Клеймо Солнца (СИ) - Пауль Анна

— А ты как раз любитель валюты, — улыбаюсь дружелюбно, задабривая Оскара, и он ведётся:

— Предпочитаю более надёжную, чем такая.

Оп, а вот и первый крючок рвёт его губу.

— Опасные слова, — шутливо угрожаю ему пальцем.

— Я знаю границы, — машинально оправдывается парень. — Знаю, кого можно продавать. Люблю риск, но не перехожу черту. Поэтому динаты знают, что мне можно доверять. Исчезни шахта, и человеческий порок заполнит всю эту станцию. Я же концентрирую зло в одном месте. Оно неистовствует, бесчинствует, но не выходит за края.

— Ближе к делу, — звучит в моём ухе скучающий голос Бронсона.

— Смотри, как бы динаты не подумали, что ты мнишь себя главным на Тальпе, — предупреждаю Оскара, не подавая виду, что во время одного разговора слушаю комментарии другого человека. — Это опасно.

— Не опаснее, чем привести в Шахту такую красавицу, — замечает Флорес, ослепительно улыбаясь. — Не слышал, чтобы монахам были не чужды простые радости жизни.

Чувствую, как генерал словно задерживает дыхание, прислушиваясь к разговору, который, я уверен, стал для него куда интереснее.

— Видимо, твои источники информации не самые проверенные, — я пожимаю плечами. — Но она здесь не для этого.

— Нет? — Оскар удивлённо округляет глаза. — У такого чудесного личика есть смысловая нагрузка?! — снисходительно спрашивает он, поедая Габриэллу взглядом.

— Меня не предупредили, что ты часто недооцениваешь людей.

Заинтересованный разговором, Флорес пропускает первую часть предложения мимо ушей.

— Ох, что ты. Слишком громкие слова. Если бы я недооценивал людей, то мы бы не находились здесь — в Шахте, в моём кабинете.

Он по-хозяйски указывает руками на свой небольшой, тёмный кабинет, а потом переводит взгляд на Габриэллу, которая трясётся рядом со мной и, по-моему, даже не дышит.

— Разве он не рассказывал тебе, что его сердце занято только им самим? — вдруг Оскар, ослепительно улыбаясь, обращается к Габриэлле. — «Защитник справедливости не слышит голос собственного сердца». — Вновь смотрит на меня. — Или всё же слушает его? «Чёрный монах не ведает вкуса страсти». Или он её познал? — Очередной взгляд, обращённый к Габриэлле. — Ты настолько глупая, что не слышала этих слов раньше? Или, может, ты прилетела с другой планеты? Или… — он на мгновение замолкает и внимательно осматривает девушку с ног до головы, а потом сходит с лица и шепчет едва слышно, — или просто — с планеты?..

Флорес глуповато моргает, переводя взгляд с Габи на меня, и я многозначительно приподнимаю бровь.

— Думаю, нам стоит поговорить наедине, — подсказываю ему, поглядывая на целую банду в тёмных костюмах вокруг нас.

— Нашёл идиота, — смеётся Флорес. — Конечно, это невозможно.

— Хорошо, тогда придётся посвятить в курс дел всех присутствующих.

Я сжимаю ладонь Габриэллы, когда оборачиваюсь к ней и говорю как можно более спокойным голосом:

— Покажи, как ты умеешь сиять.

Девушка смотрит на меня внимательно, явно пытаясь понять, стоит ли исполнять мою просьбу. Я медленно киваю, подсказывая, что меня стоит послушаться, и только когда в её глазах появляется решимость, я сосредотачиваю взгляд на Флоресе, хотя обращаюсь всё ещё к девушке: — Только не сожги их дотла.

Стоит мерцанию только появится из-под плотной чёрной ткани, как лицо Оскара в ту же секунду меняется, как рисунок в калейдоскопе: догадка, недоверие, проблеск надежды, осознанность, отрицание… и так далее до вытянутого настоящим удивлением и даже шоком лица. Он выпрямляется, хватаясь за края дивана, словно боясь упасть.

— Вышли все! — гаркает парень.

Кто-то из команды подходит к нему ближе, пытается предупредить о рисках, посматривая на меня со страхом, но Флорес отмахивается руками, как он назойливых мух.

— Вышли, сказал! Немедленно!

Парни не осмеливаются больше перечить и послушно покидают комнату один из другим, мрачно озираясь на нас.

