Долгая ночь (СИ) - Юля Тихая
Я не хотела, чтобы он уезжал. И вместе с тем, мне и правда не хватало воздуха и остановиться на минутку, чтобы обдумать хоть что-нибудь.
Был солнечный, по-зимнему тёплый день, и над городским вокзалом висела влажная сизая дымка. Скоростной поезд из предгорий задерживался; зал ожидания гомонил раздражёнными пассажирами и неразборчивыми объявлениями по громкой связи.
Арден весь, кажется, облился туалетной водой, и от этого мне ужасно хотелось чихать, но я всё равно цеплялась за него и касалась, касалась, касалась.
— Я обещал не искать встреч, — серьёзно заявил он мне, когда голос крови нельзя уже было игнорировать. — Я так и сделаю. Но ты, если захочешь… позвони.
Он отдал мне рабочую визитку, и я так боялась её потерять, что заучила, кажется, наизусть.
Всё было сказано, и молчание выходило каким-то неловким и странным. Я всё время пыталась придумать хоть что-нибудь, натыкалась на его мягкую улыбку, — и замолкала.
Наконец, подали поезд, и толпа хлынула потоком из огромных дверей на перрон, разделяясь на ручейки-вагоны.
— Обязательство выполнено, — тихо произнесла я на изначальном языке.
— Так.
Потом мы молчали, держась за руки, и наблюдали вместе, как вокзальные часы отмеряют оставшиеся нам минуты неслышным ходом огромных стрелок. Я смотрела нервно, как расходятся по купе люди, а Арден всё стоял и стоял, улыбаясь моей тревоге; и лишь когда путевой в хвосте поезда взялся за красный флаг, неловко коснулся губами моей макушки и заскочил в вагон.
Поезд дунул в голубое зимнее небо серым дымом, заговорили железом колёса, и он уехал. А я осталась на перроне, унимать колотящееся сердце, — и выбирать.
__________
История Кессы и Ардена подходит к концу: впереди один только эпилог. История Крысиного Короля продолжится в следующей книге этого цикла. Она называется "Хищное утро", и её начало уже выложено на моей странице; это довольно мрачная история про замшелые колдовские традиции, странные мифы, правильную магию и, конечно, про любовь.
Спасибо, что были с героями всё это время! Буду очень рада вашим комментариям <3
p. s
Мне понадобился год, чтобы убедить его попробовать.
Он отшучивался; резко менял тему; обижался; угрожал защекотать до припадка и сбросить с пирса в ночное море, — но всё было зря: я настаивала, и я настояла.
И вот теперь я стою у телефонной будки, чуть поодаль от шумной группы взволнованных родителей, зябко кутаюсь в шерстяной платок и стараюсь держать лицо. А Арден разувается, бросает сапоги среди сотен других сапог и поднимается по ступеням городского Храма.
Там он оглядывается последний раз и неловко машет мне рукой.
Его рыжую косу видно издалека, а широкие двери распахнуты сегодня настежь, — и поэтому я вижу, как он кланятся гобеленам, пьёт из медной чаши в руках Принцессы Полуночи и становится сотканным из звёзд силуэтом.
Небо над нами горит тысячей цветных огней, и где-то там, среди воздушных призраков-зверей, бежит и его новая судьба.
Тогда, зимой, я прождала — как он и хотел, — чуть больше месяца; но из них едва ли минуту верила, что это хоть что-то изменит. Может быть, у нас и получилось всё глупо; может быть, я и бежала от него сама; может быть, это ввинтившийся в основание черепа запах, помутнение, порочная связь, — но он был частью моей дороги, и моё глупое сердце не хотело больше никого другого.
Над Огицем мягкой южной оттепелью завис коварный февраль, чтобы уже к утру заковать смягчившиеся сугробы в тяжёлые ледяные панцири, а я вертела в руках визитку, толклась в длинной очереди перед кассой междугородней телефонии и нервно грызла губы.
Я позвоню ему, и скажу… что я ему скажу?
И что он ответит? И готова ли я услышать в его голосе скучающую вежливость вместо привычной мягкой усмешки? И хочу ли я знать, сколько было в моей глупой любви настоящего, а сколько — воли Полуночи?
Я разгрызла губу в кровь, сама на себя выругалась и только тогда заметила стоящий чуть в стороне стенд с открытками.
Выбрала самую дурацкую, с растиражированным видом на цветные лестницы Огица и пошлой пышной рамочкой вокруг фотографии. И написала:
В городе оттепель.
А больше ничего не придумала.
Так и отправила: адрес, три слова и корреспондентский номер.
Я шла домой тогда весёлая, лёгкая и почему-то улыбалась всякой встреченной капели, — хоть и знала, что уже через несколько часов она станет длинными, хрупкими сосульками, и на каждом доме будет висеть работник с ломом, а все тротуары будут усыпаны хрустким крошевом.
Это ведь прекрасная идея — отправить открытку! Почтовым классом пути до столицы ей — примерно пять дней, и примерно столько же обратно. Всего лишь открытка; и если он не затруднится ответить, это тоже будет ответом, без натужного молчания
