Моя жена – ведьма - Андрей Олегович Белянин
– Алло, Люся?! Как слышишь меня, симпампуля? А вот я тебя плохо, с треском… Ну, ладненько, тогда ты молчи, а я тут обстановочку акварельно обрисую. Потолок грязный, темень египетская, кругом пыль, грязь столетняя и прочая антисанитария… Короче, завёл нас этот Сусанин… нет слов, одни цитаты! Гибнем хором на корню, как «Варяг» в Японском море. Да-а… вот и я говорю, кому как везёт. Ну, ты уж там не скучай особенно… Сейчас нас по-быстренькому убьют, и я сразу домой. Особые поминки не готовь, обойдёмся тем, что в холодильнике. Ага. Я тоже тебя целую! Нет, не в это место… Ну, да ты у меня женщина гибкая, сама дотянешься. Пока, пока… люди ждут. И тебе того же…
– Простите, а вот… куда вы звонили? – не сводя глаз с медленно приближающихся демонесс, спросил я. Чёрный не ответил, сплюнул, неспешно убрал сотовый и вопросительно уставился на меня. – А… просто хотел уточнить, милицию по нему нельзя вызвать?
Фармазон витиевато выругался вместо ответа и невежливо покрутил пальцем у виска. Три девочки в матросках летели к нам с угрожающей, какой-то садистской неторопливостью, о чём-то переговариваясь и делая вид, будто бы я их нисколько не интересую. Кентавр продолжал долбить ворота…
– Сергей Александрович, жутко извиняюсь за задержку, – запыханно выдал белокурый Циля, образовавшись с правой руки. – Надеюсь, вы ещё не успели серьёзно пострадать? Я тут… то есть мы там посоветовались и решили позволить вам некоторые… ну, послабления, что ли!
– Ты чё припёрся не вовремя?! Мы с Сергунькой уже полчаса пыхтим, как зажатые в угол партизаны, а ты опять без пулемёта!
– Применение оружия греховно по сути, ибо заповедь «Не убий!» по-прежнему занимает первую позицию в табели о рангах.
– Угу, а когда из квартирки сэра Мэлори мы палили навскидку, ты вроде и не особенно возражал, пацифист?
– Но… а мне-то что теперь делать? – осторожно поинтересовался я. Сейлор Марс, Сейлор Юпитер и Сейлор Венера были уже буквально метрах в десяти, и выражения их хорошеньких лиц не предвещали ничего хорошего. Прошу прощения за бездарный каламбур.
– Серёженька, мне пришлось пойти на некий недостойный шаг, проникнуть в вашу квартиру в Петербурге и взять с полочки книжечку ваших стихов.
– М-м… квартира в Петербурге? Знакомое название… а где это?
– Вы что, совсем, да?! – отшатнулся белый, потом всё вспомнил, простил и продолжил: – Быстренько прочтите вот это, про собаку. И не спрашивайте меня зачем, просто читайте!
Я взял в руки тоненькую книжицу с двумя профилями на обложке. Ей-богу, мог бы поклясться чем угодно, что вижу её впервые… Читал я тихо.
Ну вот… Перед носом захлопнули дверь.
Нелепо скулить и рычать бесполезно…
Воспитанный пёс не считает потерь,
Он просто уходит походкой нетрезвой.
Обидеть легко. А собаку – вдвойне.
Убийственность фраз не летит мимо цели.
Собачников много, и шкура при мне,
Снимаю ошейник – быть может, пристрелят?
Бессмысленно жить, если в дом не войдёшь.
Ты предан и продан за стыд и измену.
По мёртвому другу – поломанный грош,
Куда уж краснее заламывать цену…
Я мог бы снести этот глупый замок
Скандально небрежным движением лапы.
Я мог бы сказать ей… О, если б я мог!
Но там, за стеною, не всхлипы, а всхрапы…
Иду по ступенькам заплёванным вниз.
Всё было, как должно, всё было недаром…
Хозяйки моей романтичный каприз
Выходит навстречу мятущимся фарам…
Стихотворение оказалось коротким. Да ещё и печальным… Даже кентавр перестал мучиться с воротами, заслушался или просто устал. Демонессы не долетели до нас шагов пять-шесть, они остановились, сбились в кучку и оттопырили ушки, словно к чему-то прислушиваясь… Быть может, мне показалось, но вроде бы я услышал поскуливания и поскрёбывания с той стороны. Да, да… из-за медных ворот уже явственно слышались жалобные взвизги бедной собачки, которую почему-то не пускают к любимому хозяину. До меня дошло, какая собачка могла издавать эти звуки… Похоже, это дошло и до девчонок. Но прежде чем хотя бы одна из них подняла на меня руку, тяжёлые ворота содрогнулись от страшного удара и в открывшемся проёме показались три счастливые собачьи морды! Увидев меня, они зашлись в радостном лае, и секундой позже я был с ног до головы вылизан прыгающим Цербером! Намордников не было и в помине. На конце надёжного поводка звенело выдернутое с корнями кольцо. Земля тряслась! А я стоял столбом, зажмурив глаза, потому что щенячья радость этой многотонной туши могла расплющить меня, даже не заметив содеянного…
– Серёженька, не отвлекайтесь, действуйте! – пропищал кто-то мне в ухо. – Приструните его, он вас послушает.
– Кх-х-м… ф-фу… Фу! Фу, мальчик! Место! Сидеть! – с большим трудом откашлялся я, стараясь придать своему тонкому голоску максимум железобетонной уверенности. Цербер прижал уши и… послушно сел, всем видом показывая готовность исполнять любые мои команды. «Воины в матросках» вылупили глазищи и замерли, совершенно сражённые происходящим. К слову сказать, я только сейчас заметил, что Банни среди них не было. Либо сбежала, либо у неё другие дела…
– Чего ты тянешь, балбес?! Командуй давай! – взорвалось у меня в левом ухе. – Ну же… Фас!
– Фас! – на полуавтомате послушно повторил я. Цербер вздрогнул, чёрная шерсть на загривке поднялась дыбом, змеи дружно зашипели, а с оскаленных клыков сорвалось пламя… Огромный страшный пёс, порождение ночных кошмаров Древней Греции, с ужасающим рыком бросился на тех, в ком почуял агрессию в мой адрес. Девчонки кинулись врассыпную! Я уже не мог его удержать… Сражение было столь коротким, сколь и яростным. Опомнившийся кентавр тянул меня за руку, уговаривая немедленно уходить. Волчицы Наташи по-прежнему не было видно, да оно и к лучшему… Я ведь, кажется, упоминал, как нервничал пёс, когда она проходила мимо? Ладно, ладно, нам действительно пора… Банни исчезла, ловить некого, больше здесь делать нечего, а наводить порядок в Тартаре придётся, видимо, его непосредственному хозяину. И, между прочим, очень интересно было бы узнать, где, собственно, шляются все эти боги, когда тут такое творится? Счастливый осознанием исполненного долга, трёхголовый пёс проводил нас до Ахеронта. У невозмутимого Харона от подобного зрелища отпала искусственная челюсть. На прощание я похлопал четвероногого друга по громадному загривку (для этого ему пришлось лечь, а мне встать на спину кентавра), и благодарный Цербер