайне болтливого юноши следующее:

— Ари, а что за кафе и на чем ты туда едешь?

— Меня брат забирает на машине, вон стоит, — Ари махнул рукой куда-то вбок. — А кафе называется «Моя скумбрия», и печеная барабулька там прелесть, как хороша! Или оно называется «Плыла камбала»… или… а-а! «Осётр Пётр!» Точно! Столько концертов случилось с тех пор, как с тобой встретился, все в голове перемешалось совсем! Но ничего, брат знает, куда везти, так что все пучком!

— Но оно точно у моря? — уточнила Никс.

— Совершенно точно! — кивнул Ари.

Никс глянула на меня, потом на Камориль. Некромант улыбнулся:

— А что, Мйару — море, мне — бар, тебе — сияющая юность, а Марика уложим в уголок потемнее на какой диванчик, — некромант обратился к Ари: — Диванчики в этом твоем «Осетре» есть?

— Были в прошлый раз, — кивнул тот. — О, а вы тоже наши фанаты будете? Да-да-да, чем больше людей, тем лучше! Публика! Аудитория! Аудитория артиста — это его капитал!

— Дело говоришь, — Камориль улыбнулся.

— А вы случайно не..? — Ари подозрительно уставился на Камориль, как будто бы запоздало кого-то в нем узнал.

— Не-не. Многие путают, но я не, — Камориль сделал большие глаза.

— Так, мы едем или нет? — вмешался Эль-Марко, которому надоело ждать.

Ари отвлекся, неожиданно молча махнул рукой, мол, «за мной», и зашагал под арку.

Мы двинулись следом.

Оказалось, что брат Ари приехал забирать его на стареньком черном минивэне. Машина, будучи чем-то средним между легковушкой и микроавтобусом, отлично годилась для того, чтобы развозить не слишком большие компании. Еще на ней имелась задорная аэрография — языки стилизованного пламени, превращающиеся, конечно же, в оскаленную драконью морду. Остались, значит, в этом мире какие-то непреходящие ценности, и одна из них — вот этот вот, казалось бы, банальный пафос молодых, чурающийся излишнего шика и лишенный какой-либо застенчивости. Старый черный минивэн в огне. Учитывая начало ночи — символично.

Мы забрались внутрь, расположившись очень даже комфортно. Я поймал в зеркале взгляд с прищуром — вестимо, братец Ари, которого нам юный гитарист еще не представил.

— Поклонники творчества? — осведомился он с усмешкой.

— Типа того, — ответил я за всех.

Тем временем Ари уселся на переднее сиденье рядом с водителем и, вывернув шею, обратился к нам:

— Все влезли? — перевел взгляд на брата. — Ну, Тиха, погнали! — и снова к нам обернулся: — А это мой брат — Тихомир!

— Экие у вас родители затейники, — заметил Камориль.

Это он зря. Всю дорогу, до самого бара, Ари рассказывал, какие еще странные имена случались у них в роду, а так же о некоторых курьезных случаях вроде тех, когда бедные девочки-секретарши разнообразно и отчаянно путались в написании непривычных имен в каких-нибудь важных официальных документах. Тихомир же поглядывал на нас в зеркало заднего вида и помалкивал. Но парень этот тоже, пожалуй, не так-то прост, или хочет таким казаться: волосы выкрашены в ярко-зеленый цвет, а уши испещрены проколами и серебристыми серьгами.

Эк люди любят себя по-всякому украшать.

Никс всю дорогу смотрела в окно, а Эль-Марко, наконец, уснул, устроившись на самом дальнем широком сидении.

Бар, к которому мы в итоге добрались, не назывался ни одним из упомянутых Ари имен. Заведение красовалось большой светящейся вывеской с фигурной надписью «Ремора», подчеркнутой снизу стилизованной рыбкой из неоновых контуров. Название это о чем-то мне напомнило, но — смутно, и не совсем понятно, о чем.

«Ремора» стояла в некотором отдалении от городской набережной, возведенная на толстых бетонных плитах, поддерживаемых сваями, что терялись в черной, неспокойной воде. Слева от входа в бар была широкая каменная лестница, ведущая на пологий песчаный пляж, ограниченный спереди — морем, а сзади — собственно, набережной. Дальше и правее возвышался один из больших двухэтажных пирсов, которые мы наблюдали давеча, на закате, направляясь в недра старого города.

Эль-Марко мы решили оставить досыпать прямо в машине — тем более, что Тиха тоже собирался поспать внутри своего минивэна. Ему надо было еще отвозить Ари домой после концерта, а идти в бар и слушать творчество брата в тысячный раз ему не хотелось.

Я стоял на верхней ступеньке лестницы, ведущей к морю.

Камориль, задержавшись рядом, произнес:

— Ты, замерзнешь если, внутрь к нам иди, да?

Я кивнул, ничего не сказав.

Некромант, покачав головой, последовал внутрь «Реморы» следом за Никс и Ари.

Да уж. Мы, конечно, немного рассредоточиваемся. Но, вроде бы, не так, чтобы уж совсем. Если что — я успею. Надеюсь, что успею. Куда уж я денусь.

И вот передо мной море — опять и снова. Черное, шумное, с небольшими вихрастыми волнами, дышит, бьется, живет, снова поет мне о чем-то. Над нами — синее небо, на котором на удивление мало звезд. Линялый светоч луны уплыл за двухэтажный пирс, запутавшись в его ажурных металлических арках. Ветер треплет мне безрукавку и волосы, связанные в хвост, бьется в лоб, остужая мне голову. Это он молодец.

Я сделал свои пять шагов вниз, к песку. Присел на лестнице, не доходя до песка, разулся. Посидел немного, вглядываясь вдаль. Достал ожерелье из золатунных бусин и посмотрел на него внимательно.