— Да это просто невозможно… — шепчет Оскар ошеломлённо. Удивительно, что на его лице нет бегущей строки с надписью: «Я вижу землянку!!!» — хотя голубоватые буквы вписались бы в общую картину… — Признаюсь: ты оказался прав, — всё так же шепчет Флорес. — Я действительно недооценил твоего человека. Но это в первый раз, и, думаю, что в последний. Я мечтал о подобной встрече, но не мог представить, что это произойдёт так скоро.

— Зачем тебе светлячок? — спрашиваю поспешно, пока Оскар не пришёл в себя. — Веришь, что сможешь вернуться на Землю?

— Подскажи, сколько лет строили станцию! — со страстью произносит Флорес. — Двадцать восемь или девять, верно? Сколько потребовалось бы, чтобы вернуться туда? В первом случае нужно было лишь воссоздать свой дом, во втором — родиться заново. Вероятно, речь идёт о десятилетиях, плюс минус лет… пятьдесят. Ты достаточно терпеливый?

— Более, чем ты можешь себе представить, — мрачно отвечаю я, совершенно честно, но парень слишком озадачен, чтобы это понять.

— Не сомневаюсь! В любом случае мне и здесь неплохо. Собственность — это единственное, что осязаемо подтверждает, что ты в жизни не пустое место. Я глубоко пустил корни в эту станцию. А ты? Что есть у тебя за плечами, Дэн?

— Ты прав: ничего. Кроме металла в теле, — поспешно отвечаю я и возвращаюсь к нашей теме: — Значит, жизнь на Земле тебя не прельщает. Ты решишь помочь либо генералу Бронсону, либо пчёлам. Вторые вряд ли заплатят тебе деньгами или связями так, как генерал, но у мятежников может заваляться что-нибудь ценное. Для тебя, — добавляю я с нажимом. — Так какой расклад?

— Ты прав, — соглашается Флорес неохотно, — однако в этом случае разумнее говорить не о том, чем я могу быть полезен им, а о то, как они мне могут помочь.

— И как же? Что предложат тебе мятежники за светлячка?

— Притормози, — смеётся Оскар невесело. — Мы только начали идти на сближение. Я ещё не готов открывать тебе душу. Да и что мне с этого? Зачем отвечать откровенно?

— Дэннис, ты слышал, что я сказал?! — генерал вдруг кричит мне в ухо так, что я вздрагиваю, и приходится сделать вид, что у меня затекли руки и ноги. — Сигнал прерывается! Ты слышишь нас?! — мало того, что Бронсон оглушает меня, так ещё и идут помехи. — Ты слышишь… Дэн…

В ухе наступает тишина.

— Вот я и слышу знаменитый вопрос Оскара Флореса, — произношу, улыбаясь. — Значит, о тебе говорят правду. Отвечать мне откровенно есть смысл. Этот клуб кишит не только твоими людьми. Ты впустил нас на свою территорию, хотел того или нет. Люди генерала — важные гости и будут вести себя так, как пожелают.

— Угрожаешь мне, Рилс? — удивлённо произносит Флорес, только сейчас замечая, что я позволяю себе больше, чем следовало бы. — Не знал, что ты этим промышляешь. Думал, все твои страшные истории остались в прошлом. Но это ты в моём кабинете, — он с нажимом произносит отдельные слова, неотрывно на меня глядя. — Если ты, конечно, сам не заметил.

Флорес бросает на Габриэллу мимолётный взгляд.

— И светлячок твой тоже здесь. Просто напоминаю.

— Если мы не выйдем отсюда через пять минут, — предупреждаю я совершенно бесцветным голосом, — то парни моего покровителя разнесут здесь всё. И это совсем не угроза. Скорее, аргумент в пользу того, что тебе стоит вести дела честно. По крайней мере, с нами. Мы должны быть уверены, что генералу ты будешь предан больше, чем пчёлам. И даже больше… чем динатам.

Его лицо мрачнеет, пока он неотрывно смотрит на меня, а я на него.

— Какое трогательное единение, — ехидно произносит Оскар, и я как будто вижу его голову насквозь — то, как в ней начинают двигаться шестерёнки в попытке осознать, что вообще происходит. — Допустим, у пчёл действительно есть лакомый кусочек, который мне по вкусу. Но генерал Бронсон умолчал, что в качестве парламентёра явишься ты. И тем более, не сказал, что девушка рядом с тобой окажется не больше, не меньше, чем… жительницей Земли. Да ещё и такой конфеткой.

Вот и правда прозвучала вслух. Прекрасно.

Я хищно улыбаюсь: